Наталья Александрова - Шашлык из козла отпущения Страница 6

Надежда взглянула на аптеку и увидела, что большое витринное окно вдребезги разбито.

– Вычтете? – взвизгнула девица. – Да из чего там вычитать! Вы мне, Марьсергевна, такие гроши платите, что стыдно про это говорить! Уборщица, и та больше получает!

– А ты больше не нарабатываешь! – гудела хозяйка. – Только и знаешь, что с парнями лясы точить! Как твоя смена, так никакого оборота! Больше на электричество уходит, чем ты наторгуешь! А тут еще за стекло это платить придется…

– А я вам говорила, Марьсергевна, – наймите охранника! В каждой приличной аптеке охранник полагается… свое место покидать не могу, на мне материальные ценности…

– Еще и охранника тебе! – вызверилась хозяйка. – Мало тебе твоих дружков? Они у тебя все хулиганы известные! Женщина, а вы что смотрите? Вы почему интересуетесь?

Последние слова относились к Надежде, которая остановилась, разглядывая разбитую витрину.

– Вот вы, к примеру, в эту аптеку заходили? Имеете на этот счет свое особое мнение? – продолжала хозяйка, найдя в лице Надежды нового собеседника.

– Заходила, вчера вечером… – отозвалась Надежда. – Лучше бы я этого не делала… Ничего, кроме хамства, я тут не нашла…

– Ага! – обрадовалась хозяйка и снова повернулась к подчиненной: – Вот и женщина того же мнения, что тебя пора гнать! Только прежде ты мне это стекло компенсируешь!

– Подумаешь, женщина! – отлаивалась девица. – Это еще надо разобраться, кто кому нахамил… И кто такая эта женщина, тоже надо разобраться… Я ее тут вообще никогда не видела! Может, это как раз она стекло…

Надежда Николаевна вовсе не собиралась вмешиваться в конфликт совершенно незнакомых людей, но слова наглой девицы возмутили ее до глубины души.

– Что?! – воскликнула она, побелев от гнева. – Я – стекла бью? Да вы, девушка, в своем уме? Да вы вообще думаете, что говорите? Это, может быть, ваш бритоголовый приятель руку приложил! Вы с ним вчера явно не поладили!

– Ага! – оживилась хозяйка. – Значит, снова вчера у тебя Валерка ошивался? Я тебе сколько раз говорила, чтобы его близко не было? Все, мое терпение кончилось!

– Ничего он не ошивался! – визжала девица. – У него такой привычки нет, чтобы ошиваться! Все она врет, эта тетка! И ничего ей Валера не сделал, и даже слова не сказал! Она сама кому хочешь нахамит! Она сама первая стала права качать!..

– Ах ты зараза! – вскипела Надежда Николаевна, но внезапно опомнилась.

Что она здесь делает? Почему выслушивает эти идиотские обвинения? Почему ввязалась в чужой скандал?

Она развернулась и быстро зашагала к пансионату.

Возле здания пансионата появились высокие самодельные леса или скорее козлы, сколоченные из досок. На этих козлах молодой маляр в заляпанном комбинезоне красил стену оптимистичной розовой краской. Когда Надежда Николаевна проходила мимо, он зацепил ведро с краской ногой, ведро грохнулось на землю, краска выплеснулась во все стороны розовым фонтаном. На тротуаре образовалось небольшое розовое озерцо, и даже кусты по сторонам дорожки покрылись гламурными розовыми разводами. Надежда удивительно ловко успела отскочить и остановилась в сторонке, осматривая одежду.

Кажется, обошлось, юбка была в порядке, только на правой туфле появилась небольшая розовая клякса. Надежда подумала, что с туфли краску можно оттереть одеколоном или жидкостью для снятия лака и что она еще легко отделалась.

Вдруг сверху на нее заорали:

– Чего стоишь, ворона?

– Это вы мне? – Надежда удивленно задрала голову и уставилась на маляра.

– Тебе, а кому же еще? Ходят тут всякие, а если не дай бог что – кому отвечать? Мне отвечать!

– Да вы что, молодой человек? – проговорила Надежда Николаевна с обидой. – Вы же на меня ведро уронили – и вы же мне недовольство высказываете?

– А ты почему ходишь где не положено? Ежели здесь ведутся работы, значит, опасная зона, нечего тут ходить!

– А если опасная зона, так нужно ограждение ставить! – возмущенно воскликнула Надежда. – Нет, ну это надо же! Что за город такой – на каждом шагу на хамство нарываешься! А еще говорят, что в провинции люди лучше, воспитаннее!

Она опасливо обошла козлы по широкой дуге и скрылась в дверях пансионата.

Галка вернулась с осмотра недовольная. Вернее, недоволен был ее доктор, Иван Петрович.

– Сказал, что у меня ослабленный организм, – заявила Галка едва ли не с гордостью, – очень, говорит, вы устали, очень переутомлены, оттого и осложнения. А я и думаю – ведь верно, всю жизнь на мне все ездили! Все, кому не лень…

– Долго тебе еще? – поинтересовалась Надежда.

– Если не буду в точности выполнять его предписания, то долго! – вздохнула Галка.

– Так ты вроде и так только и делаешь, что с собой возишься. – Надежда не смогла скрыть недовольства.

– А Иван Петрович сказал, что этого мало! – капризно заявила Галка. – Иван Петрович сказал, раз я не могу принимать заживляющие препараты, то нужно больше гулять на свежем воздухе и витамины получать естественным путем.

– Это как? – не врубилась Надежда.

– Питаться лучше, – снисходительно объяснила Галка.

– Господи, да кормят в этом пансионате на убой! – воскликнула Надежда. – Вот скоро обед…

– Что там обед – суп с фрикадельками да сосиски с гречневой кашей! – Галка замахала руками. – Мне фрукты нужны! Соки натуральные, пюре фруктовые…

– Ты хочешь сказать…

– Ну да. Надя, сходи на рынок, а? – Галка все же не совсем оскотинилась, и в голосе ее зазвучали просительные нотки. – Тут совсем недалеко, у Ани спросишь, как дойти. Купи яблок, груш, персиков и бананов. Нет, бананов, пожалуй, не надо, от них толстеют. Еще апельсинов, соковыжималку ручную для цитрусовых и терочку, я же не могу жевать.

«А полы тебе помыть не надо?» – злобно подумала Надежда, из последних сил удерживая лицо.

Вся эта история с Галкой начинала ей здорово надоедать. Мелькнула мысль позвонить Игорю, сказать, что с Галкой все плохо. Пускай он приезжает и сам с ней возится, разбирается с ее капризами. Но по здравому размышлению Надежда эту мысль пока отложила – не хотелось терять друзей, а Галка ведь и вправду после такого Надеждиного поступка рассорится с ней навсегда.

– Ладно, схожу, – сказала она, неохотно поднимаясь, – как раз до обеда успею.

Аня подробно объяснила ей, как дойти до рынка, Надежда прихватила объемистую сумку в цветочек и пошла.

Она осторожно открыла дверь пансионата и высунула голову для обозрения окрестностей на предмет падающих ведер с краской и хамских маляров. На этот раз все обошлось – козлы были сдвинуты к стене, ведро стояло рядом, аккуратно прикрытое картонкой, очевидно, маляр ушел на обед.

Погода была по-прежнему отличная, Надежда пожалела даже, что надела куртку. Солнце светило как летом, деревья золотились в его свете и сами почти сияли оставшейся листвой. Вместо Державина вспомнился Пушкин про осень: «Унылая пора, очень очарованье…»

Рынок был небольшой, но шумный. Смуглые дети гор и степей торговали там румяными крепкими яблоками, золотистыми наливными грушами, полосатыми арбузами и неправдоподобно длинными дынями. У Надежды разбежались глаза, а нос тут же одурел от запаха. Фрукты, зелень, пряности, гортанные выкрики… Если закрыть глаза, то можно подумать, что ты на восточном базаре.

Рынок был открытый, но сбоку примыкали к нему несколько небольших магазинчиков. Надежда Николаевна увидела хозяйственный и решила, пока налегке, зайти, чтобы купить терку, нож и еще кое-что необходимое.

Внутри магазинчик оказался довольно большим, у кассы сидела румяная девица с таким высоким бюстом, что Надежде невольно вспомнился монолог актрисы Дорониной из старого фильма: «У меня был медальон. Так вот он не висел на моей груди. Он лежал горизонтально…»

– Что хотели? – Девушка подняла глаза и улыбнулась, при этом на румяных щеках появились симпатичные ямочки.

Надежда стала перечислять, сбилась, отвлеклась на симпатичные льняные полотенчики, там были вышиты рыжие коты.

– Вы походите, посмотрите, – предложила продавщица, – может, еще что пригодится.

И Надежда пошла по рядам. Нашлись и нужный нож, и терка, и еще очень славная пластмассовая мисочка для кота Бейсика, и миленькая занавесочка – на дачу, старую давно пора выбросить.

Только она собралась выйти к кассе, как в магазине раздался знакомый наглый голос. Надежда осторожно выглянула из-за стеллажа с посудой – так и есть, рядом с кассой прочно обосновался вчерашний Валера, тот, что болтал с аптекаршей и нахамил Надежде ни за что ни про что.

– Слышь, Верка, – лениво цедил он слова, – если ты насчет Лариски, то зря… У меня с ней ничего серьезного.

– Ага, – посмеивалась продавщица, – она сама говорила, что вы к новому году женитесь…

– Жениться? – неподдельно удивился Валера. – На ней? Да она же крокодил, страшнее атомной войны! И ноги кривые! И зубы торчат, как у вампира!