Людмила Милевская - Веселая поганка Страница 56

«Нет не выйдет из меня человека!» — горестно подумала я.

Монах же присел со мной рядом. Он не молился, молчал и был углубленно задумчив.

«Наверное готовится давать мне Знание,» — подумала я и решила ему не мешать.

Я честно пыталась заняться своим упражнением, но Гургенов не шел из головы. Как мог он стать мафиози, когда такой человек верит в него? Будь у меня такой верный ученик, как Шрила Мукунда, я бы никогда не предала бы его. Даже если бы он верил в то, что я бегемот, я из шкуры своей выпрыгнула бы, но в бегемота превратилась бы.

«Потому что страшный грех обманывать таких людей,» — подумала я, намертво забыв, что только этим в последнее время и занималась.

Внезапно дверь открылась (сама, никто в нее не стучал) и бандюган, глядя на меня, скомандовал:

— Выходи.

— Это вы мне? — удивилась я.

— Тебе, голуба, тебе, — как-то настораживающе по— доброму сказал бандюган.

Я вскочила на ноги, но тут же попятилась и растерянно посмотрела на монаха.

— А как же Знание? — спросила я. — Вы же должны были стать моим гуру.

— Ты что, хочешь здесь остаться? — удивился бандюган. — Ну ты, блин, странная: то дергала со страшной силой, бои устраивала, бабки предлагала, а то по хорошему линять отказываешься.

Он схватил меня за руку и потащил к выходу. Я одной ногой уже шагнула в коридор, когда мой монах воскликнул:

— Постойте!

Бандюган как по команде остановился, я, естественно, тоже — выбора не было.

И Шрила Мукунда заговорил:

— Я попросил сил, — сказал он, — и Бог послал мне испытания, чтобы закалить меня. Я попросил мудрости, и Бог послал мне проблемы, над которыми приходится ломать голову. Я попросил мужества, и Бог послал мне опасности. Я попросил любви, и Бог послал мне нуждающихся в моей помощи. Я попросил благ, и Бог дал мне возможности. Я ничего не получил из того, что просил. Я получил все, что мне было нужно. Бог внял моим молитвам. Ты поняла меня?

«Он сказал мне „ты“, — подумала я, — впервые сказал мне „ты“. Это не случайно, следовательно я уже ему нечужая, я его ученица. Следовательно, он мой гуру.»

— Поняла тебя, учитель, — ответила я.

— Так иди и хорошенько думай теперь перед тем, как начнешь просить Бога. И знай, все грехи твои с этой поры ложатся на меня, потому что перед Господом я за тебя отвечаю.

Вот какое доверие оказал мне Шрила Мукунда. Потом он поклонился и махнул рукой; бандюган, который наблюдал за нашей беседой с благостным выражением лица, гибельно несвойственным ему, закрыл дверь. Я разволновалась:

— Куда ты ведешь меня?

— Выпущу на свободу, — возвестил бандюган.

— А что будет с тем Великим человеком, который остался в подвале? Что будет с моим гуру?

— Его отпустят. Отправят обратно в Америку, уж и билеты купили ему. Все, как пахан приказал. Ты о себе бы, дура, побеспокоилась. Самое время.

Я затормозила, уперлась руками в стену, пошире расставила ноги, чтобы не смог бандюган меня сдвинуть, и завопила:

— Я вам не верю! Без гуру не пойду!

И бандюган (уж никак от него не ожидала) уговаривать меня начал:

— Ты, слышь, не дури. Иди, пока пахан добрый и отпускает. Сама конкретно знать должна, что в наше время все может измениться в секунду. Американец до этого насчет тебя совсем по-другому настроен был. Если бы не пахан — хана тебе, тетка.

Братан сделал ладонью у шеи жест, не оставляющий сомнений каким именно образом мне наступит хана.

— А кто такой Американец? — не упустила случая поинтересоваться я.

— Пахана правая рука, — абсолютно бесплатно просветил меня бандюган — щедрый он человек.

— Это, сынок, и без тебя понятно, — не удовлетворилась я. — Хочу знать, малыш, какой он, Американец этот. Как выглядит?

Бандюган ухмыльнулся:

— Нормально, бабушка, выглядит он. Зашибенно выглядит.

— А ездит на «Мерседесе» небось?

— Какой «Мерс»! Бери выше, бабуля, на «Лам— бордини», — с усмешкой превосходства сообщил бандюган и добавил: — Ты бы поспешила, пока Американец не прибыл сюда, да бошку тебе не открутил.

Я деловито спросила:

— Пахан ваш его главней?

— Главней, — заверил бандюган.

— Тогда как же этот негодяй смеет идти против воли пахана? — изумилась я.

Бандюган с жалостью на меня посмотрел и сообщил:

— Напрямую не смеет, а то бы давно попер, а исподтишка запросто. Шепнет своим браткам и нет тебя. Так что не выкаблучивайся, а дергай отсюда со всей дури, пока при памяти и ветер без камней. Топай, бабушка, топай.

И я дернула, то есть потопала, хотя голова шла кругом. И было от чего. Посудите сами: Ангира Муни, санньяси, надел шафрановые одежды, обрил голову, отрекся от всего чувственно-материального, предался чистому служению Господу… и оказался правой рукой пахана. Доферти, школьный друг, дипломат, душа человек, — одного с Ангирой поля ягода. Несчастный мой Шрила Мукунда мечется по России в поисках своего святого гуру, который на поверку оказывается матерым мафиозным бизнесменом Гургеновым. Не удивлюсь, если этот Гургенов паханом и окажется.

Господи! Что же тогда получается? Гургенов — Маха прабху на пару с Американцем — Ангира Муни морочат голову бедному моему Шриле Мукунде?

Боже! Белые пришли — грабят. Красные пришли — грабят. Куда бедной христианке податься?

«Форда» нашего я не нашла и до Москвы добиралась автостопом. Сильно в этом деле мешал фингал, но ничего, добралась, а как приехала в Москву, так первым делом помчалась к Буранову. Тамарка предала, Гургенов еще то жук оказался. Один Буранов у меня и остался.

Очень я рассчитывала на него еще и потому, что он вроде уж как и мой любовник. Правда еще у нас и не было ничего, одни намеки, но мужчины в такой стадии отношений, порой, даже отзывчивей и участливей бывают. Я же ему недвусмысленно дала понять, что он может рассчитывать на многое. Жаль, что на намеках и остановилась. Как раз за этим делом и застал меня тот роковой звонок моего неверного мужа — сидя в ресторане, я как раз усиленно Буранову намекала на то, что между нами может случиться страшенный роман и сразу же очерчивала круг своих интересов, могущих меня подвигнуть на это свершение.

Передать не могу как жалею, что до конца дело не довела — умчалась следить за своим неверным Женькой. Но все же Буранов, судя по тому, как он на меня смотрел, кое— что понял и преисполнился надежд. Во всяком случае я сильно на это рассчитывала.

Вторая причина, которая заставляла меня уповать на Буранова, — это его крутизна. У него одной охраны раза в два больше, чем у Гургенова. Из этого я сделала вывод, что Гургенов в сравнении с ним мелкая сошка. И Тамарка подтвердила, что Буранов крутой. Правда Тамарка, которая в этом деле собаку съела, утверждает, что количество охраны говорит скорей не о крутизне, а (цитирую буквально) «о степени засранности хвоста того, кто эту охрану нанимает».

Грубиянка Тамарка во всем видит только плохое, но ведь я не такая. Со свойственной мне тонкостью я привыкла идеализировать людей… и тут же идеализировала Буранова, как только решила, что он будет моим любовником. Идеализировала себе на горе, но кто же знал, что он, как и Тамарка, бессовестно меня предаст.

Я ворвалась в его офис, сгорая от нетерпения отыскать своего сына, а так же желая поскорей освободить моего учителя Шрилу Мукунду. В то же время хотела я тут же отправиться на штурм логова Гургенова и при этом…

Не скрою, дел накопилось столько, что мне хотелось срочно бежать сразу в нескольких направлениях. Поэтому я сильно рассчитывала на помощь Буранова. Каково же было мое изумление, когда я увидела этого сукина сына беседующим… с Коляном.

«Давненько я с ним не видалась», — подумала я.

Однако встрече совсем не обрадовалась. Колян же, напротив, увидев меня, оживился, пришел в восторг и закричал:

— Вот она! Вот!

Я мигом оценила ситуацию: Буранов и Колян на одном конце коридора, я на другом, причем выход за моей спиной. И я, не взирая на некоторый возраст, припустила так, что юный Колян и вполне спортивный Буранов сразу поняли безнадежность своих намерений. В отчаянии, потеряв разум, они дружно завопили:

— Стой! Стой!

«Глупее ничего не придумали? — улепетывая, изумлялась я. — В такой ситуации просить меня остановиться могут только полные кретины. Их „стой“ лишь скорости мне добавляет.»

С этой скоростью я и отправилась к Тамарке. Выбора не оставалось. В любом случае ехать надо было к Гургенову, но теперь, когда узнала я какая он хитрая лиса, соваться в его логово в одиночку мне не хотелось.

Где-то томится и страдает без мамочки мой Санька, мой маленький ненаглядный сыночек; под Питером заточен в подвал чистейший человек — ачарья Шрила Мукунда, учитель мой дорогой, и никто, никто им не поможет! Я осталась один на один со своим горем, и помощи ждать совершенно неоткуда, поскольку очевидно, что и Доферти, и Ангира Муни, и Гургенов и Буранов и даже моя Тамарка — одна банда.