Елена Логунова - В костюме голой королевы Страница 6

— Мой бедный котик, где ты, где?! Ты голодаешь и скитаешься!

Мысленным взором сквозь слезы она видела своего Бертика. Отощавший, немытый, нечесаный, весь в репьях, кот понуро брел по пыльному шляху, на обочинах которого толпились злые дети с камнями, а в овраге затаились разбойники-живодеры.

— Сядь, — повторила старуха чуть мягче.

Она двинула кресло вперед, подталкивая Варвару к дивану, потом съездила в кухню и привезла стакан воды.

— Я тут на мягком сижу, а ты, мой бедный Бертик! — снова взвыла Варвара, воображая себе путаные кровавые следы, оставляемые на твердом асфальте стертыми и заплетающимися кошачьими лапами.

— Все в порядке с твоим Бертиком! — гаркнула Клара Абрамовна.

— Ты это видишь? — обнадеженная Варвара вскинула глаза и попыталась молитвенно сложить ладони, расплескав воду из стакана.

— Это вижу, — буркнула старуха, возвращаясь на свое обычное место у стола. — Но без подробностей! Сейчас с твоим котом все нормально, и ничего страшного с ним не случится.

— Но где же он?

— А вот этого я не вижу.

— Так как же мне его найти?

— Как, как…

Беззвучно шевеля губами и тряся головой, Клара Абрамовна быстро раскинула карты, присмотрелась, затейливо выругалась по-французски и снова собрала колоду.

— Ну? — Варвара вытянула шею.

— Что — ну? Я совершенно не представляю, как гадать на котов!

Старуха раздосадованно передернула плечами.

— Ладно, твой Бертик черной масти. Предположим, он трефовый валет. Но ты видишь, что выпадает тому валету? Две дамы, бубновая и червовая, а ты у нас кто?

— Всегда была трефовой, — огорчилась Варвара.

И тут же просияла:

— А я перекрашусь! Я ради Бертика что угодно сделаю. Я обесцвечусь, поставлю светлые линзы и буду типичная бубновая дама!

— Варвара, детка, что ты говоришь! — воскликнула старуха. — Карты не обманешь, они же суть знают, а ее не изменишь, хоть ты в негритянку перекрасься!

— Так что же мне делать?

— Что делать, что делать…

Старуха снова проворно раскинула карты, потерла здоровый глаз, почесала бородавку на носу.

Склонила голову к плечу, поцокала языком, сделала над столешницей пару пасов.

На секунду ее руки замерли, потом стремительно нырнули вниз.

Раздался торжествующий орлиный клекот, и победно улыбающаяся Клара Абрамовна оттолкнула кресло, разворачиваясь к Варваре.

— Вот!

— Что — вот?

Клара Абрамовна потрясла в воздухе картонкой с острыми углами.

— Рыжая девочка оставила ее в надежде, что я еще что-нибудь вспомню о ее принце, — усмехнулась старуха. — Она номер свой тут написала и имя, видишь? «Людмила». Иди к ней, Варя, к этой Людмиле и ее подруге. Вижу я, они тебе помогут.

— Людмила и Ольга, — вспомнила Варвара, и губы ее сжались в суровую ниточку.

Именно из-за припадочной подруги Людмилы — Ольги бедный и несчастный Бертик скитался сейчас неведомо где, подвергая свою холеную бархатную шкурку бесчисленным опасностям бродячей жизни.

Будет только справедливо, если припадочная Ольга поможет найти пропавшего по ее вине котика!

Может быть, тогда мстительная фурия Варвара не отдаст ее белые косточки черным воронам.

— Так, и куда мне идти?

Варвара решительно потянула из артритных пальцев тети картонную визитку отеля.

Их номер в пентхаусе романтично назывался «Седьмое небо».

Для обитающих на небесах в отеле был отдельный лифт, и воспользоваться им без специального ключа не представлялось возможным.

Люсинду это обстоятельство очень радовало, потому что позволяло регулярно красоваться перед простыми смертными, следуя через просторный беломраморный холл с ключом на изготовку — так, чтобы все видели: вот идет небожительница!

Олю, чуждую показухи, подружкина демонстрация смущала, и она охотно отстала бы от спутницы, но уже знала, что получится только хуже. Достигнув лифта в одиночестве, Люсинда не уедет одна, а застопорит зеркальную кабину и уже из нее будет призывать подругу криками, способными привлечь внимание всех, кто не глух, как пень.

Всем, кто не слеп, она к тому времени успеет посверкать своим золотым ключиком.

Благословив их вознесение громким гагаринским «Поехали!», Люсинда запрокинула голову и закачалась, как кобра на хвосте.

— Прекрати, пожалуйста, — досадливо попросила Оля. — Никак не наиграешься? Хватит уже.

— Почему — хватит? Это же бесплатная комната смеха, — Люсинда с детским интересом смотрелась в зеркало на потолке.

Кривое, оно отражало действительность избирательно. Посмотришь с одной точки — увидишь двух пассажирок, посмотришь с другой — узришь одну. Или, еще веселее, одну целую, с нормальной головой, и одну сильно урезанную, с вытянутой тыковкой на плечах, похожих на палочки.

С тыковкой на палочке Оля себе очень не нравилась.

В просторном номере было светло и прохладно.

— Так! Мне нужна подсказка! — объявила Люсинда, падая в кресло с планшетом.

— А мне подушка, — пробурчала ее подружка, удаляясь к себе.

Спальни у них, слава доброму богу и щедрому Громову, были отдельные, так что меланхоличная Оля хотя бы ночью могла отдохнуть от энергичной Люсинды.

Хотя для полноценной изоляции от последней больше подошел бы уединенный бетонный блиндаж со свинцовой крышей.

— Так, смотри, что у меня есть! — бесцеремонная подружка ворвалась в Олину спальню с планшетом. — «Холостые принцы в поиске» — это я в Интернете нашла. Вот, послушай: «Рыжеволосый британский принц Гарри известен своими эксцентричными выходками — на одну из костюмированных вечеринок он нарядился в форму нациста, а однажды был сфотографирован возвращающимся из ночного клуба с ногтями ярко-розового цвета».

— Странный парень, — сухо прокомментировала Ольга Пална, взбивая подушку.

— Пожалуй, — согласилась Люсинда. — Тогда этот: «Шведский принц Карл Филипп, обладающий эффектной внешностью кинозвезды, недавно расстался с подругой, с которой встречался более десяти лет». А? Перспективно же, правда?

— Ну, не знаю, — усомнилась Ольга Пална, зевая в кулак. — Внешность кинозвезды — это, по-моему, слишком.

— Ладно, пойдем дальше. «Старший сын принцессы Монако Каролин Андреа Казираги известен как международный плейбой». Любит, значит, девушек!

— А надо, чтобы любил одну тебя! — наставительно сказала Ольга Пална, забираясь под покрывало.

— Тогда следующий: «Младший сын неправящего греческого короля Константина и королевы датской Анны-Марии принц Филипп не держится за мамину юбку. Он закончил Джорджтаунский университет и своим домом называет Нью-Йорк».

— Принц без двора, — скривилась Ольга Пална, укладывая щеку на ладошки, сложенные корабликом. — Считай, бездомный!

— Ты придираешься, — укорила ее Люсинда.

— Мы в энтих принцах, как в сору роемся, — пробормотала Ольга Пална, закрывая глаза.

— В Интернете только один свободный принц остался, вот: «Бельгийский принц Амедео выбрал военную службу и закончил Королевскую военную академию», — дочитала Люсинда. — Что скажешь?

— Будешь скитаться с ним по гарнизонам, — напророчила Ольга Пална и тихо всхрапнула.

— Все, холостые принцы кончились, — вздохнула Люсинда, закрывая планшет.

Она ушла, и Оля задремала, но даже во сне не могла избавиться от ощущения, что за стеной вихрится, постепенно разрастаясь, небольшое торнадо.

Люсинда пугающе пылко загорелась идеей обрести обещанного ей принца в кратчайшие сроки и наверняка уже набрасывала план широкомасштабных поисков.

Шорохи со стороны протяженной террасы наводили на мысль, что кое-кто выгуливается по ней не просто так, а с конкретной целью и даже с настоящей подзорной трубой, обшаривая морские и сухопутные дали на предмет обнаружения яхты под королевским штандартом или лимузина с кортежем мотоциклистов.

На самом деле, так оно и было. Только вместо подзорной трубы у Люсинды был морской бинокль, привезенный ею на курорт, чтобы без помех любоваться закатами поверх голов отдыхающих, ежевечерне толпящихся на набережной.

К сожалению, из четырех сторон света впередсмотрящей с биноклем была доступна для обозрения всего одна — южная. Остальные направления могли с комфортом созерцать постояльцы других VIP-апартаментов. Всего их было четыре, их персональные террасы опоясывали верхний этаж сплошной галереей, разделенной по углам перегородками.

Люсинда со скрежетом отодвинула в сторону тяжелый керамический горшок с небольшим деревцем и внимательно рассмотрела преграду.

Перегородка была выполнена из благородного мореного дуба. Широкие толстые доски тянулись от плиточного пола до каменного потолка, производя впечатление конструкции крепкой и цельной. Однако пытливый взор Люсинды, не поленившейся отвести в сторону украшающие перегородку искусственные вьюнки, обнаружил на одной из досок круглую медную бляшку, оказавшуюся замочной скважиной с крышечкой.