Галина Куликова - Будьте моей вдовой или Закон сохранения вранья Страница 5

Звонок был таким длинным и требовательным, что Бороздин едва не хлопнулся в обморок. Ожидая самого худшего, Вероника открыла дверь и нос к носу столкнулась с собственной прабабкой, которая стояла на пороге, опираясь на лакированную палку. У нее был вид ведьмы, которую забыли пригласить на праздник в честь рождения принцессы. Поэтому она пришла сама, собираясь пожелать новорожденной какую-нибудь волшебную гадость.

– Ну? Ты меня пригласишь? – резко спросила Маргарита Прохоровна. – Надеюсь, ты меня узнала?

«Тебя, пожалуй, забудешь», – сумрачно подумала Вероника, отступая в сторону. Прабабке перевалило за девяносто, и держать ее на лестнице было неловко.

– Здрась-те! – расшаркался Бороздин, успевший натянуть штаны и накинуть рубаху на гладкое похотливое тело.

Появление прабабки он воспринял с восторгом. Он был до смерти рад, что это не его жена. Маргарита Прохоровна без приглашения прошла к одиноко стоящему у окна стулу и села, сложив руки на набалдашнике палки. Бороздин поспешно задул свечи, и пламя тихо умерло в глубине стаканов.

– Что-нибудь случилось? – нервно спросила Вероника, пытаясь запахнуть халат как можно глубже. Она осталась стоять возле двери, глядя на нежданную гостью в упор.

– А что могло случиться? – сварливо отозвалась прабабка, озираясь по сторонам. – Я не умерла, значит, все в порядке. Просто приехала тебя проведать. В конце концов, ты – моя единственная родственница.

– Как это? – рассердилась Вероника. – А Зоя? И у нее двое мальчиков – Миша и Коля.

– Их я не желаю знать, – отрезала старуха.

– Но почему?!

– А ты будто не знаешь? – Прабабка зыркнула на нее и снова принялась разглядывать развешанные повсюду картины.

– Откуда бы мне знать? Вы ведь ничего не рассказываете! И тетка Зоя тоже.

– Еще бы она тебе рассказала! – фыркнула старуха. – Но я думала, у тебя есть глаза.

– У меня есть глаза, – запальчиво ответила Вероника.

– Вот и разуй их! – грубо сказала Маргарита Прохоровна.

Повисло молчание, и Бороздин, кашлянув, предложил:

– Хотите чаю?

– Да, Маргарита Прохоровна, хотите чаю? – эхом откликнулась Вероника, нахмурив лоб.

– Не хочу. Я просто заехала посмотреть, как живет моя наследница.

– И как? – сделав глуповатую физиономию, спросил Бороздин.

– Она живет в хлеву. Да еще и в грехе. – Старуха проворно поднялась на ноги и в упор посмотрела на Бороздина: – Когда вы женитесь на моей правнучке?

– Э-э… – пробормотал тот. – Женитесь? Я не понял…

– Никогда, – ответила за него Вероника, хотя могла промолчать и послушать, как тот вывернется. – Он уже женат.

– Как это вульгарно, – пробормотала старуха и, окинув Бороздина брезгливым взглядом, словно таракана, застуканного в сахарнице, направилась к двери. – Я ухожу.

– Вы бы предупредили, что приедете, – пробормотала Вероника.

– Зачем? Чтобы ты заранее заварила чай? – пожала плечами прабабка. – До свидания, Вероника. Приятно было поболтать.

Она вышла и захлопнула за собой дверь с такой силой, что картины на стенах возмущенно вздрогнули.

– Могла бы сказать, что ей нравится твое творчество, – заметил Бороздин, который чувствовал себя не в своей тарелке. Чуть-чуть. Ведь он же не виноват, что уже женат.

– Зачем она вообще приезжала? – пробормотала Вероника, поежившись. – Что за дурацкая инспекция?

Через неделю после прабабкиного визита Вероника позвонила ей, но к телефону подошла сиделка и сказала, что Маргарита Прохоровна отдыхает. Больше не было ни встреч, ни звонков.

И вот теперь Вероника стояла на пороге старухиной квартиры и против воли волновалась. Дверь ей открыла чопорная дама в длинном платье под горлышко с кружевным воротничком. Она тихо поздоровалась и тут же опустила глаза долу. Казалось, она вынырнула прямо из прошлого века и продолжает существовать в этом как ни в чем не бывало.

Квартира оказалась совсем не такой, какой Вероника ее себе представляла. Она думала, что здесь мрачно, темно и сыро, пахнет лекарствами и влажной землей от многочисленных горшков с геранью, заполонивших подоконники. Все было не так. Вероятно, совсем недавно здесь сделали ремонт – специфический строительный дух витал вокруг стен, оклеенных светлыми обоями. Узорный паркет лежал досочка к досочке, с выбеленного потолка хрустальной гроздью свисала итальянская люстра.

– Сюда, – сказала женщина из прошлого века и показала рукой направление.

Вероника шагнула в просторную комнату, где все выглядело дорогим и нарядным. Прабабка сидела в кресле напротив двери. На ней был брючный костюм шоколадного цвета, в вырезе которого мерцали желтые камни. Такие же камни были вделаны в серьги и теперь оттягивали сморщенные мочки ушей.

– Ну, спасибо, что пришла, – ехидно сказала старуха и сцепила скрюченные пальцы в замочек. Пальцы тоже оказались унизаны кольцами с желтыми камнями.

– Мне сказали, вы плохо себя чувствуете, – Вероника изо всех сил старалась не отводить глаз. Однако понимала, что надолго ее не хватит: старуха ей явно не по зубам. – Можно мне сесть?

– Нельзя, – отрезала та. – Нечего тебе рассиживаться. Я позвала тебя только затем, чтобы сказать лично: я все это оставляю тебе. – Она неопределенно махнула рукой. – И квартиру, и все, что найдется в ней ценного. А здесь есть кое-что, уж поверь мне!

Она довольно квохтнула и снова вперила в правнучку зловещий взор, как будто уже была фамильным привидением и знала, что может испугать наследницу до смерти.

– Спасибо, конечно, – пробормотала Вероника.

Ей хотелось спросить про тетку Зою, но она не рискнула. Вдруг со старухой случится приступ ярости, который повредит ее здоровью?

– Надеюсь, ты больше не встречаешься с этим? – Прабабка раздула маленькие круглые ноздри и пошевелила ими, словно почувствовав дурной запах.

Поскольку, кроме Бороздина, она никого не видела, то спрашивать, кого она имеет в виду, не имело смысла. Вероника постаралась ответить сдержанно:

– Мы расстались.

– Я рада, – проскрипела прабабка. – Ты красивая женщина, Вероника. Похожа на меня в молодости. С такой внешностью грех было бы продешевить. За тобой кто-нибудь ухаживает?

Вероника по-прежнему стояла на пороге, и ей невольно хотелось принять позу смирения, какую она заметила у встретившей ее сиделки.

– Да, – неожиданно для себя призналась она. – Матвей Каретников. Мы познакомились недавно, но он, кажется, настроен очень серьезно. Ему пятьдесят лет, у него собственная фирма…

– Он что, «новый русский»? – подозрительно спросила старуха. – Вор?

– Он не вор, а созидатель! – вспылила Вероника. – Тот, кто не крадет, а строит. И он подарил мне – вот!

Вероника распахнула воротничок блузки и показала ожерелье, которое боялась оставлять дома.

– Главное не то, что он это подарил, – задумчиво пробормотала старуха, щуря выцветший глаз. – Главное то, что ты приняла подарок.

– Мне двадцать восемь лет, – тоном, каким говорят о тяжкой болезни, сообщила правнучка.

– Двадцать восемь! – мечтательно закатила глаза старуха. Потом вернула их назад и посмотрела на Веронику с усмешкой. – А мне девяносто два.

Вероника вспыхнула, а прабабка залилась каркающим смехом. Отсмеявшись, она тяжело задышала и махнула рукой:

– Все. Аудиенция окончена. Я высказала тебе свою волю, можешь быть свободна. Когда умру, тебе сообщат.

– Но, может быть…

– Мне ничего не надо! – важно сказала старуха и даже притопнула ногой: – Проваливай.

Вероника сделала два шага назад, но потом все же решилась и спросила:

– Почему вы так со мной обращаетесь?

– Потому что твоя мать была дура, и ты, ее дочь, судя по всему, такая же дура. Мне это не нравится. Однако выбора у меня нет.

– До свидания, Маргарита Прохоровна, – пробормотала Вероника.

– Прощай.

Выкатившись на улицу, Вероника согнулась пополам, потом разогнулась и громко сказала:

– Фу-у!!

Да уж, это был всем визитам визит. Тетку Зою страшно интересовало, о чем они будут говорить, и она взяла с Вероники слово, что та, как вернется домой, сразу же позвонит.

– О тебе она даже не заикнулась, – сразу же сообщила ей Вероника. – Ни о тебе, ни о мальчиках.

– Вот зараза! – беззлобно заметила та. Веронике даже показалось, что Зоя испытала облегчение.

– Не хочешь сказать, из-за чего вы поругались?

– Из-за ерунды. Даже стыдно вспоминать. Мне правда стыдно, не наезжай, ладно? Вот сама скажи, на нее легко обидеться?

– Более чем.

– Видишь!

– Она в самом деле обещала оставить мне квартиру, – выпалила Вероника. – Со всей обстановкой. Выглядело это… ужасно.

– Почему? Старуха выставила какие-нибудь условия?

– Да нет, просто она сидела в кресле – живехонька-здоровехонька… Сказала, что, когда умрет, мне сообщат.

– Вот ведь карга! – подивилась Зоя. – Всю жизнь боролась за какую-то мифическую честь фамилии, а сама ведет себя, как последняя сволочь. Кстати, – без перехода сказала она. – Мы с Изюмским решили пожениться.