Галина Куликова - Рыцарь астрального образа Страница 50

Как он и ожидал, это были Лужина, Синьков, Веселовский и незнакомец. Его голос Кудесников никогда не слышал, но быстро понял, что сейчас говорит именно он:

—…пройдем по этой выработке еще приблизительно сто метров, затем двинемся направо, пройдем столько же и увидим лаз в еще одну вертикальную выработку. По ней спустимся вниз, на глубину где-то метров десять, там большая пещера, из которой есть вход прямо в тот тоннель, который нам нужен. Искать будем там.

— Не заблудимся, Николай Никифорович? — поинтересовался Синьков.

— Со мной — нет. — уверенно бросил мужчина. — Без меня — запросто.

«Ага, теперь хоть имя известно, — отметил лежащий под наклоном Арсений, замерший в своем желобе на манер человека-паука: зацепившись одной рукой и одной ногой за какие-то невидимые ему выступы, — И цель тоже. Значит, что-то они ищут. Клад, что ли?»

— А что, — поинтересовался Веселовский, у которого уверенности в голосе как-то поубавилось, — много тут народа бывает?

— Многие залезают, да не все вылезают, — последовал загадочный ответ.

— Это как? — встрял Синьков

— Да вот так. Выработки тут по округе километрами под землей тянутся. Здесь же первые каменоломни аж в четырнадцатом веке появились. За сотни лет столько нарыли лабиринтов, добывая известняк для строительства! И ведь ни карты нет, ни описания приличного. Так что если сдуру сунуться — можно и заблудиться. А найдут ли, нет — как повезет. В прошлом году целую туристическую группу здесь потеряли. Пять человек.

— Ого!

— Вот тебе и «ого»! Из МЧС приехали, да местные краеведы помогали — не нашли.

— То есть мы можем на них наткнуться? В смысле — на трупы… — Интонации у Синькова были испуганно-вопросительные.

— Вряд ли, нам тут, в сущности, недалеко. А кто-нибудь обязательно наткнется.

— Слушайте, я как-то сразу не подумал, — снова заговорил Вован. — Здесь случайно нет этих… ну…привидений всяких? Или, как в метро — крыс двухметровых?

— Таких крыс вообще не бывает. Обычные попадаются. Насчёт привидений не уверен, но лично я их не встречал. Правда, стоны слышал, но это, по местным легендам, души тех, кого здесь замуровали заживо.

— Господи, как это? — кажется, окончательно расстроился Синьков.

— Ну, в общем, лихие люди любили скрываться здесь, добычу прятать. Сначала Екатерина велела

засыпать входы в каменоломни, потом еще Александр Первый. Не один раз засыпали — а народ все равно потом откапывал. Последним Сталин отметился — в сорок седьмом году специальный указ издал — о взрыве входов в бесхозные каменоломни.

— А этому-то что было задело?

— Ну, как же! В те годы в этих местах дезертиры в основном прятались, но и криминал не обходил их вниманием. Так что здесь, наверное, есть, кому стонать

— А вы откуда столько знаете про эти каменоломни? Местный?

— Нет, просто интересовался. Еще студентом и в горы ходил, и в пещеры спускался, много где побывал. Ладно, кончаем трепаться, надо двигаться, а то до вечера не успеем. Дело-то, в принципе, несложное, а мне завтра в столице ответ держать — что да как. Готовы?

— Головы, — почти одновременно ответили Веселовский и Синьков.

Ксения Лужина промолчала. Она так и не произнесла за все это время ни одного слова.

В этот самый момент с Кудесниковым, который, затаив дыхание, слушал познавательную беседу, боясь пропустить важную информацию, произошло ЧП: его правая нога соскользнула с выступа, на который опиралась. Издав сдавленный стон, Арсений стремительно поехал вниз, царапая: камнями лицо и руки и раздирая: в клочья одежду. Не доехав до конца желоба, он зацепился пальцами за удачно выступающий камень и прекратил дальнейший с пуск. Теперь предстоял новый мучительный под-ем вверх, осложненный тем, что он в кровь ободрал обе ладони. Первые движения были настолько мучительными, что Кудесников непроизвольно, хотя и тихо., застонал. Но стон, подхваченный предательским эхом, разнесся, кажется, по всему лабиринту.

Больше всего Кудесников испугался, что он себя обнаружил. Если группа наверху слышала шум падения и звуки, которые он при этом издавал, ее члены насторожатся, полезут выяснять, что происходит. Или просто удерут по этому своему маршруту. И тогда найти он их больше не сможет, а как выбраться обратно на поверхность Арсений представлял себе смутно.

Между тем он боялся напрасно — в верхней галерее было не до поисков. Напротив, искать там никого и не хотели. С Синьковым случилась настоящая истерика, а растерявший остатки мужества Веселовскйй и мужественный Николай Никифорович старались, как могли, его успокоить.

— Отпустите меня, — кричал Григорий Синьков. — Я хочу наверх, я не хочу быть под землей! Я боюсь мертвецов!

— Да нет тут никаких мертвецов, — уговаривал его Николай Никифорович, — это все сказки. Просто иногда порода осыпается, камни звуки всякие производят.

— Я слышал стоны. Два стона, — не унимался Синьков. — Они пришли за мной, я знаю!

— Да сдался ты им, — заорал Веселовский, который, похоже, решил выместить свой собственный испуг на приятеле. — Заткнись и пошли!

— Не пойду! У меня клаустрофобия!

— А почему ты молчал, гнида? Знал ведь, что нам под землю лезть. Пошли, сказал!

— Оставьте его, — вмешался Николай Никифорович, — у него шок. Давайте поступим так: я его сейчас выведу обратно на поверхность, оставлю там и вернусь обратно. Это займет не более сорока минут, максимум — час. Подождите меня здесь, можете пока подремать — расстелите вот коврик, у меня в рюкзаке есть. Кофейку из термоса попейте.

Вскарабкавшийся обратно Кудесников услышал последнюю фразу, и ему так захотелось кофе, что он чуть было снова не застонал.

Перспектива остаться в каменоломнях с молчащей Лужиной, прислушиваться к непонятного происхождения звукам Веселовскому явно не понравилась.

— Нет уж! Давай лучше я ему морду набью, может, поумнеет!

Но Синьков продолжал скулить. Угрозы Веселовского не производили на него ровным счетом никакого впечатления — они были милым детским лепетом по сравнению с ужасной угрозой, которая исходила от потусторонних сил, таящихся в этих чёрных тоннелях и пещерах.

— Бесполезно, — тоном доктора, подводящего итог консилиуму, сказал Николай Никифорович. — Скажите спасибо, если вообще умом не повредился. Отведу его наверх, а вы ждите.

— А может, вместе пойдем? — уныло спросил Веселовский.

— Вы тоже испугались? — саркастически поинтересовался Николай Никифорович. — Берите пример с Ксении. Ничего не боится!

Кудесников вдруг подумал, что если они забирались в эту пещеру по желобу, где он имел счастье сейчас лежать, то ему придется несладко. Однако его опасения не оправдались — видимо, существовал еще один ход, скорее всего из самого первого от входа тоннеля.

Вопреки пессимистическим ожиданиям Веселовского (и Кудесникова, который, к счастью, сумел перевернуться на спину и хоть немного расслабить затекшие руки и ноги), их предводитель сумел обернуться гораздо быстрее — он отсутствовал примерно полчаса.

— Ну, даете, — с облегчением воскликнул Веселовский, когда раздались уверенные шаги, и бодрый голос Николая Никифоровича спросил:

— Как вы тут, «дети подземелья»?

— Нормально. А Гришка в порядке?

— В порядке. Я ему порекомендовал водки выпить, успокоиться.

— Где ж он водку возьмет в этой глухомани? Тут до ближайшего магазина верст десять-пятнадцать будет.

— Нет, я здесь накануне запасы оставил — ну, чтобы сегодня лишнего не брать, только снаряжение. А там еда и бутылка водки есть. Удачу обмыть или наоборот. В общем: сумочку небольшую я в одном дупле припрятал. Показал вашему Григорию, так что, надеюсь, смутам сейчас не грустно. Теперь, я думаю, можно идти. На поиски у нас от силы часов пять. И обратно.

— Да, пойдем, время уходит, — радостно подхватил Вован, еще пять минут назад тихий и потерянный.

«Как он там говорил? По этой выработке приблизительно сто метров, затем направо еще столько же, какой-то лаз в вертикальную выработку, затем большая пещера, из которой вход в тоннель… Нет, я не вспомню. Да я и не сначала слышал, может быть, половину маршрута он раньше озвучил. В общем, дело дрянь, придется за ними топать. Но как?»

Надеяться оставалось лишь на то, что опытный Николай Никифорович пойдет первым, за ним последует Ксения, которую необходимо страховать, а замыкать процессию станет заметно перетрусивший, по наблюдениям Арсения, Веселовский. Этот будет шарахаться от собственной тени, но вполне может не обратить внимания на осторожную слежку. «Если я смогу незаметно следить», — усмехнулся про себя Кудесников.

Он наконец сумел проползти по ставшему родным желобу до конца, пролезть в галерею, где еще недавно кипели страсти и сходил с ума от страха Синьков, и даже успел увидеть мелькнувший вдали свет фонаря уходящей в темноту троицы.