Там, где растает мой след - Ольга Геннадьевна Володарская Страница 49

На улице совсем стемнело, и Лида включила освещение. Погорев пару минут, лампочка лопнула. Пришлось зажечь свечу. Но одной мало, чтобы осветить помещение целиком. Взяв табурет, Лида полезла в самые верхние ящики, те, до которых не добралась днем. Может, там есть запас? Увы, свечек не нашлось, зато обнаружилось допотопное радио. Лида стащила его с полки и начала искать розетку. За ее действиями с любопытством наблюдал мышонок, выбравшийся из норки, прогрызенной еще его предками между досками порожка. Она давно его заметила, но не подняла шума. Мышей Лида не боялась, а компании была рада.

— Будешь Роберто, — шепотом обратилась к мышонку Лида. — В честь актера Бенини. Ты на него немного похож.

Розетка нашлась. Лида подключила к ней радио, ни на что не надеясь. Но, к ее удивлению, из приемника полилась мелодия. Тихая-тихая. Лида повернула ручку, чтобы прибавить громкость. Динамик кашлянул пылью, и из него громыхнула музыка. Она перепугала Роберто, и он нырнул обратно в норку.

Лида отрегулировала громкость и стала продолжать уборку уже под итальянскую песенку. Стало веселее.

Она не заметила, как привела в порядок помещение. Выдохнула. Нужно еще шторы сполоснуть и развесить, и можно отдыхать. Все остальное — завтра!

— Бог в помощь, — услышала Лида. Она в это время отжимала шторы и довольно громко ругалась. — Ведешь себя уже как настоящая итальянка!

Лида швырнула кусок ткани обратно в ведро и обернулась.

На крыльце стоял улыбающийся Фил. Волосы растрепаны, рубашка распахнута, под ней майка-алкоголичка, штаны свободные, под ремень, на ногах замшевые мокасины.

— А ты выглядишь как настоящий итальянец, — ответила Лида. — Но из фильмов Вуди Аллена.

— Как ты?

— Бодрячком. — Конечно, она хорохорилась — устала так, что валилась с ног. — Я тебя сегодня не ждала.

— Мне тут не рады? — приподнял одну бровь Фил и стал похож на одного Лидиного персонажа, того звали Роллингом Неверующим. И он, между прочим, был рыжим.

— Тебе тут очень рады, — выпалила Лида и хотела обнять Фила, но удержалась. Она вся мокрая, и облилась, и вспотела, да еще перепачканная. — Поможешь отжать занавески? Я замучилась с ними.

Он скинул рубаху, повесил ее на ручку двери и подошел к Лиде.

— У тебя нос покраснел, — сказала она.

— Потому что сую его, куда не надо.

— Может, просто обгорел на солнце?

— Точно! И как я об этом не подумал! — с нарочито серьезным видом закивал он.

— Начал легко шутить, исправляешься.

Они взялись за концы шторы и начали выкручивать их в разные стороны. Вода полилась с материала, и оказалась она мутной. Не весь порошок вымыла Лида. Но перестирывать шторы она не будет. Как и гладить, хоть на вилле есть рабочий утюг. Просто развесит ровно, их ветер потреплет, и красота.

— Ты ела? — спросил Фил.

— Поклевала кое-что.

— То немногое, что смогла дотащить? Детское питание и творог? Я видел остатки этого в холодильнике.

— Давай выдай фразу: «А я говорил…»

— Выдам другую: «Питаться нужно полноценно». Так говорил мой отец. Он никогда не ел сухомятку, даже в дорогу брал не бутерброды, а термос с супом или рагу. Над ним на работе подсмеивались из-за этого, но батя был непробиваем.

— Мне многое нельзя.

— Но и многое можно, — не согласился с ней Фил. — У тебя диета номер пять, так? Я знаю, что это. Маме вырезали желчный, она ее соблюдала после операции.

Филипп поманил ее за собой. Занавески к тому моменту уже были развешены на веревке, и Лида смогла выдохнуть второй раз. Еще одно дело сделано!

Они зашли в кухню, где на столе стоял большущий пакет из супермаркета. С таким Лида когда-то летела из Испании в Россию, она набила его покупками, которые не влезли в чемодан, и еле-еле прошла по норме ручной клади в десять килограмм.

— Ты скупил все диетические продукты в магазине?

— Продукты в холодильнике, тут для дома кое-что.

И он принялся доставать из пакета утварь: сковородку с покрытием, терку, ножи, термокружку, скатерку, салфетки, полотенца, кухонные шторки в клеточку, губки, контейнеры для еды…

— Куда это все потом, когда я уеду?

— Оставишь тут. На радость следующим постояльцам, — отметил Фил и продолжил выкладывать покупки. — Шампунь на всякий случай взял, средство для мытья посуды, мыло. Комплект белья купил, чтоб на своем тебе спать. Подушки выбила?

— Слегка, но просушила хорошо.

— А вот самая главная покупка, — и торжественно вручил Лиде… лампу Аладдина.

— Мне ее потереть, чтобы исполнилось желание?

— Зажечь, Лида. Это рабочая масляная лампа, стилизованная под арабскую. Вместо сотен свечей.

— Здорово!

Фил убрал опустевший пакет в угол. В него можно мусор кидать.

— Ты будто недовольна?

— Наоборот, я так довольна, что не знаю, как выразить благодарность.

— Есть волшебное слово, примени его.

Лида решительно шагнула и обняла Фила. Крепко-крепко! И плевать на то, что она мокрая, грязная и вонючая, а он в белом. Постирает она ему одежду, если испачкается. И даже погладит.

— Спасибо тебе, — прошептала она. — Ты такой молодец, а я…

— Ты тоже, — он чуть отстранил ее, чтобы заглянуть в глаза.

— А я ни про шампунь не вспомнила, ни про губки, о полотенцах вообще молчу! — Лида насупилась. — И не убралась я путно, больше бардак развела. О еде на завтра не позаботилась. Даже не притащила корыто в сад, а ведь именно там собиралась помыться перед сном…

Он слушал и кивал. С серьезным выражением лица. Не меняя его, выдал:

— Зато ты нашла радио. И это неоценимо.

Что оставалось Лиде? Только рассмеяться.

— Теперь, когда приступ самобичевания прошел, давай я покажу тебе продукты. — Фил распахнул холодильник. Старенький, облезлый, работающий как северный зверь: он был весь покрыт инеем и грозно рычал. — Тут фрукты, овощи, мясо, рыба, сыр. Не волнуйся, сыр не соленый, рыба и мясо не жирные. Крупы и пасту я тоже привез, вот они, — и указал на полку, где стояли рядком банки для специй. Все пустые и грязные.

— Можно приготовить рыбу с рисом и овощной салат. Тебе жареную, мне паровую.

— Это все не в итальянском духе и долго готовится, а я голоден. Предлагаю сделать так: варим таз макарон, едим его с готовым соусом песто, сыром или овощами. В это время в духовке запекается телятина или дорада.