Ирина Хрусталева - В постели с мушкетером Страница 5

— Это не аргумент в его пользу, — возразила Юлия. — И на старуху бывает проруха. Все когда-нибудь происходит впервые. Факт налицо: он был пьян, и с этим не поспоришь.

— Хорошо, этот вопрос мы пока оставим открытым, — нехотя согласилась Катя. — А откуда в его кабинете мог взяться нож? Кроме маленьких ножниц, у Димы в столе не было никакого холодного оружия, — привела она следующий аргумент.

— Мало ли откуда мог взяться нож? Из дома принес, или еще как-то…

— Юль, хоть ты-то чушь не пори, — нахмурилась Катя. — Принес нож из дома — заранее, чтобы убить стриптизершу, даже не подозревая о том, что она появится на его дне рождения?

— В принципе, нож кто угодно мог принести, например чтобы хлеб порезать. Ведь все сотрудники знали, что будет вечеринка.

— Следователю никто не признался, что это Димин нож, — отметила Катя.

— Ясное дело, — согласилась Юля. — Тот человек просто испугался, это и понятно, я бы тоже наверняка промолчала. Кому же охота в деле об убийстве фигурировать? В конце концов, какое имеет значение, кто его принес? Главное, что он оказался в руках у Дмитрия, и этим все сказано.

— Да, ты права, — тяжело вздохнула Катя. — И следователь заявил, что на ноже только Димины отпечатки пальцев, больше ничьих нет.

— Как? Совсем ничьих? — удивилась Юля.

— Совсем, — обреченно кивнула Катя.

— И чего же ты тогда хочешь? Это неопровержимая улика, как ни крути.

— Это меня и настораживает, Юля! Уж слишком все просто и складно получается. Вот вам жертва, а вот и преступник, спит себе спокойно с ножом в руках, словно говорит: «Вот он я, берите меня тепленьким». Сама посуди, как можно после совершенного убийства спокойно завалиться спать?

— Действительно, все подозрительно просто, — согласилась девушка. — И наводит на определенные сомнения. Но следователь почему-то этого не увидел. На ноже отпечатки только Князева, и это говорит о том, что…

— Нет, нет, и еще раз нет! — возбужденно возразила Екатерина, не дав Юле договорить. — И дураку же понятно! Просто убийца свои отпечатки стер и вложил нож в руку Димы, чтобы оставить неопровержимые улики.

— Тем не менее они есть, и с этим не поспоришь.

— Ты не понимаешь: я знаю про Диму все, и, что бы мне ни говорили, я уверена, что он не виноват. Юля, неужели ты мне не веришь? Ты знаешь меня тысячу лет, я не стала бы спорить, не будучи уверена в своей правоте.

— Я-то тебе верю, но толку от этого никакого, я же не следователь и уж тем более не судья, — вздохнула Юля.

— Но я знаю Диму!

— К сожалению, просто знать — мало, твои знания и уверенность к делу не пришьешь и в суд не отправишь, — вновь возразила Юлька. — Не мешало бы еще парочку доказательств заиметь, а их, похоже, у нас нет.

— Господи, что же делать? — заплакала Катя. — Если Диму осудят на десять лет, я этого не переживу!

— Хватит носом хлюпать, Катерина, — прикрикнула Юля. — Нужно что-то конкретное делать, а не сопли распускать.

— Все, что могла, я уже сделала, — хмуро ответила та. — В прокуратуре была, со следователем разговаривала, и с уборщицей тоже, и у сотрудников спрашивала — что и как. Все говорят одно и то же: ничего не видели, ничего не знают, услышали крик тети Мани, прибежали, а там… Что я еще могу сделать? Вместо него в тюрьму сесть? — горько усмехнулась Катя. — Замкнутый круг какой-то, куда ни кинься, везде тупик.

— Да уж, это точно, — согласилась Юля. — Может, тебе отказаться от всего этого и не трепать нервы?

— Ты что говоришь? — округлила Катя глаза. — Как я могу отказаться, зная, что мой любимый человек сидит в тюрьме ни за что, а настоящий убийца на свободе и радуется жизни? Даже и не подумаю, буду бороться до конца, насколько сил моих хватит.

— До такой степени уверена, что Князев невиновен? — спросила Юля, внимательно глядя на девушку.

— Да, и не раздумывая поставлю на кон собственную жизнь!

— Ну ладно, тогда я — твой союзник, — улыбнулась Юлька. — И знаешь, у меня, кажется, уже появилась неплохая идея, — хитро прищурилась она.

— Какая?

— Чтобы не переливать из пустого в порожнее и не гадать на кофейной гуще, нужно обязательно поговорить с самим Дмитрием и спросить — что он вообще помнит из событий того вечера? Необходима точка отсчета, понимаешь? Только тогда мы сможем что-то предпринять.

— Юля, ты забыла — он в тюрьме сидит! Кто же нас к нему пустит? Я пробовала добиться свидания, все бесполезно, — обреченно махнула рукой Екатерина. — Меня и слушать никто не хотел, даже передачу не приняли. Говорят, только раз в месяц можно, а ему уже кто-то присылал, жена, наверное. В общем-то, все правильно, — вздохнула она. — Кто я такая, чтобы мне свидание с подследственным разрешить? Всего лишь секретарша, этого недостаточно. Нет, Юля, никто нас к нему не пустит, не стоит даже и пытаться.

— Нас с тобой, естественно, не пустят, а вот его адвоката — обязаны! И у меня есть на примете один такой… вернее, одна. Поверь, она очень хороший юрист и замечательный адвокат.

— Но у Дмитрия, кажется, есть адвокат, какой-то государственный защитник. Мне следователь об этом говорил, но я так волновалась, что почти не слушала.

— Ну и пусть себе будет на здоровье, — Юля пожала плечами. — Никто ведь не запрещает иметь одновременно двух адвокатов?

— И кто это?

— Подруга моя, Алиса Скуратова, классный адвокат, — Юлька показала большой палец. — Я немедленно ей позвоню, все объясню, договорюсь. Мне она не откажет, я уверена.

Не откладывая дело в долгий ящик, девушка схватила телефон и набрала номер подруги.

— Пока еще Чугункины освободятся и выслушают тебя, мы к тому времени уже полдела сделаем, — самоуверенно проговорила Юля, прислушиваясь к гудкам в трубке.

Братья Чугункины, Данила и Кирилл, прослужили в управлении внутренних дел чуть больше пяти лет, одновременно получая высшее юридическое образование в институте. Закончив вуз и набравшись опыта в органах, они решили, что настало время открыть собственное частное детективное агентство, что вскоре и сделали. Секретаршей в их офисе сидела Юлька Смехова по прозвищу Катастрофа, неизменная подруга близнецов с раннего детства. Жили они в одном доме, в одном подъезде, на одном этаже и практически в одной квартире — их двери были рядом. Сколько они себя помнили, столько и дружили. В детстве почти все время неразлучная троица проводила вместе, хотя братья были чуть постарше Юльки. Когда выросли, у каждого появилась своя собственная личная жизнь, но дружбе это не помешало. Если у кого-то из троих возникали какие-либо проблемы, решались они сообща. Юлька считала близнецов братьями, а те ее — своей младшей сестрой. Открывая детективное агентство, Чугункины попросили девушку помочь им на первых порах и побыть в офисе на телефоне. Как известно, ничто не бывает столь постоянным, как временное. Естественно, Юлька застряла у близнецов в секретаршах и уже семь месяцев с завидной регулярностью… портила им жизнь.

С ослиным упрямством она лезла в дела детективов, совала нос в расследования и переворачивала все вверх ногами. Сколько братья ни пытались ее приструнить, это было бесполезно: Юлька все равно старалась им помочь изо всех сил. Правда, ее самостоятельное участие в делах приносило не только вред. Она действительно помогала, но вот какими путями она к этому шла… Одним словом, на такие экстремальные высокогорные серпантины была способна только она — Катастрофа.

Агентство носило несколько необычное название — «Чудаки». Все благодаря Юльке. Это она подала идею — назвать его по первым слогам имен и фамилий братьев: Чугункины — Чу, Данила — Да, Кирилл — Ки. Так и получились — «Чудаки». Девушка боролась за это название, можно сказать, кулаками, пинками и даже зубами и, как братья ни сопротивлялись, Юлька сумела настоять на своем. Переспорить Катастрофу было практически невозможно — никому и никогда, а если кто и пытался, из его затеи ничего не получалось. Юлька обладала абсолютно неуправляемым, своевольным, непредсказуемым и крайне упрямым характером. Иначе как чертенком в юбке эту бестию никак нельзя было назвать. Прозвище Катастрофа она получила еще в школе: все важные события, случавшиеся в ее стенах, происходили с непременным участием Юльки Смеховой. Раз уж Юлька намеревалась доказать, что она тоже хороший сыщик и братьям еще стоит поучиться у нее, она это и доказывала, влезая в процесс следствия с изумительной наглостью. Из-за этого она то и дело попадала во всевозможные переделки, от которых в дальнейшем еще долгое время не могли очухаться все, кто в тот момент имел неосторожность оказаться рядом с ней. Юлька затягивала в эту пропасть за собой всех, кто попадался ей под руку, но больше других, конечно, доставалось ее близким друзьям и знакомым. Но подобные «мелочи» не могли остановить Смехову. Она с неизменным постоянством вносила в ход следствия свои личные коррективы, от которых порой волосы вставали дыбом. Как Чугункины ни пытались что-то с этим сделать, у них ничего не получалось, да и вряд ли это было возможно. В конце концов, они сами были виноваты: ведь, взяв Юльку на работу, они прекрасно понимали, что обзавелись настоящей Катастрофой.[2]