Анна Михалева - Лиха беда начало Страница 53

— Кать, пойдем кофе выпьем. — Алена потянула подругу за рукав свитера.

— У меня к тебе разговор.

— Валяйте, мы пока все договора отксерокопируем. — И Лиза с Розой принялись разбирать папку на листы.

В поднадоевшем баре «Антрацит» было, как всегда, сумрачно и накурено.

Алена с Катериной расположились за угловым столиком.

— Мне Марина на днях задала массу вопросов, и над ответами я думаю до сих пор, — Алена поморщилась, пытаясь привыкнуть к слишком горькому кофе.

— Про своего Козлика? — усмехнулась Катька, — Блажь это все. Ничего там у него с Инессой нет.

— Почем ты знаешь?

— Инка крутит роман со своим продюсером во Франции. И это серьезно.

— Одно другому не мешает, — резонно заметила Алена.

— Да ну вас! У Марины просто крыша поехала. Но ей-то хоть делать нечего. А тебе что за радость копаться в ее грязном белье?

— А я и не про грязное белье хотела поговорить.

— Да? Это уже интересно. С каких пор Марину стало занимать что-то, кроме собственных проблем?

— Да ее особенно и не занимает. Просто мы болтали, вот она между разговором о Павле и Инке выдала, что в убийстве Титова правильнее подозревать Наташу.

— И это почему? — Катерина поставила чашку с кофе на стол и серьезно посмотрела на подругу.

Алена в деталях пересказала ей соображения Марины по этому поводу.

Катька слушала молча и внимательно. После того, как подруга закрыла рот, она еще минут пять ничего не говорила и наконец заключила:

— Дура она!

— А мне кажется, что ее доводы вполне жизнеспособны. — "И чего она так ожесточилась? Глаза прямо мечут молнии. Не желает отказываться от программы?

Боится, что Наташу действительно признают виновной, и тогда плакала их замечательная идея с разоблачением Горина? Но это же несерьезно. Пока Наташу найдут… А может быть, она тоже сомневается в причастности Горина и не желает подтверждать свои сомнения. Ведь обличать человека с пылкой уверенностью в том, что он виноват, намного легче, чем делать то же самое, сомневаясь в своей правоте".

Собственно говоря, Алена именно такие чувства и испытывала по отношению к готовящемуся проекту. Она заварила кашу, хотя не была до конца уверена в собственной правоте. Поэтому предположения Марины относительно виновности Наташи прямо-таки выбили ее из колеи.

— Либо ты с нами, либо нет! — резко рубанула Катька. — Сомневаться сейчас — это преступление. Горин все равно последний гад! Даже если он непричастен к убийству Андрея, что, кстати, мы и не собираемся утверждать в студии. Мы ведь только выдвинем предположение, и то не прямо, а намеком. Так вот, если господин Горин вообще не имеет никакого отношения к смерти Андрюши, он все равно замешан в сотнях нечестных дел, и народ должен об этом узнать. Нам такая дрянь во власти не нужна. Ты согласна?

— С этим я согласна, — кивнула Алена, — и все-таки нужно еще раз попробовать поискать эту титовскую Наташу.

— Каким образом?

— Я думаю, что нужно пойти путем поиска людей, имевших отношение к машине Титова.

— Надеешься, что Наташа окажется королевой бензоколонки?

— Нет, но машина зарегистрирована на нее, следовательно, без нее Андрей не мог купить свою «Тойоту». Да и вообще, найти бы мастера, который проводил техосмотр. Мне кажется, если кто и подкрутил гайки в «Тойоте» Титова — то только профессионал.

Если бы это была работа дилетанта, трюк вряд ли сработал бы. Тут нужен точный расчет… То есть какой-то мастер должен быть. Вот если бы опросить всех мастеров Москвы, видели ли они у себя в гаражах некую красавицу, уговаривавшую испоганить машину дружка…

— Остапа понесло! — Катерина закатила глаза. — Ты хоть представляешь, сколько автомастерских в Москве? А в области? А нелегальных? И потом, допустим, ты даже найдешь Наташу. Что ты надеешься у нее выяснить? — Катька опустила голову. — Она не имеет никакого отношения к Горину.

— Откуда тебе знать? Да и потом, Горин — это само собой, в смысле телепроекта. Но убийца Андрея Титова пока не найден. И Горин ли это, еще неизвестно…

Глава 23

Алена в который раз бросила беглый взгляд на часы. Прошло еще пять минут. Вдобавок к тем тридцати, которые она уже провела у этого паршивого фонтана. В сущности, фонтан не был таким уж паршивым, тут дело в настроении, с которым огибаешь его чашу в седьмой раз.

«Чтоб он провалился, гад такой!» — тихо выругалась она. Разумеется, фраза была адресована Вадиму. Это с ним они договорились встретиться у фонтана напротив Большого театра, но, видимо, встреча либо откладывается, либо вообще переносится. Терещенко не появился.

«Он работает, — в который раз напомнила она себе, — у него очень опасная профессия и ненормированный рабочий день». Самоуговоры не возымели действия. Злоба закипала под ребрами уже давно, и теперь Алена серьезно опасалась, как бы накопившийся пар не начал выходить из ушей малыми дозами.

Ведь до чего мерзко ведет он себя последнее время.

Сказал вчера, она сама слышала: «Я тебе позвоню завтра». И не позвонил.

К вечеру довел ее своим молчанием до того, что она начала нервничать, может, произошло с ним что-то. Ну не звонит человек. Не может же быть такого, чтобы он сидел у телефона и сознательно не звонил. Оказывается, может! Это она выяснила, когда наступила на горло гордости и позвонила ему в кабинет. Он поднял трубку, путано извинился, мол, дела и все такое, назначил встречу и — вот тебе опять! — не пришел! Неужели дела?! Не верится что-то. Небось стоит где-нибудь в подворотне, наблюдает за ее мучениями и хихикает, подлец! Алена даже оглянулась в надежде столкнуться с ненавистным взглядом. Но, кроме странных типов, расположившихся на скамейках вокруг фонтана, никого не увидела. Типы эти при ближайшем рассмотрении оказались не такими уж и странными — обыкновенные молодые парни, в кожаных одеждах, по большей части с серьгами в ушах. А кого она ожидала увидеть у фонтана напротив Большого театра — это же историческое место встреч гомосексуалистов. И чего Терещенко не мог выбрать более «натуральное» место для свидания?

«Близко ему от работы, видите ли!»

Тут их «натуральная» пара выглядела бы вызывающе. Впрочем, она и одна выглядит весьма вызывающе. Вон как на нее косится проходящая бабулька. Прямо каким-то недобрым глазом. «Хватит! — Алена решительно направилась в сторону метро. — Я его игры поддерживать не стану! Позвонит — брошу трубку и вообще пошлю ко всем чертям!»

— Бабушка, бабушка, а что такое «голубые»? — Вопрос исходил от пятилетнего малыша в пестрой шапке. Малыш хитро взглянул на интеллигентную бабушку, которая покраснела, глубоко задумалась и наконец вкрадчиво разъяснила:

— Голубой, Сашенька, — это оттенок синего.

Сашенька пожал плечами и потопал дальше, бросив старой женщине:

— Ничего ты, бабушка, не понимаешь в современной жизни.

* * *

В пустой гостиной она долго ходила от стены к стене, обхватив плечи руками. Ходила, пока не заломило ноги, потом рухнула на диван и тупо уставилась на телефон. Половина первого ночи. Вадим так и не позвонил. Мысли о том, что его задержали на работе, что он сидит в какой-нибудь засаде или несется на машине, как Глеб Жеглов, преследуя преступника, сами собой растворились, уступив место отчаянию. Он мучил ее. Мучил осознанно или, что гораздо хуже, бессознательно. Он мог забыть о том, что назначил встречу, так же, как забыл, что обещал позвонить. Или предпочел ей эту свою криминалистку, или сидит дома и просто смотрит телевизор… И ведь что самое обидное — проблема-то решается элементарно: достаточно снять трубку, набрать его номер и выяснить, может быть, устроить ему разнос, но именно это решение проблемы абсолютно невыполнимо. Лиха беда начало — если она включится в правила его игры, то так будет постоянно, он станет избегать ее, а она ему названивать, потом и того хуже — чуть ли не вешаться ему на шею. А потом все разлетится в пух и прах, и она останется одна, посреди пепелища. Хотя скорее всего она уже осталась посреди этого пепелища.

Ведь он уже перешел Рубикон, сжег за собой мосты, а ей осталось только смести пепел в совочек и забыть о своих надеждах на любовь. И сейчас все, что имеет смысл ей совершить, это действительно послать его ко всем чертям и выкинуть из головы напрочь. Так будет правильно. Так нужно сделать, чтобы потом не чувствовать себя половой тряпкой. Но именно это она не может сделать. Не может она послать его ко всем чертям и из головы выкинуть не может. Вернее, из головы — это пожалуйста, это ради бога. А с сердцем что делать?

Сердце-то ноет.

«Самые жестокие игры — это игры с человеческими чувствами…» Откуда эта фраза? А не все ли равно.

Она вспомнила десятки случаев, когда сознательно мучила, притворяясь, чтобы заинтересовать, увлечь, влюбить. И тогда ей казалось, что, жонглируя чужими страхами, неуверенностью, искренностью, она не вредит своему избраннику, а лишь подогревает его интерес к их затейливому «пинг-понгу». А ведь с Вадимом она тоже позволяла себе такое. И, собственно говоря, не особенно задумывалась о его душевном спокойствии. И вот теперь он дал ей понять, каково это — стать партнером такого «игрока». Что он выкинет в следующий раз? И что ей самой теперь делать? Не разыскивать его? Дать ему время одуматься? Затаиться?