Дарья Донцова - Рыбка по имени Зайка Страница 6

Звонкий смех Лизы взлетел к потолку:

– Иван Павлович, дорогой, розетки ставят в самом начале, до штукатурных работ!

– Да?

– Конечно же. Ведь для прокладки проводки надо стены штробить.

– Штро… простите, как?

– Штробить, – повторила незнакомый глагол Лиза, – поэтому давайте прямо сейчас решать вопрос с розетками. Вы готовы?

– Ну…

– Тогда пошли, – предложила Лиза. – Надо только этих из кухни выгнать.

– Кого? – окончательно растерялся я.

– Рабочих. У вас живет бригада, – объяснила Лиза. – Не пугайтесь, они все не россияне и будут делать лишь черновую работу: крушить стены, закладывать проемы. На чистовую отделку я приведу классных специалистов. Туркменам поселиться негде, поэтому они временно лагерь разбили у вас. Не беспокойтесь, ни выпивки, ни скандалов, ни конфликтов с участковым или домоуправлением не будет. Ситуация полностью под контролем.

– В кухне пусто, – воспользовался я крошечной паузой в монологе.

Лиза осеклась.

– Туркменов нет?

– Нет.

Девушка нахмурилась и пошла по коридору. Заглянув в то место, где еще недавно наша домработница с энтузиазмом варила скверные супы, Лиза вдруг попросила:

– Иван Павлович, может, пока подумаете о розетках? Допустим, в гостиной. Где вы поместите телевизор, торшер, ну и так далее.

– Попытаюсь, хотя…

– Да, да, – Лиза неожиданно сильно подтолкнула меня к двери, – пораскиньте мозгами, а я пока разберусь кое с кем.

Тоненькие пальчики вынули из крошечной сумочки игрушечного вида розовый мобильник, усеянный блестящими камушками. Я посмотрел на аппарат, который идеально подошел бы для Барби, и, полный самых мрачных предчувствий, вышел в коридор. Ну и ну! Что за муха укусила Нору? Нет слов, девочка очаровательна, с огромной радостью я предложил бы ей сходить в ресторан или театр, но управлять бригадой туркменов!..

– Эй ты, падла рогатая! – долетел из кухни мужской, грубый бас.

Я вздрогнул и замер. Неужели не заметил рабочих? Вдруг они там? Хотя нет, это просто невозможно! Я ведь не клинический идиот. За закрытой дверью абсолютно пустая кубатура, голые стены и Лиза с розовым, кукольным телефоном. Никаких мужиков в квартире и в помине нет!

Но бас продолжал грохотать:

– ………! Где бригада? А мне…….. Почему не на месте? Всех……! Завтра не подходит! Сейчас! Через полчаса! Не приедут, пошел на… Думаешь, ты один такой? Ха! Эксклюзив!…… Да вас, как гондонов штопаных………!

Площадная ругань била по ушам. Но надо отметить, что непонятно откуда взявшийся хам матерился весьма виртуозно. Это было не тупое повторение всем известных слов. Нет, дядька загибал совершенно невероятные коленца и выдавал потрясающие тексты. Я не поклонник ненормативной лексики, но тут буквально заслушался.

– Очень надеюсь, – басил матерщинник, – что у тебя на пятке вырастет… и ты каждый раз в сортире ботинки снимать будешь. Гони туркменов, осел пластилиновый, беги живо и резво, иначе твои лавэ[1] в… уйдут, на плоту из… уплывут, по реке из…

Повисла тишина. Я осторожно приоткрыл дверь. На кухне не было никого, кроме Лизы, сжимавшей в руке розовый, похожий на леденец телефон.

– Ну, – прощебетала она, – уже определились?

– А где мужчина? – глупо поинтересовался я.

– Какой? – улыбнулась Лиза. – Вы имеете в виду бригаду? Уж извините, автобус, который работяг вез, сломался. Туркмены прибудут через полчаса. Не волнуйтесь, сегодняшний день им никто оплачивать не собирается. Я еще вычту у бригадира за опоздание! Машина не поехала! Это их проблема!

Нежное сопрано журчало, тонкая рука осторожно поправила прическу, в ушках Лизы посверкивали красивые сережки… Я вдохнул исходящий от прораба запах французских духов и только сейчас понял, в чем дело.

– Это вы ругались? – вырвалось у меня.

Сами понимаете, что задавать подобный вопрос, да еще в такой откровенной форме совершенно неприлично, но уж слишком сильным было мое потрясение.

Нежно-розовое лицо Лизы приобрело иной оттенок – если секунду назад оно походило на персик, то теперь стало смахивать на спелое яблочко.

– Я? Ругалась?!

– Ну… да… только что…

Лиза вновь поправила копну вьющихся волос.

– Иван Павлович, я никогда не выражаюсь.

– Я слышал ваш разговор с бригадиром, – пробормотал я.

– Ах это, – отмахнулась Лиза, – не обращайте внимания. Скажите, вы можете договориться с французом?

– Если он владеет русским, то да, – ответил я, не понимая, куда клонит девица.

– А ежели нет? О каком диалоге может идти речь, если его участники не понимают друг друга?

– Увы, в моем образовании есть пробелы, я не обучен иностранным языкам.

– Правильно, – кивнула Лиза, – и со строителями так же. Я не ругаюсь, просто разговариваю на их родном языке. Стану употреблять слова «пожалуйста», «извините», «сделайте одолжение» – работа и с места не сдвинется. Если надумал договориться с лошадью, нет смысла мяукать, как кошка.

Глава 4

Если вы полагаете, что решить вопрос о расположении розеток можно за десять минут, то жестоко ошибаетесь. Я провозился безумное количество времени, пытаясь сообразить, где будут стоять телевизор и другие электроприборы. А еще имелись люстры, торшеры, настольные лампы и крохотные трубочки для освещения картин.

Устав, как верблюд, тащивший по пустыне неподъемные мешки с солью, я приехал домой, взял в машине бумажник и пошел к подъезду. Он, естественно, оказался заперт. После перестройки почти во всех московских домах появились железные двери, призванные отвадить пьяниц и любителей использовать темное пространство под лестницей в качестве бесплатного сортира. Поэтому теперь почти у каждого москвича на связке болтается еще и так называемый домофонный ключ. В доме, где живет Николетта, жильцы имеют пластмассовые «лопаточки», их следует прикладывать широкой частью к специальному углублению в створке. После этого простого действия раздается тихий щелчок, и вы оказываетесь в чистом тамбуре у лифта. Мой ключ хранится в бумажнике, в крохотном отсеке, предназначенном для мелких монет.

Не ожидая никаких неприятностей, я раскрыл кошелек и очень удивился. В нем вместо трехсот долларов и нескольких тысяч российских рублей лежала совсем другая сумма, ключа не нашлось, в кармашке позвякивали рубли, между которыми слиплась парочка конфет без бумажек. Я не ем леденцы и никогда бы не положил их к деньгам. Увы, я очень брезглив и педантично аккуратен.

Черт побери! Это чужой кошелек! Куда подевался мой собственный? Каким образом в моей машине оказался этот бумажник? Нужно признать, что он до безобразия похож на тот, в котором храню ассигнации я.

Истина дошла до меня спустя энное количество минут. Я, садясь в машину, как правило, кладу портмоне в пластиковый лоток, установленный между сиденьем водителя и креслом пассажира. Там же находятся блокнот, ручка, пачка сигарет, зажигалка, упаковка бумажных носовых платков…

Когда Римма возвращала мне деньги, которые я «заплатил» за ее «любовь», она вынула из кармана свой кошелек, а потом бросила его в лоток. Выходя из машины, девушка перепутала бумажники, похоже, мы с ней купили их в одном месте, в палатке у метро. Следовательно, моя «лопаточка» от домофона сейчас у Риммы. Хорошо еще, что ключ от квартиры висит на связке вместе с ключами от автомобиля. Завтра придется ехать на «точку» и искать проститутку.

Тут, на мое счастье, к подъезду подошел один из соседей, прогуливавший своего пса, и я беспрепятственно проник внутрь.

Следующий день я провел крайне бестолково. Около одиннадцати я отправился в книжный магазин и стал бродить между стеллажами, сверяя ассортимент со списком, составленным Норой. Моя хозяйка решила основательно пополнить библиотеку. Естественно, в одной точке не было всего нужного, и мне пришлось методично изучать предложения «Молодой гвардии», потом «Москвы», «Библиоглобуса» и других лавок.

Около шести, изрядно притомившись, я вспомнил о ключе и поехал выручать свой кошелек. В суматошно проведенном дне была лишь одна радость, отчего-то Николетта ни разу мне не позвонила.

Место, где к моей машине подошла Римма, было пусто. Я вышел из «Жигулей» и осмотрелся. По шумному проспекту неслись автомобили. Чуть поодаль, возле входа в метро, клубилась толпа, там на небольшой площади тесно стояли ларьки, торгующие всякой ерундой, а здесь, где сейчас находился я, сидела только одна тетка со странным набором товара. Перед ней возвышался столик, заваленный шоколадками, жвачками, мятными конфетами, презервативами и сигаретами. У ног торговки громоздились клетчатые торбы, набитые, похоже, бутылками, сбоку, на ящике, лежали упаковки колготок, книги, газеты и батарейки.

Я походил по тротуару, потом приблизился к бабе и спросил:

– Скажите, вы тут постоянно торгуете?

– А чё? – ответила она. – Я разрешение имею. Станешь вязаться или денег требовать, мигом ребят кликну, намнут тебе бока.