Юлия Климова - Вредная привычка жить Страница 6

    – Что для сохранения осанки полезно спать в гробах, – ответила Солька.

    Я облегченно вздохнула: ведь могут, когда захотят…

    – Давайте его куда-нибудь подбросим, – предложила я, – своего рода подкидыш.

    – Это как? – не поняла Солька.

    – Ну, дотащим до магазина и оставим.

    – Так его найдут, и будет следствие, – заныла Альжбетка.

    – А может, его какой-нибудь добрый патологоанатом усыновит?

    – Дура ты, Анька, – сказала Солька, – и шутки твои дурацкие, ты понимаешь хоть, что, не желая того, Альжбетка человека убила…

    Скажу честно, мне это в голову не приходило. Я уставилась на Альжбетку, как на музейный экспонат, и спросила:

    – Полученное удовольствие хоть стоило того?

Глава 4

    Мы принимаем решение, которое пока неизвестно, чем для нас обернется, а также я опять иду на работу, что начинает меня уже радовать

    Требовались решительные действия, и для начала мы вытащили недавно умершего Федора Семеновича из его деревянного пристанища и стали одевать. Вернее, делали это я и Альжбетка, а Солька сидела в углу, зажмурив глаза.

    – Скажи мне, Солька, – спросила я, – ты просто брезгливый человек, ты не хочешь нам помочь или ты наивно полагаешь, что все, что не видно тебе, на самом деле не происходит?

    – И первое, и второе, и третье, – ответила она.

    – А почему же ты помочь нам не хочешь? – спросила Альжбетка, засовывая руку своего бывшего ненаглядного в рукав голубенькой рубашки.

    – А потому, что вас посадят!

    – Милое дело, – сказала я, – а ты, значит, тут ни при чем?

    – Абсолютно, – замотала головой Солька.

    – Предательница ты, Солька, – сказала я, – с тобой в разведку не пойдешь.

    – А какого черта! – взвилась Солька и открыла глаза.

    Увидев голого Федора Семеновича во всей красе, она вскрикнула, опять зажмурилась и продолжила:

    – Я с ним не спала, он за мой телефон не платил, он даже за свет не платил, мне от него ни холодно, ни жарко.

    – Ну не скажи, – возразила я, – тебе от него теперь будет холодно, потому что он пока полежит в твоей квартире.

    – Что?! – взвизгнула Солька.

    – У Альжбетки нельзя, она подозреваемая номер один, я еще вчера была безработной, доверия ко мне нет, а ты – сама порядочность, ботанику детишкам преподаешь, на тебя не подумают.

    – Девочки, миленькие, – взмолилась Солька, – да как же так, он же мертвый!

    – Вот и хорошо, значит, тебе бояться нечего, приставать не будет, и потом, это только до завтра, не грусти, – успокоила я ее.

    Солька залезла с ногами на диван и побледнела.

    – Ты чего? – настороженно спросила я.

    – Шевелится…

    – Что шевелится? – не поняла Альжбетка.

    – Ну этот, как его…

    – Говори, не тяни, – я нахмурила брови.

    – Орган его, девочки, у него орган этот противный шевелится!

    – Фу, напугала, пусть шевелится, это у него ненадолго, окаменеет – и полная импотенция.

    – Анька, прекрати, – сказала Альжбетка и всплакнула, – он мне все же был близким человеком!

    – Близкие – это мы тебе, а он так, мимо шел…

    Одев заметно остывшего Федора Семеновича, мы общими усилиями положили его в гроб и отошли посмотреть. Гроб ему был к лицу.

    – Знал ли этот, в общем-то, неказистый человек, что умрет так красиво? – залюбовавшись, сказала я.

    – Помолчи, – зло сказала Альжбетка, – о покойниках вообще нельзя плохо говорить.

    – Ну, твой покойник, тебе виднее, – согласилась я. Посмотрев на Сольку, я добавила: – У тебя место-то есть, куда ставить будем?

    – Вы что это, серьезно? У меня нет места, совсем нет места, даже самого маленького местечка нет! Вы, девки, как хотите, а я в свою квартиру труп не пущу.

    Мы с Альжбеткой переглянулись, накрыли Федора Семеновича крышкой и сели на гроб. Наши голые коленки торчали из ночных рубашек, а стоптанные тапки были надеты не на те ноги: правый тапок на левую, и наоборот.

    – Ладно, – сказала я, – отнесем его в трехкомнатку, пусть там постоит, завтра вечером решим, что делать, надо будет его как-то куда-то закапывать.

    – Вот и хорошо, вот и ладненько, – запрыгала на месте Солька, довольная, что этот кошмар минует ее квартиру, – ты очень хорошо придумала!

    – А вдруг он пахнуть начнет? – забеспокоилась Альжбетка.

    – Возможно, и начнет, он и при жизни-то частенько пах, – морща нос, сказала я.

    – Аня, я прошу тебя! – взмолилась бывшая любовница Робин Гуда.

    – Ну да, все время забываю, что нельзя про покойников говорить правду.

    – Он точно начнет вонять, – заволновалась Солька, и ее понять можно было: трехкомнатная квартира соседствовала только с ее жилплощадью.

    – Мы его забальзамируем, – предложила я.

    – Это как? – спросила Солька.

    – Тащим сюда все духи и освежители воздуха, – сказала я, – вернее, нет, тащим это все вместе с милым, добрым, отзывчивым Федором Семеновичем в трешку, там мы это дело и закончим.

    Солька выглянула в коридор. Никого не было, на дворе царила ночь, но от тети Паши можно всего ожидать: когда у нее бессонница, она моет полы на лестничной клетке. Сегодня, видно, она спала хорошо. Мы потащили гроб к двери пустующей квартиры. Дверь в свое время была опечатана, но мы ее лет сто назад распечатали и время от времени устраивали там вечеринки. Так что все сделали, как всегда: аккуратненько отлепили бумажку с сургучом, гвоздем поддели замок и втащили гроб с Федором Семеновичем на середину большой комнаты.

    – Уснувшая Белоснежка и три верных гнома, – прокомментировала я.

    Альжбетка закатила глаза и побежала за своей парфюмерией. Солька бросилась за своей, я же не двинулась с места, полагая, что обойдемся в этом и без моих запасов. Забальзамировали нашу Белоснежку мы качественно, пах он так, что местами казалось – не то еловый лес заколосился где-то рядом, не то урожай лимонов удался, не то вишневый сад рубили именно в этой комнате.

    Я осталась довольна проделанной работой, сказала усопшему последнее «Спи спокойно, дорогой товарищ» и со словами: «Мне завтра на работу» – отправилась в свою комнату. Девчонки выскочили за мной, Солька приделала печать на место, и вопрос с безвременно усопшим Федором Семеновичем на сегодня был закрыт.

    Будильник зазвонил, как самая последняя зараза. Открыв глаза, я подумала о том, что мои сны стали прогрессировать в сторону кошмаров. Где, где эти прекрасные принцы, эти голубые бассейны или хотя бы порция клубничного мороженого, почему мне это перестало сниться лет семь тому назад? С закрытыми глазами я пошла в ванную. Противный запах тянулся за мной по комнате и коридору.

    – Почему так воняет… – пробормотала я.

    Я зашла в ванную, разлепила глаза и посмотрела на свое сонное отражение.

    Пахло еловым лесом, лимонами и вишневым садом.

    – Черт, – сказала я и закрыла глаза.

    Я вымылась три раза, на всякий случай, чтобы больше не чувствовать себя частью искусственной природы. Быстро оделась и отправилась на работу. В голове стучала мысль – что же делать, что же делать? Но эту мысль я гнала подальше в надежде, что все как-то утрясется.

    – Ты опоздала, – сообщила мне моя тонюсенькая начальница.

    – Простите меня, этого больше никогда не повторится. Понимаете, моя подруга занималась сексом с не совсем свежим человеком, то есть, я хотела сказать, с не совсем молодым, и, понимаете, он умер в тот самый момент, когда она решила, что счастье уже близко. Так вот, мы всю ночь таскали этот труп из комнаты в комнату и не знали, что делать. Голова просто раскалывается!

    Любовь Григорьевна заплакала и убежала в свой кабинет. Чуткая женщина, мне и то не так жалко Федора Семеновича, хотя я с ним, по крайней мере, была знакома.

    Зазвонил телефон, это был мой шеф.

    – Аня, – сказал Валентин Петрович, – у меня важная работа, ни с кем меня не соединяй.

    – Не волнуйтесь, я все равно не умею этого делать.

    – Постарайся научиться, однажды это может пригодиться, – посоветовал мой шеф и положил трубку.

    Полчаса я скучала, полчаса думала о трупе, полчаса мечтала о бутерброде с сыром, а потом зазвонил телефон.

    Я взяла трубку.

    – Фирма «Ланди».

    Сколько я учила, что ударение должно быть на последнем слоге!

    – Мне нужен Селезнев.

    – Очень жаль, но он сейчас делает то, что никак не позволяет ему пообщаться с вами.

    – Это фирма «Ланди»? – спросил строгий мужской голос.

    – Ну да, разве я не сказала?

    – Я перезвоню.

    Трубку бросили. Не очень-то и хотелось!

    Телефон зазвонил еще раз, и я, готовая к бою, грозно произнесла: