Людмила Милевская - Ты маньячка, я маньяк или А пес его знает Страница 52

— Возможно, именно так и было, — согласился Кириллов, — но Лагутин на то и манипулятор чужими душами, чтобы знать с какой стороны к ним подойти. Во-первых, отец наверняка признался Лагутину, что его жизнь на волоске — ведь Лагутина, как врача Боба интересовало именно здоровье его отца. Зная о болезни вашего отца, Лагутин имел возможность строить свои конструкции, а как он умеет их строить я испытал на собственной шкуре.

— Хорошо, — воскликнула Евдокия, — допустим, Лагутин знал, что отец мой опасно болен, но почему он был так уверен, что мы с Бобом станем наследниками? В противном случае ему было бы глупо бросать богатенькую жену и жениться на мне, больной дурнушке.

— Вы красавица, — заверил Кириллов, — а Лагутин опытный психиатр. Наверняка он сумел добиться расположения вашего отца и свел переписку с ним к длительным телефонным разговорам. Когда он понял, что ваш отец испытывает чувство вины перед детьми, тогда и решил, что им можно манипулировать, а следовательно, надо срочно на вас жениться. Своими рассказами о вашем бедственном положении, о вашей с Бобом неизлечимой болезни, виноват в которой отец, Лагутин преследовал две цели. Он хотел побудить вашего отца позаботиться о своих детях и одновременно сводил больного человека в могилу.

Евдокия, от бессилия сжав кулачки, воскликнула:

— Какой он подлец! Выходит, он все эти годы жил по четко разработанному плану?!

— Именно, — подтвердил Кириллов. — Поэтому он и группу свою распустил, предварительно выявив самых внушаемых пациентов. Ведь и меня, и Еву он целенаправленно сводил с ума.

— Но зачем? Зачем он с вами все это делал?

— Чтобы убить вашего Боба!

Тут уж Евдокия спорить не стала — брата она очень любила и всякую угрозу в его адрес (даже предположительную) она рассматривала чрезвычайно серьезно.

Решительно поджав губы, она попросила:

— Продолжайте, мне интересен ход ваших мыслей.

— Жадный Лагутин хотел завладеть всем наследством, — продолжил Кириллов. — И при этом он не упускал из вида, что в случае гибели вашего брата сам он является главным подозреваемым. Именно это и побудило его городить такую сложную конструкцию.

— Не такую и сложную, — горестно заметила Евдокия. — Если все его жертвы являлись его пациентками, то несложно понять, почему Лагутин выбрал именно их. Во-первых, убивать их очень легко — они же ему доверяют, ими легче манипулировать. А во-вторых, легко замести следы, поскольку их обращение к психиатру было анонимным.

— Откуда вы об этом узнали? — удивился Кириллов.

— Самоочевидно. Лагутин риска не любит. К тому же, ни об одной из его жертв не упоминалось как о пациентке психиатра, следовательно это держалось в строжайшей тайне, чем и воспользовался Лагутин. Мне не понятно, зачем он Боба стращал? Зачем связку ключей и флакон с кровью ему подбросил?

— Лагутину нужно было выманить Еву в Нузу, а Боб от нее ни на шаг не отходил. Боб просто ему мешал.

Евдокия поразилась:

— До чего же этот Лагутин знает людей! И как легко манипулирует всеми! Бобу действительно стало совсем не до Евы. Но зачем он и Бобу внушил лунатизм?

Теперь поразился уже Кириллов:

— До чего же осторожен Лагутин. И очень хитер. Он каждую мелочь продумал. Раз у вас с Бобом одна болезнь, значит и развитие этой болезни должно быть одинаковым. У вас лунатизм, значит лунатизм и у Боба. Мало ли кто проверит, все точно должно сходиться.

— Вы очень умны, — восхитилась Евдокия.

Кириллов зарделся:

— Спасибо, а вы очень ко мне добры.

— А я?! — встрял Бродяга.

Он, конечно же, просто сказал «гав», но сделал это очень ревниво. Евдокия погладила пса и спросила:

— Сергей, и все же мне не ясно, каким образом Лагутин собирался использовать вас? Ведь вам он отвел роль маньяка в этом спектакле.

Кириллов кивнул:

— Как это ни обидно, но действительно мне. Ему показалось, что я идеально подхожу для расправы с Князевой Евой. Мы с ней знакомы, были в некоторых отношениях, этим все легко объяснить. Но во мне он ошибся. Ева оказалась податливее, чем я. Из нее он сумел сделать убийцу мужчин, а за меня ему пришлось самому работать — убивать женщин.

— Не понимаю, к чему вы клоните, — пискнула Евдокия.

— Да все тут понятно. Ева должна убить Боба, а я, по замыслу Лагутина, должен убить Еву. Таким образом заметутся следы: маньяк убил маньячку, а то, что все нити ведут к наследству, милиции и невдомек. Таким образом Лагутин намеревался добраться к капиталам вашего отца и остаться в стороне от убийства Боба. А вас он упек бы в психушку.

Евдокия побледнела и воскликнула:

— Вы правы! Он монстр! Боюсь, и здесь, в Нузе, вы оказались совсем не случайно!

Побледнел и Кириллов:

— Хотите сказать, что Лагутин нарочно меня заманил? Но зачем? Ева не может умереть раньше вашего Боба.

— Выходит, что Лагутин не только с вами, но и с Евой слегка просчитался. Судя по всему, она отказалась убивать моего Боба. Ева действительно полюбила. Теперь Лагутин вынужден сам убивать, но как он может спихнуть все на Еву, если Ева умрет раньше Бориса? Понимаете, Боб спутал Лагутину карты. Он спрятался, Лагутин не может его найти, а все уже закрутилось. Ева уже в Нузе, и вас он уже заманил, а Боб все еще жив. Не знаю как Лагутин собирается выкручиваться, знаю только одно: нам надо срочно его найти!

— Бежим! — воскликнул Кириллов, хватая за руку Евдокию.

«А я?!» — тявкнул Бродяга и устремился за ними. Пробегая мимо соседнего номера, пес вдруг резко затормозил и принюхался. Евдокия, уже залетая в лифт, оглянулась, воскликнув:

— Пес что-то учуял!

Кириллов вернулся и с интересом уставился на Бродягу, вертящегося у чужой двери.

— Похоже, там кто-то скандалит, — прошептал он, напряженно прислушиваясь.

У Евдокии мелькнула страшная мысль и, ни секунды не медля, она подлетела к двери и решительно постучала — никто не ответил. Тогда она яростно бухнула в дверь ногой и в ту же секунду на пороге выросла Ева. Увидев Евдокию, Ева попятилась и растерянно попросила:

— Дусь, скажи мне, что это не так.

— Что не так? — воскликнул Кириллов.

— Леонид Павлович меня убеждает, что я Боба убила, — воскликнула Ева и со слезами взмолилась: — Пожалуйста, сейчас же скажите, что это не так!

— Это не так! — отрезала Евдокия. — Лагутин сам хочет убить Боба, только вряд ли дотянется до него, а тебя он здесь будет держать до тех пор…

Закончить она не успела; из комнаты выскочил Лагутин, Кириллов набросился на него, Ева и Евдокия застыли, растерянно глядя на потасовку.

— Твой Леня сейчас Серегу убьет, — вдруг прошептала Ева. — Серега добрый, он драться совсем не умеет.

Евдокия ответила:

— Нет, первой ты умереть должна, но не раньше, чем Лагутин убьет Боба.

— Что-о?

— Недавно умер наш богатый отец, — ответила Евдокия. — Лагутин убирает лишнего наследника.

— Так вот почему он уговаривал меня в Нузе пожить! — воскликнула Ева и набросилась на Лагутина.

Кириллов, оглянувшись, крикнул ей: «Уходи!» и в этот момент Лагутин ударил его тяжелой пепельницей по голове. Кириллов обмяк.

Евдокия с визгом кинулась к мужу, он ее отшвырнул, падая она заметила блеск ножа, услышала дикий вопль Евы и грозный рык простершегося в прыжке Бродяги. Евдокия вскочила с пола, ноги ее подогнулись, зашумело в ушах…

Очнулась она на кровати в номере, снятом Кирилловым. Грустный Сергей сидел рядом. Когда Евдокия открыла глаза, он радостно встрепенулся и воскликнул:

— Слава богу! А я думал уже, что вы ушли!

Она удивилась:

— Куда я ушла?

— В себя. И Ева этого тоже боялась. Когда ее уводили, она все твердила: «Дуська не выдержит потрясения, теперь точно опустится на дно души да там и останется».

Евдокия вскочила:

— Ну нет! Я абсолютно здорова!

— Я тоже, — ответил Кириллов, — голова только немного болит.

Потрогав его голову, она изумилась:

— Ну и шишка!

— У Лагутина больше. Я ему наварил.

— А где он, Лагутин?

Кириллов вздохнул:

— Ясно где, там же, где и Князева Ева, в милиции.

Евдокия обрадовалась:

— Значит Ева жива!

— Ее спас Бродяга, он героически бросился прямо на нож и укусил Лагутина за руку.

Гримаса страдания исказила лицо Евдокии, и Кириллов поспешно добавил:

— Пес жив, только чуть-чуть ранен. Вон он, в кресле свернулся клубочком и сладко спит, будто и не было никаких там баталий.

Бродяга действительно спал. Положив перебинтованную голову на передние лапы, выглядел он потешно. Евдокия спросила:

— Почему он как партизан? Кто ему голову бинтовал?

— Ветеринар, — ответил Кириллов и рассмеялся: — Когда вас врач осмотрел и не нашел ни одной царапины, я успокоился и отнес вас в номер, а пса потащил к ветеринару. «Спасайте скорей старика», — говорю, а он мне в ответ: «Какой это старик? Это еще щенок. Ему нет и года. А то, что шерстка облезла, страху мало. Авитаминоз. Получше кормите и ваш дворянин закудрявится».