Дональд Уэстлейк - Не спрашивай Страница 48

Пришел на встречу и Фред Лартц, водитель, почти также хорош как Стэн Марч (только не говорите об этом Стэну). И, конечно, жена Фрэда Тельма, которая была за рулем все эти дни и возила мужа на встречи.

Вот и Гус Брок, грубый и решительный, с мрачным выражением лица, словно усы его весили килограммы. Гарри Мэтлок, Ральф Демровски — команда опытных и стойких воров. Они всегда перемещались на грузовике: вдруг по дороге встретиться что-то стоящее, но тяжелое. И Ральф Уинслоу, жизнерадостный взломщик замков с неизменным стаканом в руке, в котором весело звенели кубика льда. Это означало, что при необходимости он сможет вскрыть замок всего лишь одной рукой.

— Собрались мы здесь, — обратился ко всем присутствующим Дортмундер, — для выполнения двух различных задач. Ну, нет, трех, но за последнюю отвечает группа людей в Европе. По факту, они уже завершили начатое. Верно, Грийк?

Грийк усмехнулся и поднял вверх массивный левый кулак, который держал лист скользкой, блестящей и паршивого качества бумаги.

— Пришел факс, — объявил он. — Мы пруникли в собор Реки крови; забрали тут ларец; он летут пруму сейчас в самолете Кока-Колы.

Дортмундер нахмурился:

— Ты ведь сказал, что будет Пепси-Кола.

— Ошубся, — ответил Грийк и махнул рукой с зажатым факсом.

В конце концов, ведь для Восточной Европы все эти американские логотипы выглядят на один манер.

Расклад таков: все крупные американские корпорации стремятся завоевать новые рынки сбыта, внедрить западную культуру на рынки Восточной Европы — Pizza Hut,Kleenex, Budweiser — и некоторые из них пользуются особым положением, особыми взаимоотношениями. (Не обязательно лелеющие друг друга как Гарри Хочмен и Градец Краловц, но все же.) Корпоративные самолеты без остановки движутся по всему земному шару, несут жизненно важных руководителей на жизненно важные встречи. И на борту всегда найдется комната для дипкурьера из «недавней» дружески настроенной — вот именно, прибыльной — страны. Какой-нибудь Локхид владелец безалкогольных напитков, летящий в США, после приземления в Нью-Йорке избежит всяких таможенных и иммиграционных унижений, а курьер, следовавший с ним, доставит среднего размера коробку для перевозки домашних животных с биркой:

МИТЦИ

Карликовый шпитц посла Зары Котор

Осторожно собака

Очень опасна

Но, как оказалось, слишком тихая.

— Хорошо, — продолжил Дортмундер. — Часть первая в надежных руках. Теперь о части номер два, о которой я расскажу вам. Мне жаль, но она довольно нелепа. Так вот, мы должны выкрасть кость. Для вас и для меня она не представляет никакой ценности, но для Грийка и его народа она важна, поэтому мы поможем им. В части третьей есть наш собственный «интерес», который заключается в редких и ценных произведениях искусства стоимостью более шести миллионов долларов. Грийк и его страна помогут нам в этом деле. Я прав, Грийк?

— Верно! — Грийк быстро поднял свой факс и показал его толпе.

Гарри Мэтлок озвучил вопрос, интересовавший его и его партнера Ральфа Демровски:

— Дортмундер? Ты сказал шесть миллионов, я правильно тебя понял?

— Около того.

— Сколько мы получим?

— У нас есть скупщик с огромными связями, — ответил ему Дортмундер. — Не обычный паренек. Он заключит сделку со страховой компанией.

Донесся голос Гуса Брока:

— Но… — и выжидающе смотрел на Джона.

— Он хочет половину.

Эта новость никому не пришлась по душе. Те, кто были в деле с самого начала — Тини Балчер, Энди Келп и Стэн Марч — осознавали ситуацию, и речь о том, нравится или нет, уже не шла. Однако семерых новых участников такой расклад не устраивал. Это было заметно по их похрюкиванию, языку тела и покачиванию головой. Ральф Уинслоу прочистил горло и, позвякивая кубиками льда в стакане, произнес:

— Он получит половину «большого пирога»? А он того стоит?

— Надеемся, — ответил Джон. — На сегодняшний день будем отталкиваться от того, что, скажем, он договорится на миллион.

— Пускай постарается получить больше, — высказался Ральф.

— Возможно, так и случиться, — согласился Дортмундер. — Но давайте предположим худшее. Самое малое, что он выторгует это миллион. Скупщик заберет себе половину, нам останется тоже половина, которую поделим на одиннадцать частей, это…

— Сорок пять тысяч, — посчитал Ральф Демровски, — четыреста пятьдесят четыре бакса. Приблизительно.

— Что же, это неплохо, — заметил Дортмундер, — и всего-то за одни выходные.

— Должно быть больше, — возразил Ральф Уинслоу.

— Ральф всегда оказывается прав, — поддержал его Ральф Демровски.

И Ральф Уинслоу и Ральф Демровски заулыбались друг другу с идеальным дружеским пониманием.

— Значит, на вас двоих не рассчитывать?

Ральф перестал улыбаться. Ральф Демровски ответил:

— Кто такое сказал? Разве я?

Ральф Уинслоу добавил:

— Джон, ты сможешь договориться с тем супер-мега скупщиком об увеличении прибыли, я уверен в твоих способностях. Если «нет» и получим то, что мы получим, значит это то, что мы получим. Я в деле.

— Естественно, я тоже, — подключился Ральф Демровски.

Дортмундер поднял глаза на присутствующих:

— Все согласны?

Больше никакого шарканья и никаких телодвижений, но куда больше недовольного роптанья. Но, в конце концов, все согласились с Ральфами, все были в деле.

— Ну, вот и хорошо, — сказал Джон.

— Ты говорил о работе на выходных и двух делах. Когда?

— Ну, — начал Дортмундер, — самая главная работа завтра ночь, но перед этим нужно позаботиться о других вещах. Необходимо найти место, где припрячем кое-какие предметы, а еще понадобятся машины и так далее. Помимо этого, сегодня одна команда должна отправиться в Вермонт во главе с Грийком, чтобы разобраться с сигнализацией.

— Это по моей части, — послышался голос Фреда Лартца.

— Так оно и есть, — согласился Джон. — Я дам вам кредитную карту, так что ты и Тельма сможете без проблем остановиться в горнолыжном курорте. Могу даже порекомендовать одно местечко.

Уолли Уистлер, который казалось разговаривает сейчас с легким португальским акцентом после долгого пребывания в Бразилии, спросил:

— Ты сказал, что сейчас есть работа в Вермонте. А в Нью-Йорке? Ничего на сегодняшний вечерок?

— Хм, нет. Повторюсь, главное ограбление завтра ночью, но сегодня у нас все же есть небольшое дельце.

— Какое?

— Похищение.

40

Карвер Зорн, врач, действительный член американской хирургической коллегии, член Королевского хирургического колледжа, член приходского совета, дипломированный медбрат, сертифицированный санитар-акушер, доктор стоматологии, доктор зубной хирургии (это под вопросом) сидел за старинным органом в алтаре своей секуляризированной церкви, которую он называл домом и играл отвратительную интерпретацию Also Spracht Zarathustra. Во-первых, в наши дни все труднее найти компетентного настройщика органа; а если говорить откровенно, то в некоторых частях света и вовсе невозможно. Поэтому, когда доктор Зорн нажал своим начищенным до блеска кончиком пальца на отдельную клавишу цвета слоновой кости, могучая машина, изогнутая в виде полумесяца в стиле арт-деко, застонала и пронзительно закричала. Не эти ноты он ожидал услышать. Во-вторых, доктор Зорн являлся довольно убогим, неодаренным музыкантом. И давил он своим начищенным пальчиком вероятно не ту клавишу. Но все это не имело значения по сравнению с третьим… доктор Зорн был лишен музыкального слуха.

Учитывая все вышеперечисленное, можно сделать вывод, что соседям доктора Зорна повезло — их у него не было. Проект сноса трущоб, который затронул также церковь, пронесся по этому некогда шумному и оживленному жилому району Южного Бронкса, словно черная чума двадцатого века. Все снесли, сравняли, разрушили до основания, измельчили остатки гусеницами мощных желтых машин, таких же умных, как и их хозяева.

И почему Санкт Криспиниан не поддался как все остальные «косе» проектировщика? До того как снести здание нужно было его секуляризировать, провести тайный ритуал, который не вредит конструкции, и отсутствие которого могло вызвать политическую дестабилизацию в обществе. Когда обе бюрократии, божественная и мирская завершили все свои бессмысленные пререкания, вмещалось общественное мнение. С опозданием пришли к выводу, что необоснованное разрушение места, где живут люди и возрождение мертвого проекта бессмысленно и весь план заново пересмотрели. Место обнесли сетчатым забором, а проектировщики направили своих серьезных, деятельных, олухов из колледжа в другой район.

Санкт Криспиниан выстоял. Церковь не желала принимать здание обратно в свое лоно. Секуляризация завершена, прихожане разошлись кто куда. Город и слышать об этом ничего не хотел — хотя церковь принадлежала ему — прошлые ошибки не только смущают, но и некрасиво намекают, что и действующие программы могут быть несовершенны. Поэтому ее оставили на произвол судьбы, окруженной со всех сторон домами, кварталами. Здание заколотили досками, но оно так и манило вандалов, наркоманов, преступников, сектантов и других темных личностей.