Флатус - Клим Вавилонович Сувалов Страница 5

Смерив Чудновского презрительным взглядом, губернатор добавил:

— И почисти свой значок, а то он похож на сухой помидор!

Чудновский прижал подбородок к груди. Действительно, сходство значка полицмейстера с засушенным помидором было колоссальным.

Оторвавшись от разглядывания значка, Алексей Николаевич произнес:

— Будет сде…

Он затих, когда увидел, что губернатора в кабинете уже нет. Через несколько мгновений из большого зала донесся крик:

— Ушел!

Привычный гомон вновь воцарил в полицейском участке. Алексей Николаевич мрачно посмотрел на меня.

— Что я сделал не так? Почему он разозлился? Сидел, хихикал над моими шутками, как ребенок.

— Господин полицмейстер, — сняв свой мундир, я повесил его на вешалку. — Все знают, что эти смешки Беляковского не одобрение шуток. Он к власти шел очень долго, и лизоблюдство было его важным инструментом по достижению целей, как, впрочем, у каждого чиновника. Про смешки Беляковского уже анекдоты ходят. Это всего лишь рефлексы из прошлого. Мне казалось, Вы в курсе.

Чудновский был искренне удивлен услышанному откровению. Он подошел к своему креслу и с громким вздохом в него плюхнулся.

— Да уж, — обреченно произнес Чудновский. — Теперь я лично буду этим заниматься. Выезжать на места, искать улики… С другой стороны, нужно было когда-то начать. Ладно. Будешь мне помогать.

— Так точно! — я радостно встрепенулся. Это было серьезным повышением до должности помощника полицмейстера города, пусть оно и было неформальным. — С чего начнем, Алексей Николаевич?

— А начнем мы, — Чудновский медленно поглаживал свои усы, — С перекуса. Здесь за углом есть хорошая харчевня. Там делают невероятно вкусное турецкое блюдо с баклажанами.

Глава 3

После завтрака в харчевне мы с Чудновским приняли решение осмотреть квартиры жертв “похитителя флатуса”. Теперь так, по инициативе Алексея Николаевича, в следственных документах именовался маньяк. Все утро я пытался переубедить его не делать этого, потому что до конца не было установлено, что преступник охотится именно за кишечными газами. Но Алексей Николаевич был непреклонен. Полицмейстер уверял, что маньяку необходим флатус, но для чего именно, он не знал. Помимо этого, он сразу назвал имя преступника — Тихон Телорез, — что еще сильнее меня возмутило. Не имея убедительных доказательств, лишь единожды увидев его на крыше в полумраке, Чудновский почти “завершил” дело. На мой вопрос, почему же мы не ищем Телореза, он ответил, что не знает, где находится преступник, и придется выслеживать его по немногочисленным зацепкам. Как бы я ни возмущался — удивительно, что полицмейстер позволял мне высказывать свое мнение, — но идти против старшего по званию не позволял служебный этикет. Мной было принято решение потакать недальновидным действиям Чудновского, при этом, по мере поступления к нам в руки улик, параллельно вести правильное по всем академическим нормам расследование, но уже в одиночку.

Повозка остановилась возле дома Зинаиды Проглотовой. Моей задачей было вновь допросить женщину и провести полный обыск квартиры. Благо, Чудновский додумался выписать соответствующий ордер. Алексей Николаевич принял решение отправиться к дому второй жертвы — некоего Калотучикова. Дом находился в паре кварталов от дома Проглотовой, на Белобрусиловской улице.

Покинув повозку, я обратился к полицмейстеру:

— Если будут зацепки, то сразу примчу к вам.

— Да, хорошо, — безразлично ответил Чудновский.

— Знаете, Алексей Николаевич, — я нашел в себе силы вновь попытаться убедить полицмейстера пересмотреть отношение к делу, — У меня большие сомнения, что Телорез причастен к этим преступлениям.

— Хватит, Какушкин! — тут же оборвал меня Чудновский. Он медленно почесал свою грудь и с детской радостью обнаружил забившейся в ногте кусочек баклажана. Не раздумывая, он закинул его в рот и добавил: — Выполняй приказ и не нуди. Поехали!

Поводья громко хлестнули, и повозка покатила по Леворадикальной улице, скрывшись за ближайшим перекрестком.

***

— Вы слышали про Тихона Телореза? — неохотно спросил я у Проглотовой, осматривая мятые газеты на ее прикроватном столике.

— Нет, — ожидаемо ответила женщина, — Не слышала о таком.

— Естественно, — возможно, мой бубнеж показался Проглотовой странным, но я не смог сдержать себя от ехидства в сторону Чудновского.

Квартира женщины была очень бедно обставлена, и осмотр занял не более четверти часа. Я был уверен, что все самое важное мы обнаружили еще день назад, когда явились сюда с полицмейстером по вызову городового.

— Может, Вы замечали незнакомцев, которые ходили возле дома? — зевнув, спросил я женщину и повернулся к ней.

Проглотова замешкалась, поймав на себе мой безразличный взгляд. Она нервно поглаживала свои шершавые руки и, казалось, пыталась придумать убедительный ответ.

— Н-нет, — неуверенно ответила она.

— Вы замешкались, — произнес я и увидел, что Проглотова заволновалась сильнее прежнего. — Кого Вы видели рядом с вашим домой перед происшествием, Зинаида?

— Я… никого не видела, господин полицейский. Честное слово! В нашем квартале каждый друг друга знает, а незнакомцы редко… — Женщина запнулась. — Незнакомцы сюда вообще не заходят.

— Мне кажется, вы что-то замалчиваете.

Проглотова нервно замотала головой и прижала свои руки к груди.

— Я вас уверяю, господин полицейский, что в ту ночь здесь никого не было, кроме меня!

— Вы понимаете, что препятствие следственной работе влечет за собой суровое наказание, Зинаида? — я попытался вытащить “законодательный козырь” следаков из кармана, благодаря которому ломалось немало свидетелей, желавших по той или иной причине путать ход дела.

Но Проглотова была упряма. Она заявила, что все прекрасно понимает, но ничего другого сказать не может. Если Зинаида врала — а я был почти уверен, что это так, — то уперто не желала раскрывать мне дополнительные детали той ночи. Это было подозрительно. Конечно, я мог расколоть ее по методике фельдфебеля Ноготочкина, но у женщины в квартире не было кипятильника, да и мораль не позволяла мне совершить этот низменный поступок. Немного пораскинув мозгами, я решил поспрашивать соседей. Ничего не объяснив Проглотовой, я вышел из квартиры и, пройдя пару метров по улице, постучался в соседний, слегка покосившийся дом. Дожидаясь хозяев, я заметил в мутном окне дома Проглотовой очертания головы хозяйки. “Следит”, — вспыхнула мысль в моей голове. — “Значит, переживает. Что-то тут нечисто”.

Дверь с натужным скрипом отворилась. Ко мне вышла женщина преклонного возраста в сером мешковатом платье.

— Приветствую вас, господин полицейский, — полухрипя, обратилась ко мне женщина. — Что-то стряслось?

— Доброго утра. Я занимаюсь делом о покушении на вашу соседку, Зинаиду Проглотову. Предполагаю, Вы уже наслышаны об этом?

Женщина неуверенно кивнула.

— Хотел бы спросить, не видели ли Вы кого-то подозрительного в тот день?

Женщина невинно поднесла указательный палец к своей иссохшей губе и