Иоанна Хмелевская - Бабский мотив [Киллер в сиреневой юбке] Страница 5

И никаких ключей. Куртки на жертве не было, только лёгкая блузка, что для такого времени года тоже выглядело странным. В карманах брюк бренчали две монетки и валялся измятый чек из супермаркета на две французские булки, банку паштета и пакетик перца. Едва разборчивая дата на чеке указывала, что покупки сделаны четыре дня назад.

Убедившись, что никто ничего не напутал при осмотре места преступления, Бежан слегка встревожился. Конечно, ключи покойница могла оставлять у соседей или у дворничихи, — например, у неё был бзик на почве потери ключей. Но с такой же вероятностью их мог похитить убийца.

Или в квартире жертвы кто-то жил и временно пользовался её ключами. Во всяком случае, отсутствие ключей выглядело весьма красноречиво.

— Туда она приехала на машине, — неуверенно сказал Роберт. — А вдруг ключи выпали из кармана?..

— Из какого ещё кармана? — рассердился Бежан. — Из карманов брюк ничего выпасть не может, разве что фитюлька какая. Ты как себе это представляешь? Что у неё был малюсенький ключик ко всем входным дверям?

— Из куртки. Может быть, у неё была куртка?

— И она вышла из машины без куртки?

В шёлковой кофтёнке? Ноябрь же на дворе, не май месяц!

— Пристрелили её и вытолкнули в чем была…

Действовать следовало быстро и по двум направлениям — осмотреть квартиру и допросить окружение покойной. Так, первым делом отправить в квартиру полицейского слесаря, решил Бежан и взялся за телефонную трубку. И тут принесли результаты вскрытия, которых майор ждал с огромным нетерпением. Слесарь был мигом забыт.

Нужно сказать, что этот полицейский мастер на все руки доводился внуком одному знаменитому взломщику, но в полиции это особенно не афишировали, — в конце концов, за грехи деда внук не отвечает. Но дедовский талант внук несомненно унаследовал. Невзирая на прогресс, электронику и всякие там изощрённые охранные системы, он властвовал над всеми замками и за десять минут мог отпереть любую дверь, не оставив на ней и царапины.

Вскрытие показало, что выстрел был произведён сзади, слегка наискось, справа налево, точно в сердце, из неопознанного оружия сорок пятого калибра, из чего следовало, что стреляли из здоровенной волыны, хоть на слона охотиться.

Вроде «люгера». Гильзы не нашли, поэтому назвать оружие точнее не было возможности. Убийство произошло за час до первого осмотра тела, примерно между шестнадцатью и семнадцатью тридцатью. Жертва упала на месте, и потом никто её не трогал.

Кроме того, у покойницы имелись особые приметы: попорченная алкоголем печень, след от давнего перелома руки и залеченное воспаление придатков, по причине которого жертва, наверное, и не рожала.

Почти одновременно с поступлением результатов вскрытия пришли сведения из бюро переписи населения: у проживающей по данному адресу Барбары Борковской, урождённой Мямля, все ещё живы родители — Густав и Алина Мямля, проживающие там-то и там-то, а также имеется брат, Влодзимеж Мямля, проживающий по адресу такому-то. Нашли и бывшего мужа, Стефана Борковского, воспитывающего двоих их детей школьного возраста. Агату и Петра. Кроме того, прилагался огромный список прочих Барбар Борковских, но все они проживали совсем по другим адресам.

— Сколько же на нас работы свалилось, — меланхолично сказал Бежан, уставившись на лежащие перед ним бумаги. — Ничего у меня тут не сходится. Вот скажи, что за ерунда с детьми получается? Есть они у неё или нет?

— Может, приёмные? — так же уныло предположил Роберт.

— И что она, холера, с ключами сделала?

Если человек выходит из дома, не бросает же он ключи в канаву! Убийца рылся у неё в карманах?

После убийства? Выстрел в упор отпадает, расстояние было два метра, минимум полтора!

— Следственный эксперимент неплохо бы…

— Без излишеств, но на место выехать надо.

Погоди-ка. Нам нужно разделиться…

Бежан умолк. Гурский послушно ждал, когда шеф выскажется. И шеф высказался:

— Место убийства нам с тобой лучше всего посмотреть вместе, мне хочется покончить со всеми сомнениями насчёт твоей знакомой сумасшедшей, которая там живёт, и проверить, как там все вместе выглядит. Потом мы пойдём в разных направлениях: ты возьмёшь на себя родителей, я — .мужа, а если удастся, то и брата. Ещё сегодня вечером. Завтра с утра пройдёмся по сотрудникам и подругам. Я надеюсь, что о подругах мы что-нибудь узнаем ещё сегодня. На закуску вызовем бригаду в её квартиру и все там перевернём.

— Прокуратура… — робко начал Роберт.

— Утром они дадут нам данные — по старой дружбе, уже договорился. В случае необходимости сами с ними поболтаем. Давай сначала разберёмся с тем, что попроще. Она ведь криминалом занималась, вдруг ей кто-нибудь из уголовников отомстил.

Составив план действий, они отправились на место преступления.

Мартуся, потратив полдня на работу и наши развлечения, собиралась назавтра уехать, чтобы после обеда оказаться в Кракове. Я раздумывала, не использовать ли утро для ловли кошки. Для этого мне надо было поставить клетку в соответствующем месте и попозже проверить, пошла ли холера-кошечка спать в кошачий домик или собирается провести ночь черт знает где. Устраивать стресс для десяти невинных котов не хотелось, но упустить нужную кошку — это же настоящее горе: она котилась трижды в год, к тому же мамаша, из неё была никудышная, отпрысков она бросала на , меня, а сама снова мчалась крутить амуры. Я тут кошачий приют не открывала, бездомные кошки должны жить сами. Жратвы я для них не жалела, под свой кров пустила, лекарства выдавала, но демографических безумств мне не нужно!

— Ты с ума сошла, — заявила Мартуся, глядя на моё общение с Чёрной Пантерой, или, может, Чёрным Пантером, потому как это был котище размером с поросёнка, владыка местной территории. — Он же тебя вообще не боится!

— А почему он должен меня бояться? — рассердилась я. — Он должен со мной дружить!

Он недавно пришиб котёнка, только лапой махнул. И расшугал всю кошачью компанию, а мне приходится следить, чтобы у них еда оставалась.

А что до молока, так дай ему волю — выжрал бы дневной удой от двух коров. Упрямый, но я его усмирю.

Чёрный Пантер лакал молоко, не обращая внимания на мои угрозы.

— Погоди, зараза, я вот тебя поглажу.

Я его гладила, а он хоть бешено шипел и рычал прямо-таки по-собачьи, но ни на волосок не отодвинулся. Я вежливо предлагала ему подумать, кто его кормит-поит. Когда-то он тяпнул меня за палец, заживало больше месяца, но тем не менее я не отступила в своих попытках приручить его. Я тебя, мерзавец, одомашню!

— И ты с ним так ежедневно переговариваешься?

— Ну что ты! Он ходит сам по себе, как настоящий кот. Ко мне заявляется как в ресторан, ночует где-то ещё. Я его потчую сухим кормом, а кошачьего рагу из банки не даю — сожрёт три банки в один присест и не заметит. Но больше всего он любит молоко, вот на почве молока мы с ним и подпишем мирный договор. Ещё годик-другой…

— По мне, собаки лучше, — убеждённо сказала Мартуся. — И вообще, у тебя больше тараканов в голове, чем я думала. Слушай, а о твоей покойнице под ивой что-нибудь известно?

— Понятия не имею, — ответил я, оставив кота в покое. — Я вот думаю, не позвонить ли ветеринару, чтобы он на завтра подготовился…

Тут раздался звонок у калитки, я пошла открывать.

На дорожке стояли двое полицейских, вчера я их не видела. Довольно симпатичные. Я вдруг поняла, что младшего знаю. Как же его зовут?

Капрал Гурский?

— О, рада вас видеть! — воскликнула я, припомнив свои многочисленные перипетии с полицией. — Вас снова повысили в должности?

И как дела?

Бывший капрал слегка покраснел, из чего я сделала вывод, что деталей нашего давнего знакомства лучше не вспоминать. Я прикусила язык и попыталась настроиться на строгий и сдержанный лад.

Полицейские представились. Капрал Гурский ныне оказался комиссаром, по моей личной табели о рангах — поручиком, то есть в звании на ступеньку выше, чем когда его разжаловали. Видимо, удалось ему все-таки реализовать свои честолюбивые замыслы.

— Мы не хотим вам мешать, — сказал второй, постарше, инспектор Бежан (я быстренько подсчитала, что по-старому это майор), — но мы ведём это дело и должны осмотреть место преступления.

— Наверное, лучше осмотреть его с той стороны, с которой я смотрела? — подсказала Мартуся, прежде чем я успела открыть рот.

— Можем и с той. И с других тоже.

— Хотите взять ключи от помойки? — обречённо вздохнула я. — Я уже знаю, где они лежат.

— Минуточку. Сначала мы осмотримся снаружи. Вы знаете, как все происходило?

О, мы знали много чего. Мартуся в лицах изобразила сцену своего приезда, я по такому случаю даже запечатлела её выступление на фотокамеру. Господа полицейские сновали по моему участку, замирали там и сям и вглядывались — то в мою помойку, то в землю, тщательно сравнивая мои владения со своей роскошной коллекцией снимков. Между собой они общались односложно и тихо, но мы с Мартусей не глухие и не кретинки, поэтому нам удалось сделать вывод, что жертва, выйдя из машины, шла к моей калитке. Автомобиль стоял за ней, и оттуда раздался выстрел. Пуля попала в спину, слегка развернув тело, и жертва упала на маленький холмик моего, прости господи, садового чернозёма, с которого аккуратно съехала как раз под развесистую плакучую иву.