Дарья Донцова - Несекретные материалы Страница 5

– Издательство «Ворт» беспокоит, – объявила я.

– Слушаю, – не удивилась собеседница.

– Хотим прислать цветы и выразить соболезнование семье Алексея Ивановича, но не знаем адрес.

– Пишите, – коротко сообщила сотрудница, – Налимовское шоссе, дом 6.

Вот так, просто и быстро.

«Кто бы мог предположить, что издание книг – такое выгодное дело», – подумала я, разглядывая дом Никитина.

Впрочем, домом такой особняк не назовешь, он скорей тянул на замок. Три этажа из красного кирпича гордо возвышались у самой Кольцевой дороги. Сбоку пристройку украшала башенка с остроконечной крышей и узкими окошками-бойницами. «Стиль бешеной мавританки» – называл мой первый муж-художник подобную красоту. Представляю, сколько стоит его содержание. В воротах, естественно, торчала телекамера. Я нажала на звонок. Объектив повернулся в мою сторону, и тоненький детский голосок спросил:

– Кто там?

– Хочу поговорить с женой Алексея Ивановича, я из Парижа, близкая подруга Корзинкиных.

Ворота распахнулись, я въехала в безукоризненно ухоженный сад. Даже сейчас, поздней осенью, на дорожках не лежало ни одного листочка. Клумбы закрыты какой-то пленкой, кусты укутаны в черные мешки. Да, похоже, наш садовник зря получает деньги, к тому же он все время уверяет, что палую листву невозможно убрать до конца.

На пороге стояла тоненькая девочка, не ребенок, а шнурок какой-то. Но, вглядевшись, заметила скромный макияж, довольно крупные серьги и поняла, что ей никак не меньше двадцати. Никогда не встречала девушки с такой ангельской внешностью.

Огромные голубые глаза приветливо обозревали мое лицо. Чистый, прозрачный взгляд. У человека с такими глазами нет никаких постыдных тайн. Белокурые волосы ниспадали на плечи аккуратными волнами. Если такая прическа – всего лишь результат ловких рук парикмахера, она все равно вызывает зависть. Мои волосы, как ни старайся, так не лягут. Рот девушки красиво изгибался. «Лук Амура» – так называли подобную форму в девятнадцатом веке. И вся она такая маленькая, хрупкая, беззащитная…

– Я дочь Алексея Ивановича, – нежным детским голоском пропела девушка, – только сам он здесь давно не живет.

Мы вошли в просторную гостиную, обставленную в суперсовременном стиле. Снежно-белые стены, черная мебель, ковер цвета угля и пара довольно неплохих картин неизвестных мне современных художников. Я бы не хотела жить в такой комнате, но девушка чувствовала себя тут абсолютно комфортно.

– Господин Никитин, – вздохнула дочь погибшего, – ушел от нас с мамой к другой женщине.

– Но справочная дает ваш адрес…

Девушка улыбнулась.

– Он не оформлял развод, и охотно верю, что по документам числится здесь.

– То есть не встречаетесь с ним и не в курсе его дел?

– Абсолютно, – заверила девушка.

– А мама?

– Она сейчас в Карловых Варах, но, насколько знаю, никаких отношений родители не поддерживают, а что случилось?

Вкратце изложив мою проблему, я поинтересовалась:

– Где же он живет?

– Жил, – совершенно спокойно поправила дочь, – Алексей Иванович умер.

Я постаралась изобразить крайнее удивление.

– Может, сходить туда, где…

– Находится любовница? – без тени смущения спросила девушка. – Конечно, вдруг Лола знает что-нибудь. Я же, увы, ничем не могу помочь.

Она вежливо проводила меня до машины. Ворота лязгнули. Такая приятная, хорошо воспитанная девушка, а мы даже не представились друг другу. Она не спросила мое имя, а я – ее. Надо же, живет, похоже, одна, в гигантском здании, просто как принцесса из сказки.

В окне башни показалась чья-то рука и замахала платком, так в средние века дамы провожали своих рыцарей. Я уселась в «Вольво». Нет, Кеша прав, у меня буйная фантазия. С чего взяла, что девчонка одинока? Скорей всего там полно народу – прислуга, родственники, друзья…

Я въехала в Москву и, устроившись в «Авто-Макдоналдс», принялась разглядывать полученную бумажку с адресом. «Лола, улица Габричевского, 18» – было написано на листке. У милой девушки оказался совершенно мужской почерк: четкий, твердый, без завитушек и крендельков. Лола! Интересно, как зовут даму на самом деле? Знавала я Зюку, чье имя в паспорте значилось – Татьяна, и Коку, которую родители назвали Светланой.

Но когда на пороге квартиры возникла хозяйка, стало понятно, что кличка Лола подходит ей чрезвычайно. В проеме двери стояла высокая статная брюнетка со смуглым лицом и кровавой помадой на губах. В огромных карих глазах не плескалось ни единой мысли. Так глядит на траву тучная корова.

– Чего надо? – неожиданно тонким, даже визгливым голосом спросила красавица.

Такому экземпляру по душе придется француженка, прибывшая из самого Парижа. Изобразив на лице сладкую улыбку, я мило прощебетала:

– Ищу Базиля Корзинкина.

– Кого? – протянула женщина, лениво взбивая пухлой рукой смоляные кудри. – Ошибочка вышла, здесь живу я.

– Конечно, конечно, – зачастила я, – Алексей Иванович Никитин работал с Базилем, а Корзинкин пропал.

– Ясно, – абсолютно отстраненно констатировала Лола, – только Алексей умер, а я никакого, как его там, Базиля не знаю.

И она просто захлопнула перед моим носом створку входной двери. Я секунду постояла в обалдении, разглядывая железную дверь, затянутую красивой красной кожей. Полный нокаут!

Ладно, поеду в издательство «Свеча», скорей всего там знают о партнере по бизнесу.

В моем понимании издательство – большой дом, набитый компьютерами, телефонами, факсами и рукописями. Во всяком случае, когда в Париже случалось сопровождать Наташку в «Пеликан», антураж был именно такой.

«Свеча» располагалась на втором этаже низкого дома в проезде Прямикова. Только не подумайте, что данная организация занимала огромное помещение. Всего лишь две крохотные комнатушки, что называется, кошке негде хвост протянуть. В одной восседала милая женщина с простым, улыбчивым лицом.

– Надо же, какое горе, – отреагировала служащая на мой вопрос.

И это было первое проявление человеческих чувств по отношению к погибшему Алексею Ивановичу. Что дочь, что любовница выказали редкостное равнодушие. Впрочем, как говорят, каков поп, таков и приход.

Милая редакторша принялась помогать.

– Говорите француз, Базиль Корзинкин?

Я кивнула. Тут дверь в комнату отворилась, и влетело невероятное существо. Высокая девица, такая вертлявая и быстрая, что мне показалось, будто вошли две дамы, а не одна.

– Надежда Николаевна, – запричитала вошедшая, бряцая бесконечными бусами, цепочками и браслетами, – ну где же мои десять авторских экземпляров?

Редакторша без всякой радости уставилась на женщину, тяжело вздохнула и сказала:

– Жанночка, книжечки придут не раньше декабря.

– Ах, какая жалость, – взвизгнула Жанна, потряхивая бесконечными бисерными фенечками и кожаными шнурками, украшающими ее запястья, – ну надо же, сколько ждать. Ладно, тогда позвоню от вас, можно?

– Звоните, – радушно разрешила Надежда Николаевна, и Жанна принялась накручивать диск допотопного аппарата.

– Знаете, – обратилась ко мне редакторша, – честно говоря, у нас не очень бойко шли дела. Но Алексей Иванович постоянно добывал где-то спонсоров. Сколько я его ни уговаривала немного, так сказать, расширить круг авторов, но он ни в какую.

Приятная сотрудница могла бы так долго и не объяснять. Материальное положение редакции выдавало все: телефон времен Очакова и покоренья Крыма, никакого компьютера, обшарпанный письменный стол, несколько весьма ободранных стульев… Да и сама Надежда Николаевна не тянула на высокооплачиваемого редактора – дешевенький трикотажный костюмчик и беленькая блузочка с рюшечками, явно производства трудолюбивых китайцев.

– И у нас не было никаких контактов с иностранцами, – продолжала женщина, – даже не слышала такого имени. Согласитесь, оно немного нелепо звучит – Базиль Корзинкин!

Вот тут она права, подобное сочетание легко запоминается.

Сообразив, что больше ничего не узнаю, я выбралась на улицу и вытащила из сумочки пачку «Голуаз». За спиной послышалось позвякивание.

– По-моему, могу помочь.

Я обернулась и увидела Жанну. Девушка радостно улыбнулась.

– Вы знаете Корзинкина? – удивилась я.

– Не совсем, – захихикала девушка, – просто, ну как бы это вам получше объяснить… Может, зайдем в кафе?

Мы вошли в небольшое темноватое помещение. Жанна весьма уверенно заказала кофе и пирожные.

– Еда тут дрянь, – пояснила девушка, – а кофе варят отличный.

Что правда, то правда. Крепкий, в меру сладкий, с красивой пенкой, напиток радовал глаз и ублажал вкус.

– Я же вам сказала, – удовлетворенно отметила девушка и в два глотка опустошила крохотную чашечку.

– Где вы видели Корзинкина? – решила я направить поток ее активности в нужное русло.

– Не поверите, – хихикнула Жанна, – у Мики.