Фаина Раевская - Фонарь под третий глаз Страница 5

— Добрый вечер. Вы не могли бы нам помочь?

— С удовольствием. Что случилось?

Вместо ответа я протянула стражу порядка билет, найденный вчера возле тела убитого парня. Милиционер пару минут очень внимательно изучал его, разве что не нюхал.

— И чем я могу помочь? — возвращая билет, спросил мент. — Вы боитесь проходить через турникеты?

Маруська насмешливо фыркнула и с достоинством произнесла:

— Молодой человек, мы родились и выросли в этих каменных джунглях, и турникеты вовсе не являются для нас непреодолимым препятствием.

Маруська немного кривила душой: она-то как раз родилась и выросла далеко от этих каменных джунглей, в небольшой, но милой деревеньке с ласковым названием Грибочки, что под Ярославлем. Впрочем, подружка давно живет в столице, уже вполне освоилась и теперь по праву считает себя городским жителем.

— Так чего же вы хотите? — немного нетерпеливо повторил милиционер.

— Вот, — ткнула я пальцем в четырехзначную цифру на билете. — Мы хотим узнать, какая здесь указана станция, только и всего.

— А зачем? — подозрительно прищурился парень.

Ничего толкового я не смогла придумать, поэтому неопределенно хмыкнула и умолкла. К счастью, Маруська обладает великолепной фантазией. Она не растерялась и принялась вдохновенно врать:

— Нам надо найти одного типа. Вернее, не типа, а очень даже приличного молодого человека. Настолько приличного, что она вот, — Манька ткнула в меня пальцем, — в него влюбилась. Вот так прямо с первого взгляда и втюрилась! Жить, говорит, без него не могу, ни больше ни меньше. Только тип этот пока не знает, какое ему счастье привалило: он куда-то торопился и оставил в кафе, где мы, собственно, его и увидели, свой бумажник. Там лежал и этот билет. Девушки мы честные, хотим, во-первых, вернуть бумажник хозяину, а во-вторых… Надо же соединить влюбленные сердца! Понимаете?

Милиционер честно пытался понять, но выходило это у него неважно, потому он немного поморгал и честно признался:

— Пока не очень.

— От, блин, милиция! Неудивительно, что в стране бардак! В смысле, уровень преступности неуклонно снижается, — торопливо поправилась подруга, заметив, как милиционер сурово нахмурился. — Вы нам помогите узнать, что за станция в билете зашифрована, а уж мы с божьей помощью отыщем предмет страсти моей подружки.

Я вспомнила убитого юношу, представила себе внезапно вспыхнувшую страсть к покойнику и поежилась. Со стороны это выглядело как настоящее отчаяние, наверное, поэтому в глазах нашего собеседника мелькнула тень сострадания.

— Теперь-то ясно? — вопрос Манька сопроводила чистым и честным взглядом, в котором светилась искренняя вера в только что сочиненную побасенку.

Мент попытался отыскать в словах Маруськи какой-нибудь подвох, не нашел и, буркнув: «Ждите здесь», — скрылся за дверью с табличкой «Милиция».

— Чего это он туда поперся, а не в кассу? — обеспокоилась Маня.

— Наверное, у них тоже имеются коды станций, — пожала я плечами.

Паренек отсутствовал минут пять. Все это время я смотрела на дверь с табличкой, бог знает почему, сильно волнуясь. Можно подумать, сейчас действительно решалась моя судьба!

— Порядок! — довольно улыбнулась Маруська, когда мы загружались в машину. К тому моменту дежурный сообщил нам название станции метро — «Авиамоторная». — Теперь-то мы точно отыщем твоего жениха.

— Какого жениха? — испуганно хрюкнула я, вздрагивая всем телом.

— Ну, твоего. Сама же говорила…

— Ничего подобного я не говорила! Это ты наврала с три короба и сама в это поверила. Кроме того, парня убили, так что место его пребывания в данный момент совершенно определенное: морг при бюро судебно-медицинской экспертизы.

— Прими мои соболезнования, — скорбно опустила голову Манька.

«Издевается», — пришла я к выводу и рванула с места так, что мирные граждане, проходившие мимо моей машины, испуганно шарахнулись в разные стороны.

До проходного двора с почти родным контейнером езды было минут десять, и эти минуты я провела не без пользы: пыталась найти оправдания своим действиям. В конце концов я пришла к неутешительному выводу: любопытство и пирожки позволили Маньке сбить меня с толку и втянуть в опасную игру: «Сыщик, ищи вора». Самой Маньке эта игра явно доставляла несказанное удовольствие. Подружка млела в предвкушении нового приключения, адреналин в ее крови бурлил так, что мешал усидеть на месте. Наверное, оттого она ерзала на месте, рискуя провертеть дыру в кожаном сиденье моего «Фиата».

— Вот, вот, вот сюда! — взвизгнула подружка, тыча пальцем в лобовое стекло.

— Маруся, не ори, — сквозь зубы процедила я. — Этот двор я запомню на всю оставшуюся жизнь.

Манька дернулась и горячо зашептала:

— Ты права, Славка! Вдруг они уже здесь? Я могу своими воплями нас выдать. Ты уж, пожалуйста, и дальше мне говори, как себя вести, а то я чересчур эмоциональна.

— Если бы это помогало… — вздохнула я.

Мусорный контейнер по-прежнему занимал половину двора, но определить, «наш» это контейнер или нет, я бы не взялась.

Возле подъезда с покосившейся деревянной дверью доживал свой век старенький «Москвич», на котором, по-моему, ездил еще Владимир Красное Солнышко. Я аккуратно припарковалась за ним, заглушила двигатель и опустила голову на руки, скрестив их на руле.

— Слав, ты чего? — все так же шепотом спросила Маруська.

— Я не понимаю, что мы здесь делаем.

— Так ведь в засаде сидим… Или нет?

— Сидим, — я глубоко вздохнула. — Только зачем?

— Ну… Холмс говорил…

— Да знаю я, что он говорил! Ну, вернутся сюда эти бандиты, и что? Да и зачем им возвращаться, скажи на милость? Неужели ты думаешь, они не спят ночами из-за того, что завалили какого-то парня?

— Вряд ли, — согласилась Манька. — Но ведь они что-то искали у убитого и вполне могли предположить, что он успел это «что-то» выбросить. Вот и придут искать пропажу.

Резон в Маруськиных словах был, я немного успокоилась, обретя какой-никакой смысл в нашем ожидании.

Не такое это простое дело — сидеть в засаде. В кино все время показывают, как отважные герои тщательно планируют эту самую засаду, потом томятся минут десять — и ба-бах! — преступники пойманы. Все красиво, быстро, элегантно. Мы же с Манькой уже почти час сидим в машине, но до сих пор ничего не произошло. Единственным развлечением для нас стала парочка котов, вознамерившихся выяснить свои отношения в непосредственной близости от моей машины. Впрочем, им скоро надоело орать истошными голосами, и они разбежались в разные стороны, угрожающе потряхивая поднятыми хвостами. Время шло, а наши преступники никак не хотели возвращаться. Похоже, теория Маньки — Холмса терпела полное фиаско. Подружка тоже это понимала, но врожденное упрямство мешало ей признать свою ошибку.

— Надо еще подождать, — не очень уверенно предложила Маруська. — Они непременно явятся. В смысле, должны явиться…

— Угу, — обреченно промычала я, не желая огорчать подругу.

Она подозрительно покосилась на меня, вздохнула и затихла.

Прошло еще полчаса. Я уже всерьез подумывала заночевать в машине, как Маруська грустно произнесла:

— Поехали домой, Славка. Это какие-то неправильные преступники. Они почему-то не хотят возвращаться на место преступления.

Подруга выглядела совершенно несчастной, поэтому я постаралась стереть с лица выражение радости и попыталась ее успокоить:

— Ты, Мань, не расстраивайся. Может, они завтра придут?

— Или послезавтра. Или через неделю…

— Ну, это ты загнула. Контейнер уже сегодня-завтра вывезут на свалку. Поэтому тем ребяткам, если они хотят что-то найти, следует поторопиться.

— Твои слова да им бы в головы! Я могу сделать только один вывод: им не нужна та железяка, я ошиблась, и вообще… Лучше уж начну крестиком вышивать или вязать научусь!

Мне было искренне жаль Маруську. Она ведь без своего адреналина, как конь без овса, зачахнет совсем. На рынке этого адреналина — хоть отбавляй, поэтому с работы Манька всегда возвращается довольная и счастливая. Но сейчас для нее настало время вынужденного безделья, оттого понадобилось искать иные пути получения допинга.

Последующие пятнадцать минут тоже прошли впустую. Что ж, сегодня нам не повезло. Будем надеяться, что затея с объявлениями принесет хоть какие-то результаты. В противном случае нам придется отказаться от мысли разобраться в этом деле.

Под печальные вздохи Маньки я завела двигатель и, аккуратно обогнув контейнер, медленно поехала в сторону арки, ведущей на проспект.

Внезапно меня ослепил свет фар въезжающей машины.

— Урод! — выругалась я, давя на тормоз.

Ситуация сложилась пикантная: сдать назад я не могла — мешал злосчастный контейнер, и вперед проехать тоже не могла — там, по-прежнему слепя нас фарами дальнего света, стояла машина.