Дороти Кэннелл - Вдовий клуб Страница 51

Киттис Порридж ахнула и прикрыла рот рукой.

– Есть кто-нибудь живой? – проблеяла она в непроглядную тьму.

Гробовая тишина. Потом слабый лучик надежды: глубоко-глубоко во тьме вспыхнул огонек. Кто-то зажег спичку!

– Мы живы! Все в порядке! Даже латы не помялись! – донесся басовитый рев предводительницы Исторического кружка.

Послышался скрип ржавых цепей: устройство поднимало уцелевших наверх.

– Ну вот! – прогремела Амелия Джоппинс. – Мы и нашли подземелья!

Кое-кто из дам пребывал в убеждении, что я знала про подземелье и потайной люк. Они отвели душу, обсуждая, насколько наше подземелье лучше прочих древних катакомб, лишенных страховочной сетки для злополучных жертв, провалившихся в тартарары по прихоти злодея-герцога или барона, изнывающего от скуки.

– Ну же, миссис Хаскелл! – Глаза миссис Джоппинс были как чайные блюдца. – Чтобы открыть подземелье, нужно наверняка не только повернуть столбик! Я не уйду отсюда, пока вы не покажете мне, как открывается эта пещера Али-Бабы.

Выполни она свою угрозу, в одной башенке у меня жила бы Мамуля, а в другой – миссис Джоппинс. Но что-то – назовите это упрямством – не позволяло мне утолить ее любопытство.

– Простите, но прелесть тайны в том и заключается, что она – тайна.

Подбородки затряслись от разочарования, однако миссис Джоппинс не пала духом.

– Ничего, миссис Хаскелл, ничего… Мерлин-корт будет занесен в регистр Исторического кружка, и ровно через год мы вернемся!

Я поборола искушение заметить, что, если они не поторопятся уйти, глядишь, следующий год вот-вот и настанет…

Когда последний берет исчез за дверью, меня захлестнули противоречивые чувства – усталость и восторг одновременно. Давно следовало догадаться, что местная легенда права: нет дыма без огня. Уилфрид Грантам слишком привередливо следил, чтобы дом соответствовал духу Средневековья, и вряд ли мог построить замок без такой естественной детали, как подземная темница. В другое время я бы немедленно помчалась рассказывать Бену о своем открытии. Мимоходом глянула на телефон, подумав, не позвонить ли Эдвину Дигби. Его это может заинтересовать, недаром же он вывел в одном из своих романов коварную повариху Этель… кроме того, это ведь мистер Дигби рассказал мне о похождениях Уилфрида Грантэма с сестрицами Лавинией и Лукрецией…

16.27. Я вернулась в пещеру ужасов, то бишь на кухню. В моем воспаленном воображении все громче тикали часы. Наяда исчезла. Ее передник висел на стуле, а на засыпанном мукой столе было выведено: «Ушла домой – принять роскошную ванну с пеной». Вот, значит, почему она не выглянула в холл посмотреть, что за шум. Но Наяда доделала все тартинки с цыпленком! Они смотрелись очень неплохо, даже те, в которые под видом курятины запихнули консервированного тунца (цыплята иссякли). Все остальное выглядело неуловимо несъедобным, но холодильник теперь был набит до отказа.

И он отказал-таки. Проходя мимо, я услышала треск. Обрушилась верхняя полка! Плоды многочасовых трудов спрессовались в паштет.

Мне захотелось лечь, сбросить туфли и отбросить коньки. Но в заднюю дверь постучали. Неужели Фредди прибыл умолять о прощении? Мысль о том, что можно будет ткнуть его мордой в холодильник, несколько взбодрила меня.

Однако это был не Фредди, на пороге стоял плотный коротышка с большими карими глазами, плешью и пушистой белой бородой, у ног его возле чемоданов скакала визгливая собачонка.

– Элли, мой сын умер?

Этот вопрос отрезвил меня, как пощечина. Мой свекор, Исаак Хаскелл, и я упали друг другу в объятия и зарыдали.

– Нет, что вы, Бену гораздо лучше! – Я вытерла лицо и впустила свекра с собакой.

Тобиас вряд ли обрадуется новому товарищу, но всем нам приходится с чем-то мириться.

– А что, моя жена сбежала в очередной монастырь?

– Нет, но…

– Тогда о чем мы плачем? – проорал Папуля, перекрывая визгливый лай. Он обвел взглядом кулинарный хаос. – А что, миленькое гнездышко. Звезду Давида на стену, и станет совсем уютно.

Он поставил чемоданы на пол и попытался отлепить собаку от ноги.

– Проводи меня к моим родным, Элли, а потом расскажи папуле, чем тебе помочь.

Настал момент выяснить, достались ли Бену кулинарные способности по наследству, но я отвлеклась на чемоданы. Собираясь в гости на уик-энд, столько скарба не тащат.

Я непринужденно хихикнула, ради справедливости надо заметить, что мой звонкий смех изрядно смахивал на икоту. Внезапно вспомнилась самодельная мебель в лондонской квартирке.

– Сделайте мне торт, Папуля! А я из него выпрыгну во время спектакля «Капризы аэробики». Наяда Шельмус умрет от счастья!

ПАМЯТНАЯ ЗАПИСКА.

От Исполнительного Совета миссис Джеральдине Стропп, председателю Комитета по переписке.

Прошу обеспечить доставку двух дюжин чайных роз в субботу, 2 мая, миссис Элли Хаскелл из Мерлин-корта, Скалистая дорога, Читтертон-Феллс. Приложить карточку. Текст на карточке: СОЖАЛЕЮ. Без обратного адреса. Счет представить в бухгалтерию до первого числа.

ПРИМЕЧАНИЕ.

Членов Клуба в известность не ставить. Приказ самого Основателя.

Глава XVIII

– Бедняжка Элли! Какой кошмарный день! Если бы только мы знали… Если бы мы были знакомы с вами тогда! – вздохнула Примула. – Мы непременно прислали бы Страша – он прекрасно готовит сосиски на палочках. Вы ведь не возражали бы, Страш?

Дворецкий убрал тарелки с крошками от кекса.

– Само собой, мадам. Хотя я с большим удовольствием вломился бы в «Эдем». К тому же мистер Фредди…

– Прошу вас! – Брови Гиацинты черными молниями сошлись на переносице. – Не желаю даже слышать это имя…

Надо отдать должное – вышеупомянутое лицо постучало-таки в четверг вечером в парадную дверь, чтобы излить свои извинения через щель почтового ящика. Случись рядом собачка Папули, я бы шепнула ей: «Ату его! Ату!» – и распахнула дверь.

– Элли, старушка, я случайно не забыл сказать, что одна из морозилок в «Абигайль» до отказа забита крошечными закусками, которые я готовил на тренировках под руководством Бена? Конечно, я и мечтать не смел, что они будут представлены на суд широкой публики… Но на безрыбье…

Я чуть не выпала наружу через ту же самую почтовую щель. Претерпеть адовы муки, в то время как в морозилке все наготове! Однако по зрелом размышлении я пришла к выводу, что Фредди не так уж виноват. Если бы мы с мужем нормально общались, я бы сообразила, что Бен, обессиленно лежа на подушках, беспокоится о том, сможет ли Фредди правильно разморозить продукты, а вовсе не о том, помнит ли он точное соотношение воздуха и начинки в муссе.

Фредди поскреб почтовый ящик, чтобы привлечь мое внимание.

– Элли, ты могла бы еще наделать тартинок с цыпленком. Конечно, для меня или Бена это примитив, но…

– Помню, они были настоящим хитом на свадьбе!

Я гордо распрямилась. Значит, хоть тартинки пригодятся, но ничто не вернет мне часов, которые я могла бы провести с Беном. Теперь же мой ненаглядный справедливо полагал, что идет в моем списке жалким номером вторым после пыли в гостиной.

Отконвоировав Папулю к Бену, я лишний раз убедилась, что трещина в наших супружеских отношениях превратилась в бездонную пропасть. Мой муж долго шевелил бровями и щелкал пальцами, прежде чем ему удавалось вспомнить мое имя! Мало мне было хлопот, так нет же – еще и собачонка, носящая обманчивое имя Пуся, невзлюбила меня с первого взгляда. Головной боли добавлял обед: я не имела ни малейшего представления, чем кормить домочадцев. Разве что загубленные кушанья, над которыми я столько трудилась. Ко всему прочему Папуля, невзирая на все свое дружелюбие, очень скоро дал мне понять, что его желание видеть сына вовсе не означает, что он собирается с ним разговаривать. Честь превыше всего. Мои надежды на примирение супругов лопнули, как воздушный шарик, когда они встретились у ложа Бена.

– Ты потолстел, Исаак.

– Ты похудела, Мэгги.

– Не хочу превращать дом нашего сына в поле битвы.

– И правильно, не надо разбивать ему жизнь. Мамуля одернула серую кофту, Папуля погладил лысину, вот и все.

С этой минуты наш дом превратился в цирк. Всякий раз, когда Магдалина встречалась с Исааком, она осеняла себя крестным знамением, а Папуля затягивал что-то на иврите. Я ломала голову, спрашивая себя, когда же это безобразие кончится. Чтобы жизнь не казалась мне медом, милая Пуся лаяла круглые сутки, вознамерившись изгнать меня со своей территории. Тобиас впал в спячку. Иногда его пушистый хвост мелькал у двери или на шкафу, но мне было отказано в возможности уткнуться лицом в его теплую шерсть.

Сколько Папуля здесь пробудет? Я заподозрила самое худшее, когда он потребовал комнату с видом на море, осведомился, где тут ближайшая синагога, и поинтересовался, нет ли в местном шахматном клубе вакансий.