Иоанна Хмелевская - Роман века [вариант перевода Фантом Пресс] Страница 5

— Конечно, конечно, вы обязательно должны увидеться. Вам просто необходимо встретиться с женщиной, которую вы будете изображать, и хорошенько рассмотреть ее. Вот только, — тут его лицо приняло озабоченное выражение, — вот только придется соблюдать правила конспирации из-за шпионов, которые следят за ней. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы они засекли вас вместе, чтобы обратили на вас внимание. Надо устроить как бы нечаянную встречу, причем вам придется изменить внешность. Если они заметят ваше сходство и донесут мужу — прощай вся затея.

Мы наметили место встречи, обменялись телефонами, обсудили конспиративные технические детали. Мне все больше нравилась наша романтическая афера.

Пан Паляновский не напрасно опасался, что ктонибудь может обратить на меня внимание. Внимание обращали все встречные. Когда я, преображенная до неузнаваемости, отправилась на конспиративную встречу с Басенькой, не было человека на варшавских улицах, который бы не оглянулся мне вслед. И ведь ничего особенно примечательного… На мне были старые джинсы и куртка моего младшего сына, и то, и другое немного великоватое. Правда, голову украшало нечто потрясающее: театральный парик одной из моих теток, ярко-рыжий, с пробором посередине и двумя толстенькими короткими косичками по бокам, над ушами. Чтобы меня уж совсем никто не узнал, я надела темные очки. Конспирация была соблюдена, я сама бы себя не узнала.

Встретиться мы договорились в Лазенках, у дворца, логично заключив, что такое место встречи ни у кого не вызовет подозрений, ведь в парке никому не запрещается гулять. По словам пана Паляновского, он неоднократно прохаживался там с избранницей своего сердца, шпионы привыкли к этому, а гуляющая в моем лице по дорожкам парка несуразная особа могла беспрепятственно, до упоения разглядывать упомянутую избранницу.

День выдался на редкость мерзким. Правда, снег с дождем вроде прекратился, но успел покрыть всю землю густым грязным месивом, а резкий пронизывающий ветер отнюдь не сулил приятной прогулки. Тем не менее пан Паляновский с предметом своих воздыханий уже довольно долго самоотверженно месили грязь у дворца, время от времени делая безуспешные попытки присесть на одной из лавочек. О своей спутнице он проявлял трогательную заботу — выбирал место посуше, куда ступить ее драгоценным ножкам, выискивал лавочку почище и тщательно протирал ее носовым платком, словом, плясал вокруг нее так, что брызги летели у него из-под ног. Выражение неземного блаженства сходило с его лица лишь в те моменты, когда он беспокойно оглядывался украдкой по сторонам, дабы убедиться, что я пришла и смотрю.

Я пришла и смотрела. Смотрела так, что глаза чуть не вылезли из орбит. К потрясению я была готова, но не предполагала, что оно будет столь сильным. И это — героиня романа века?! Прекрасная Елена?! Женщина, воспламеняющая столь сильную страсть, предмет ревности упрямого мужа и объект воздыханий романтического хахаля?! Первопричина хитроумной операции, достойной военной разведки?!

На встречу я мчалась в нетерпении, ожидая увидеть чудо неземной красоты, к тому же похожее на меня. И что я увидела? Довольно красивую женщину, это правда, но совершенно заурядную, просто на редкость неинтересную. Ей-Богу, не стоило делать из себя посмешище и напяливать теткин парик, Басенька и без того мало походила на меня.

Может, я ошиблась и не ту разглядываю? Да нет, ошибка исключена, вон как он увивается вокруг нее. И больше никого поблизости, даже шпионов.

Я бы еще дольше переживала разочарование, если бы не вспомнила об одном существенном моменте, а именно — сходстве между нами. Мне оставалось одно из двух: либо признать ее красавицей, либо впасть в комплекс неполноценности. Естественно, я тут же решила переубедить себя и настроиться на восхищение Басенькой.

Сходство между нами, безусловно, было: те же рост, фигура, ноги. Что еще? Пожалуй, форма головы. И что самое противное — тот же нос! Из различий самыми существенными были Басенькины очень черные, резко очерченные брови, капризно надутые губки и челка на лбу. Ага, еще та самая родинка. В общем, пан Паляновский был прав: соответствующий макияж, немного грима — и дело в шляпе.

Теперь понятно, почему он обратил на меня внимание в тот поздний вечер на Краковском Предместье. Из-под моего парика тоже выбилась челка, а макияж размазался, в том числе и губная помада. Понаблюдав за Басенькой еще немного, я поняла, чего ей не хватает и почему она так мне не понравилась. Вялая, скованная, манерная, она была начисто лишена живости, индивидуальности. Да что тут много говорить — не было в ней женской прелести, тех милых черточек, которые делают женщину очаровательной, влекут к ней сердца. Как такая претенциозная размалеванная кукла с пошлой челкой смогла покорить сердце мужчины — непонятно, но не это сейчас главное. Главное — сыграть ее роль будет совсем не трудно, любая тупица сможет ее изобразить, тут не потребуется ни интеллекта, ни воображения.

Мой маскарад себя оправдал. Не успела я вернуться домой, как позвонил только что оставленный мною в грязном жидком месиве весенней распутицы пан Паляновский. Чрезвычайно обеспокоенный, он допытывался, что помешало мне прийти на условленное свидание в Лазенки.

— Вы и в самом деле меня не заметили? — обрадовалась я. — А ведь так настойчиво, просто до неприличия, оглядывались по сторонам. Тоже мне конспиратор!

— Что? Как вы сказали? Я старался это делать незаметно. Так вы там были?

— Была, конечно. Несколько раз вы посмотрели прямо на меня, как же не заметили?

— Ничего не понимаю! Не было вас там, я внимательно смотрел. Да и вообще, можно сказать, никого не было, не считая какого-то рыжего пугала, я даже не понял, парень это или девушка, теперь ведь у них не разберешь… Сначала я подумал — это нанятый для слежки шпион, но потом засомневался, вряд ли такому кретинистому типу можно поручить столь ответственное дело.

— Это была я, — ничуть не обидевшись за кретина, вежливо сообщила я, испытывая искреннее удовольствие. — Знаю, что впечатление произвела не самое выгодное, но ведь для нас главное — не быть похожей на себя, верно? Раз конспирация, так уж настоящая.

Речь к пану Паляновскому вернулась на сразу. А когда вернулась, на меня обрушился целый водопад восторгов и признательности. Потом мы договорились встретиться на следующий день, чтобы провести производственное совещание, и на этом распрощались.

Тонкими дипломатическими путями, через знакомых, я навела справки. Стефан Паляновский, магистр экономических наук, действительно работает в Министерстве внешней торговли и пользуется репутацией знающего и ценного специалиста. И в загранкомандировку собирается, тоже правда. Проявив чудеса предусмотрительности и предосторожности, я довела свою проверку до конца, незаметно показав его издали одному знакомому внешторговцу, и тот удостоверил его личность.

Для получения юридической консультации тоже пришлось прибегнуть к тонким дипломатическим маневрам. Моя знакомая судьиха, женщина хорошо воспитанная и с ангельским характером, терпеливо отвечала на все мои, наверняка идиотские, вопросы, тактично избегая вникать в их причины. Ее четкие, бесхитростные ответы чуть было в самом зародыше не погубили всю хитроумную операцию. Ведь мы с паном Паляновским как рассудили: и паспорт, и свои водительские права Басенька оставит мне, и я буду ими пользоваться. А от своей юридически подкованной подруги я узнала, что за такое могу свободно схлопотать пять лет строгого режима. Мне это не понравилось, о чем я не замедлила проинформировать пана Паляновского.

Тот страшно расстроился, ведь я уже была готова отказаться. Первой его реакцией было удвоить гонорар, но и сто тысяч злотых показались мне недостаточной компенсацией за пять лет тюряги. Несчастный влюбленный, по своему обыкновению, впал в отчаяние и принялся рвать на себе волосы. Из безвыходного положения выход нашла я сама: просто не буду пользоваться никакими документами, свои оставлю у себя дома, Басенькины пусть лежат в ее доме, а я ничего предъявлять не стану. И не столь уж это нереально, если разобраться. Реальную опасность может представлять лишь излишняя настырность сотрудников дорожной инспекции, но езжу я, как правило, осторожно, останавливают меня очень редко, а штраф мне приходилось платить в основном за парковку машины в неположенном месте. Выходит, риск минимальный. В эти три недели буду ездить еще осторожнее, а парковаться… могу и вовсе не парковаться это время!

Уж не знаю почему, но столь гениальный выход не привел пана Паляновского в восторг. Он даже предпринял робкую попытку не согласиться с ним, но я уперлась всеми четырьмя лапами и заявила, что даже из уважения к роману века не согласна сесть за решетку.