Иоанна Хмелевская - Похищение на бис Страница 49

А тут дубасят друг друга почем зря… Нет, не так, она впала в дикую ярость, а он пытается эту ярость подавить, жестко и без всяких сантиментов, как пить дать поубивают друг друга.

Представление тем временем переместилось на балкон, вниз полетел цветочный горшок, а вслед за ним нечто крупное, темное… Кася жутко перепугалась и, прежде чем сообразила, что это не человеческая фигура, а всего лишь одеяло, а человеческая фигура как раз оттаскивает от балюстрады другую человеческую фигуру, прежде чем успела оценить ситуацию, уже нажала нужную кнопку телефона..

Разнообразные продукты питания, подкрепленные красным вином, заняли свое место на моем столе, мы отдали им должное, и детали преступной эпопеи снова выдвинулась на первый план.

При повторной демонстрации Лохмачу портрета Стемпеня ему оказали дополнительную любезность и назвали фамилию, равно как и оба адреса сообщника, формальный и реальный. Лохмач вроде не сломался, но в лице изменился, особенно в смысле цветовой гаммы. Затем после многочисленных реверансов, к которым он никак не был готов, тем более в полицейском участке, ему сообщили, где и при каких обстоятельствах они последний раз встречались, не забыв полюбопытствовать, что за растение он вручил приятелю.

После чего следственные органы с глубоким прискорбием вынуждены были предъявить ему обвинение в соучастии в утоплении похищенного паренька в прекрасной реке Буг, а также заправку автомобиля в Малкине, что прозвучало так, будто заправка была худшим свинством, чем все преступления на свете. Этого Лохмач не вынес.

— Сам был за рулем, правильно? Так какое же, на хрен, похищение? — возмутился он.

Дальше беседа потекла не в пример веселее, все в той же жутко вежливой манере, что совершенно сбивала подследственного с толку. Тот только хотел убедиться, что проклятого Стемпеня тоже замели.

— Дорогуша, если мы даже о цветочке осведомлены, то куда ж мы без него? — последовал снисходительный ответ.

— Пусть тогда, падла, скажет, кто его за яйца держит! — проревел совсем расстроенный Лохмач. — А если меня с ним закроете — придушу гада! Пожизненное отсижу, а замочу сраную шестерку!

Избегая непарламентских выражений, Беляк воспроизвел нам показания Лохмача со своего мобильника. Конрад с Наталкой тут же вклинились с вопросом, кто же так держал Стемпеня за яйца.

Звякнул мой поставленный на громкую связь сотовый, и вместо ответа Беляка по всему дому разнесся испуганный крик Каси:

— Езус-Мария! Они же друг друга поубивают! Клара ваша с каким-то типом на балконе дерется, уже полдома на улицу вышвырнули! Помогите, сделайте же что-нибудь!

Мероприятие, понятное дело, состоялось у Каси, которая, разумеется, это заслужила. Ведь именно благодаря ей мы получили полный отчет о происшествии, а присутствующие постарше дополнительно имели возможность с ностальгией вспомнить радиорепортажи о велогонке мира или матче «Гурник» — «Манчестер».

Беляк был лишен удовольствия слышать все собственными ушами, так как выехал на место происшествия, конечно, на патрульной машине, ибо уже успел приступить к поглощению твердой и жидкой пищи. Остальные сидели как пришитые, а Кася, находясь у себя, не отрывала глаз от динамичных сцен напротив и уха от мобильника, а ее эмоциональные возгласы раздавались по всему моему дому.

Минутную панику она умудрилась вызвать кошкой.

— Кошка! Черт! Кошку с балкона выбрасывают, сволочи! Не-е-ет!

— Убью! — завопила Малгося, срываясь со стула.

Слава богу, могла не трудиться, Кася быстро скорректировала информацию:

— Ах, нет, это не кошка, а шляпа… Полетела! Вижу кошку, правда, плохо, на буфете сидит, в глубине, черная, пушистая и что-то лопает… Раз лопает, то скорее всего — кошка? Она теперь ногами топает, о, чем-то в него запустила. Он ее убить хочет, галстук, галстук с себя сорвал, душить будет. Господи, поймать ее не может, а у нее вилка! Здоровенная такая, для мяса!

— Теперь бы ему нож, пообедали бы вместе… — буркнул Витек.

— Миска… Миской его огрела, большущей такой, деревянной, во дает, треснула миска-то! За ногу ее схватил, сейчас задушит, головой стукнулась, нет, мать честная, она его в спину этой вилкой ткнула! Слушайте, а она пострашнее будет, просто бешеная, он ее только придушить хочет, а она — все что угодно, порвет его, как тузик грелку!

Ничего, не порвала, возможно потому, что в квартиру вломилась полиция. Успокоившись насчет кошки, которая предусмотрительно нырнула под диван, Кася описывала вмешательство сил правопорядка, отдавая дань восхищения обеим сторонам. Красавец с галстуком сдался без промедления, дама с вилкой совсем наоборот. Трое полицейских вынуждены были заключить ее в свои объятия, что, по Касиному мнению, они проделали с величайшим удовольствием и держали дольше, чем это было необходимо. А отпустили брыкавшуюся Клару, в конце концов, весьма неохотно, и только когда та уронила свою страшную вилку и бурно разрыдалась.

— Теперь она будет спокойно страдать, изображая из себе жертву, — язвительно и безжалостно сообщил нам Конрад.

Кася прекрасно слышала нас всех и не замедлила подтвердить:

— Точно, такая бедная-несчастная-сломанная лилия. О господи, их обоих забирают, а с кошкой-то что? Одну в квартире запрут?

Конрад и тут был в курсе:

— Это не ее кошка, а Флорина. И вообще — кот. Раз та прикидывается, что уже вернулась из своей Швейцарии, то заберет его назад..

— А стукнутый-то шатается, — докладывала Кася, успокоившись за кота. — Осторожно так его ведут… А кто это вообще такой?

— Мы не знаем, — подчеркнуто ответила за всех Аня.

И это как раз была чистейшая правда. Никто из нас понятия не имел, с кем Клара так отчаянно билась, в том числе и Конрад, по той простой причине, что отчет слышал, но человека не видел. Кася сообщила только, что, по ее мнению, мужчина был видный и без явных недостатков, не лысый, не брюхатый, не замухрышка, не хромой, не бородатый…

Аня рассмеялась:

— Я бы могла с десяток таких назвать, начиная хотя бы с Павла. Давайте подождем, когда Кася нам все покажет…

Вот тут-то Кася и потребовала собраться у нее. Прямо завтра, и не откладывая, а то она не выдержит, насчет еды сама позаботится, а тяжести таскать может жених, который только что так кстати вернулся из Америки. Против жениха мы выступили единым фронтом из-за Беляка, тот не согласится, поэтому придется выбирать — или опер, или парень.

Кася, ни минуты не сомневаясь, выбрала опера. Жених может таскать тяжести, его можно прогнать, а потом позвать в случае необходимости. Полиция вряд ли способна на такую сговорчивость.

Таким образом, на следующий день, ближе к полднику, на Касину голову свалилось восемь человек. Жених был предъявлен на фотографии и одобрен.

Мы бы, наверное, тоже передрались из-за очередности, кому, что и в какой последовательности рассказывать, если бы не Беляк, который слегка припозднился и пришел последним, чем и решил наш спор. Перед этим мы успели посмотреть немой триллер.

— Это получше «Романа с мумией» будет, — оценила Аня.

— Ты видела этот фильм с Полей Негри? — Мне стало жутко интересно.

— Нет, к сожалению. Я до своего рождения в кино не ходила, думаю, ты тоже?

— И очень об этом жалею. Полю Негри я вообще только мельком видела вместе с Рудольфом Валентино в чем-то документальном из истории кино. Чаплина и Грету Гарбо не в пример чаще показывают…

— Не хотелось бы показаться невежливой, но вы что, обе спятили? — возмутилась Малгося. — Прошу прощения, пани Аня! Конечно, Поля Негри — самая известная из наших соотечественниц голливудская звезда немого кино, но не о ней же сейчас речь!

— Ничего, ничего. Это такое старческое брюзжание по поводу того, чего мы были лишены и чего уже никогда не будет. Теперь другие времена, но по-своему интересные…

— Тусовки и дискотеки — совсем не то, что настоящие балы, — горячо поддержала я Аню. — Молодежь этого не ценит, а когда оценит, поздно будет жалеть. Так ей и надо. А вообще-то я подзабыла, как танцевать менуэт, посему можем вернуться к Кларе.

Витек и Наталка потеряли терпение одновременно.

— А уж как ты переживала, что Клара пропала, вот, пожалуйста, обнаружилась… — это съязвил Витек.

— Кто-нибудь мне скажет, кто же такой этот тип? Не может быть, чтобы никто не знал! — это сказала Наталка.

— Обнаружилась весьма эффектно…

— Я только Скочигая знаю, это не он!

— Конрад, ты знаешь?

Конрад выглядел и потрясенным, и в то же время каким-то жутко довольным.

— Лясковский, — презрительно произнес он. — Если до настоящего времени я еще мог надеяться, что он не законченный кретин, то теперь уже надежды нет. И очень хорошо.

Что же тут хорошего — никто не вникал. Как обычно, Ане удалось восстановить относительный порядок, хотя декоративных пробок здесь не было, но на столе лежали старинные щипцы для сахара, наверное, серебряные, потому как издавали весьма мелодичный звон.