Дарья Донцова - Фейсконтроль на главную роль Страница 6

– Сейчас вы решите вопрос с найденной библиотекой, продадите раритеты, и ты сможешь до конца дней забыть о финансовых проблемах, – сказала я.

– Разве ты еще не сообразила? – округлила глаза Нина. – Эрик не хочет входить в пещеру! Уперся ослом!

– Почему? – изумилась я. – Ладно, я бы поняла, откажись он выставлять манускрипты на торги, но не посмотреть на то, что искал всю жизнь…

Нина закуталась в плед.

– Панкрат оставил в своем дневнике предостережение. Написал, что наложил на тайник проклятие, и теперь каждый, кто войдет внутрь, погибнет.

– Ну и чушь!

– Тем не менее Эрик верит в это, – заплакала Нина, – и категорически отказывается вскрывать вход. Вероятно, в пещере миллионы, а муж… Дашуня, поговори с ним.

– Я?

– Ты, ты, – закивала Нина. – Он прислушивается к словам посторонних. Известно же: нет пророка в своем отечестве. Мнение жены для Эрика ничего не значит, а твои аргументы он способен воспринять.

– Попробую, – неуверенно ответила я. – Но обещать ничего не могу.

– Он в кабинете, – обрадовалась Нина. – Не мешкай.

Глава 4

Я потратила битый час, пытаясь переубедить Эрика, но он стоял как каменная скала. Он не выходил из себя, не злился, не орал, только монотонно повторял:

– Нет.

Я же пыталась найти весомые аргументы:

– Там уникальные книги!

– Нет.

– Они позволят тебе сделать удивительные открытия!

– Нет.

– Ученый мир ахнет.

– Нет.

– Ты же сам мечтал заполучить библиотеку.

– Нет.

– Ладно, вы ничего оттуда не возьмете.

– Нет.

– Эрик, Нина работает на износ, ей нужен отдых.

– Я ее не заставляю, – заморгал ученый. – Легко проживу на геркулесе, я не капризен, мне особый комфорт не нужен.

На язык просились разные слова, но я проглотила злые упреки и поинтересовалась:

– Обоснуй свое решение.

Профессор встал и начал мерить шагами кабинет.

– На библиотеку наложено проклятие.

– Ты веришь в подобную чушь?

Эрик замер, потом отвернулся к окну.

– История знает множество примеров, когда археологи или искатели кладов умирали в мучениях.

– Ерунда, – возразила я.

– Слышала про гробницу египетского фараона? – понизил голос Лаврентьев. – Ученых предупредили: лучше не приближайтесь, мумия вам отомстит. Так и вышло! Погибли все члены экспедиции, пилот, который перевозил саркофаг, сотрудники музея, осматривавшие останки.

– Насколько я помню, в смерти несчастных оказался повинен не то плесневый грибок, не то вирус, который содержался…

– Человеку легче поверить в реальное, – вздохнул Эрик. – Ладно… А что ты скажешь про могилу Чингисхана?

– С ней-то что?

– Решение о вскрытии захоронения принималось на самом высоком уровне, – подбоченился Эрик. – Местные служители культа и старейшины яростно протестовали, говорили археологам: «Могила под охраной высших сил. Если потревожить покой великого воина, из гроба вырвется дух и начнется самая кровавая война в истории человечества». Монахи ухитрились добраться до Сталина и рассказали легенду ему. Уж не знаю, правда это или нет, но, говорят, Иосиф Виссарионович спросил советских ученых: «Есть ли в этих россказнях правда?» Его заверили: «Это всего лишь миф». И захоронение вскрыли. А на следующий день фашисты уже штурмовали Брестскую крепость, самолеты «Люфтваффе» бомбили Киев и другие города, началась Отечественная война. Это как?

– Никак. Простое совпадение.

– В пирамиде у фараона была плесень? – прищурился Эрик. – Из-за нее погибли люди?

– Да, – согласилась я.

– А история с Чингисханом простое совпадение?

– Естественно.

– Побеседуй с археологами, они тебе расскажут множество историй о таинственных смертях кладоискателей, – мрачно сказал Эрик. – Из дневника Панкрата ясно: он наложил на клад заклятие. Да, кстати… Когда Чингисхана снова захоронили, советская армия стала одерживать победы.

– Кем был Варваркин по профессии? – прищурилась я.

– Помещик, – растерянно ответил Эрик. – Он вел хозяйство, пытаясь все делать по науке – советовал крестьянам держать часть земель «под паром», имел сортовые делянки, отбирал для будущих посевов лучшие семена. Очень был образованный для того времени человек!

– Верующий?

– В церковь, конечно, он ходил, атеистом не был, но о своих отношениях с богом не распространялся даже в дневнике.

– Разве такой человек станет заниматься мракобесием? – вопросила я. – И откуда бы Панкрату владеть магией?

– Он позвал на помощь колдунью, – на полном серьезе заявил Эрик.

Я с трудом сдержала смех. Нет-нет, нельзя хохотать, профессор надуется. Эрика следует убеждать с помощью логики.

– Думаю, тут есть нестыковка. Варваркин исправно ходил в храм, а русская православная церковь предостерегает паству от общения с ведьмами и иже с ними. Неужели библиотека была столь значимой для Варваркина, что он пренебрег спасением собственной души?

Эрик оперся руками о подоконник.

– Тебе не понять его психологию. Рухнул веками устоявшийся уклад. Малограмотные крестьяне и рабочие, как неразумные дети, кинулись управлять государством. Но Варваркин отлично понимал: речи о народном самоуправлении предназначены для быдла, которое взяло Зимний дворец и убило батюшку-царя со всей его семьей. Разве Ленин из пролетариев? Или, может, Троцкий с трудом читал букварь? Каменев, Бухарин, Зиновьев, Рыков… Никто из них за сохой не ходил! В стране произошел государственный переворот. До Киряевки большевики просто пока не добрались, а местные крестьяне любили Панкрата, поэтому его не тронули. Варваркин был не богат, домашних театров не имел, как, скажем, Оболенские или Голицыны, жил скудно, все тратил на книги. А на что селянам тома? Золото, драгоценные камни, земля, скотина – вот, по их мнению, богатство. У Панкрата же имелись лишь ветхие бумажонки. Вот и жил себе Варваркин потихоньку. Уехал прочь, когда почувствовал опасность: аристократию вырезали, вот-вот до второй и до третьей линии дворянства доберутся.

Эрик перевел дух, помолчал. Молчала и я, про себя размышляя, к чему он клонит. Наконец профессор продолжил:

– Здесь в лесу жила ведьма, Софья Скавронская.

– Полька? – перебила я.

– Мне все равно, кто она по национальности, – дернул шеей Эрик. – Баба знахарствовала, травки знала, роды принимала. Поговаривали, мужиков привораживала и аборты делала. Вот к ней Панкрат и отправился. Именно Софья наложила заклятие. Ты в деревню-то сходи, послушай старушек!

– Каких? – растерялась я.

– Местных, – пояснил Эрик. – Живы еще бабули, помнят кой-чего. Допустим, Лариса Матренкина, ей мать про Скавронскую рассказывала.

– Это же когда было!

Эрик взял со стола коробку с ассорти, выбрал конфету. Засунул за щеку и, не предлагая мне угоститься, заявил:

– А не так уж и давно. Скавронская умерла в начале девяностых. За сто лет ей было!

– С ума сойти!

– Это только кажется, что прежние времена в Лету канули, – заявил Эрик, – а начнешь копать и понимаешь: самой старухи нет, но есть ее внучка, а бабка ей про заклятие растрепала.

– У Скавронской осталась родственница? – уточнила я.

– Знаешь, в чем суть заговора? – не ответил на мой вопрос Эрик.

– Нет.

– Вскрыть тайник может либо Панкрат Варваркин, либо человек, которого он уполномочил, либо совершенно безгрешная личность, не обремененная корыстью. Остальные, покусившиеся на клад, умрут в мучениях через двенадцать часов. Панкрат весьма подробно орисал симптомы болезни, которая поразит вора: сначала поднимется температура, потом начнутся насморк, кашель, кровохарканье – и летальный исход.

– Под это описание подойдет куча инфекций, – усмехнулась я.

– Ага. Но я не хочу рисковать. Панкрат Варваркин меня не уполномочивал, и я грешил, причем не один раз. Не соблюдал посты, не особо чтил родителей. Нет, я не намерен лезть в пещеру. Кстати, в деревне помнят случай, когда местный башибузук, пьяница Петька, решил поживиться. Он исчез на сутки, затем приполз домой в невменяемом состоянии и признался матери, что хотел отыскать клад Варваркина. «Думал, там золота сундуки, – шептал пьяница в бреду, – но не сумел взять, лаз прошел, и в темноту попал. И больше ничего не помню. Еле домой добрался!» Петька умер утром, его смерть так напугала киряевцев, что они с тех пор даже шепотом боятся говорить о Панкрате. Во время Отечественной войны большая часть населения деревни погибла, в селе остались лишь женщины с младенцами да старухи, о Варваркине почти забыли. Да, я нашел вход в пещеру, но…

И так, и этак пытаясь переубедить профессора, я потерпела неудачу. Вернулась к лежавшей в гостиной на диване Нине и сказала:

– Он непоколебим.

– Понятно, – процедила подруга и отвернулась к стене.

Мне стало неуютно.

– Извини, мне пора ехать.

– До свидания, удачи тебе, – мрачно пожелала подруга.