Дарья Донцова - Бассейн с крокодилами Страница 6

– В Москве десятки бордовых «Вольво», – огрызнулась я.

– Да, но у твоего на заднем стекле болтается утенок Дональд Дак, а бампер слегка погнут.

– Ну и что? Случайно задела ворота и никак не исправлю…

– В общем-то ничего, но полюбовница Маркова тоже привесила идиотское водоплавающее и исковеркала где-то бампер. Аллочка – девушка глазастая, все разглядела. Странное, даже мистическое совпадение, не находишь?

Я молчала, не в силах раскрыть рот. Вдруг в голову пришла мысль:

– А когда он умер?

– Женя предполагает, что около восьми вечера.

– Так я была дома. И потом это неправда. Игорь позвонил в девять, как раз начиналась программа «Время».

– Может, «Вести»?

– Нет-нет, именно на первом канале, такая специфическая музыка. И свидетели есть. Зайка еще ругалась, что не помогаю ей потолок красить, а уезжаю.

– Ольга, поди сюда! – громовым голосом крикнул Александр Михайлович.

– Ну что тебе? – недовольно отозвалась Зайка, появляясь на пороге.

Волосы невестка убрала под бейсболку, а на тело натянула старый джинсовый комбинезон. Вместе с Ольгой в комнату вплыл резкий запах краски. Собаки тут же расчихались.

– Помнишь, когда твоя удалая свекровь вчера уходила из дому?

Ольга нахмурилась.

– А она, можно сказать, и не приходила. Влетела в полдевятого, волосы торчком, глаза горят, а через полчаса ей позвонили, и все… Нет видения, испарилось практически без слов. Между прочим, у всех моих подруг бабушки тихонечко сидят дома, носочки внукам вяжут… – И она выскочила в коридор, хлопнув дверью.

Александр Михайлович вздохнул.

– Совсем плохо.

– Почему?

– Любой следователь сразу заподозрит спектакль. Сначала убила, потом принеслась домой, чтобы обеспечить себе алиби.

– Но он мне звонил!

– Это ты говоришь!

– Зайка слышала.

– Только звонок, трубку она ведь не снимала?

– Нет.

– Грош цена тогда ее свидетельству, мало ли кто звонил, а ты соврала.

– Сразу после работы я поехала с Виталием обедать, в восемь еще ела.

– Сообщи название ресторана, спросим официально мэтра…

– «Макдоналдс» на Тверской.

Полковник уставился на меня во все глаза, потом фыркнул:

– Это было бы смешно, когда бы не было так грустно…

Несколько минут мы молча смотрели друг на друга. Потом Дегтярев произнес:

– Ладненько. Поскольку мы с тобой старые приятели, формально я не имею права вести следствие. Дело принял Крахмальников. Но, как ты сама понимаешь, я буду помогать ему изо всех сил. Времени у нас месяц. За этот срок я должен разобраться во всем. Странная, однако, штука приключилась с тобой.

– Веришь мне?

– Слишком хорошо тебя знаю, поэтому верю. Но больше никто не поверит. Единственный способ избавить тебя от СИЗО и суда – найти настоящего преступника. Но, честно говоря, я пока совершенно не понимаю, кто это сделал, а главное – зачем? Считай, что ты дала подписку о невыезде. Сиди дома, не носись по городу. Кстати, если решишь смыться в Париж от греха подальше, у меня будут очень серьезные неприятности. Поняла?

Я кивнула.

– Только детям не рассказывай.

– Пока не буду, – пообещал Дегтярев и ушел.

Не успела я закрыть за ним дверь и перевести дух, как из гостиной донесся грохот, звон и Ольгин крик. Я ринулась на шум.

Посередине комнаты сидела Зайка, сжимая рукой ногу.

– Что случилось? – испугалась я, разглядывая опрокинутую банку с краской.

– Упала, – процедила сквозь зубы Ольга. – Ой как больно, кажется, ногу сломала!

Я кинулась к телефону вызывать «Скорую помощь». Машина почему-то пришла сразу. Защитного цвета «рафик» замер у ворот. Из пахнущего бензином салона выбрался молодой щупленький доктор с железным ящиком в руках.

– Где больной? – осведомился он суровым голосом, всем своим видом показывая, что шутить не намерен.

Я повела эскулапа в дом. Ольга продолжала сидеть на застеленном картоном полу. Доктор кинул взгляд на ногу и вынес вердикт:

– На перелом не слишком похоже, но рентген сделать надо, возможна микротрещина. Только травмопункт обслуживает исключительно с московской пропиской.

– Ложкино относится к столице, – успокоила я паренька, – мы живем тут постоянно, и полис на руках.

– Совершенно не сомневаюсь, что вы москвичка, – отрезал доктор, – а вот малярша откуда: Молдавия, Украина?

– Это моя невестка, – быстренько прояснила я ситуацию.

У врача на лице промелькнуло что-то напоминающее жалость, но он удержался и ничего не сказал о жадных, богатых свекровях, заставляющих безропотных невесток делать ремонт собственными руками.

Кое-как мы влезли в «рафик». Внутри парадоксальным образом было одновременно холодно и душно. Зайка затряслась. Я подумала, что она замерзла, и накинула ей поверх шубки застиранное байковое одеяльце, валявшееся на носилках. Но Ольга скинула его и, корчась от смеха, ткнула пальцем в большой лист, прикрепленный на дверце микроавтобуса. «Список оборудования «Скорой помощи»: одна подушка, одно одеяло, носилки, два запасных колеса, огнетушитель».

– Зачем это тут? – удивилась я, разглядывая грязные внутренности автобусика без каких-либо признаков медицинской аппаратуры.

– Наверное, чтобы больные не уперли, – веселилась Зайка. – Интересно, а как они оказывают помощь при инфаркте или инсульте?

– Небось кладут на носилки, а сверху наваливают подушку, чтобы несчастный поскорее отключился, – ляпнула я.

Машина тем временем, резво проскакав по всем ухабам, затормозила у какого-то дома.

– Дальше не проедем, – сообщил доктор, – вылазьте, пешкодралом придется.

– Почему? – в один голос изумились мы.

– Там мостик через овраг сломался, еще летом.

Мы медленно проковыляли по замерзшему тротуару, потом свернули налево и очутились перед забором.

– Вот сюда, – велел доктор и пролез между прутьями. – С вами легко, вы тощенькие. Кто пожирнее – застревают.

– Интересно, – продолжала веселиться Зайка, – а если человек на носилках, то как?

– Перебрасывают через забор или пристегивают ремнями и проталкивают боком, – снова не удержалась я. – Это такой своеобразный естественный отбор. Выдержал дорогу от дома до больницы, выжил – станут лечить, не дотянул – ну что же, слабому в седле не место.

– Ну и глупости несете, – оскорбился парень, – а по виду интеллигентная дама. Лежачего вокруг обносим, там ворота, метров пятьсот пройти. Просто я решил путь сократить. Ну народ! Всем недовольны. Приехали в момент, помощь оказали, в травмопункт везем… Ничего у вас страшного нет. Подумаешь, ногу повредила. Раз идет – следовательно, полный порядок.

– Так больно же, – попробовала пожаловаться Ольга.

– Скажите, какие мы нежные! – фыркнул доктор. – Вон вчера я женщину вез, с четвертого этажа упала. Так она ни звука не проронила. Знал бы, что вы такие капризные, ни в жисть бы не поехал. Может, пока с вами вожусь, там кто-нибудь от мерцательной аритмии загибается!

«И как бы ты, милый, помог несчастному, имея в руках только подушку с одеялом?» – подумала я, но вслух не произнесла ни слова. Ольга тоже пристыженно молчала. Продолжая недовольно ворчать, Гиппократ втолкнул нас в тесную приемную, а сам скрылся за дверью с табличкой «Посторонним вход воспрещен». Оттуда незамедлительно послышался его раздраженный голос. Удивительное занудство в столь юном возрасте! Представляю, во что он превратится в старости.

– Наверное, надо дать ему сто рублей, – тихо проронила Ольга.

– Никогда, – обозлилась я. – Во-первых, ничего хорошего он не сделал, а во-вторых, хоть что-то в этой стране должны делать бесплатно?

Отвернувшись, я принялась разглядывать обстановку. Выглядело все удручающе. Несколько разномастных стульев с продранными сиденьями, потертый линолеум, вешалка прибита к стене, выкрашенной унылой зеленой краской. На подоконнике горшки с засохшими останками герани и алоэ. Это сколько же времени надо мучить несчастный столетник, чтобы довести его до смерти! На другой стенке висит стенд с милым заголовком: «Бешенство приводит к смерти». Заинтересовавшись, я уткнулась глазами в листочки, написанные крупным, похоже, детским почерком. «Следует помнить, что в случае заражения бешенством вы неминуемо умрете. Бацилла страшной болезни может попасть в организм в результате укуса, обгрыза или ослюнения». Не сдержавшись, я захохотала в голос.

– Чего там? – заинтересовалась Зайка.

– Да вот, увидела доселе неизвестные слова – «обгрыз» и «ослюнение».

– Видишь, как здорово, – вздохнула Зайка, – заодно и словарный запас пополнишь.

Тут дверь распахнулась, и худой как жердь мужик приказал Ольге:

– Идите мыть ногу.

– Она чистая, – заикнулась Ольга.

– Мне лучше знать, – велел хирург. – Мойте не меньше десяти минут лежащим там хозяйственным мылом.

– Я его на дух не переношу, – призналась Зайка.