Андрей Кивинов - Царь зверей Страница 6

– Может, червей по блату продаст.

– Не продаст. Только вспугнем.

– А ты думаешь, он не знает обо всем? Знает и нас ждет.

Любимов заметил людей в камуфляжной форме. Охрана рынка.

– Парни, а где здесь администрация?

– Вон там, в домике, – ткнул пальцем начальник охраны Тепляков и подозрительно посмотрел на непонятных посетителей.

Выглядят так… по-гопнически.

Надо на всякий случай быть рядом.

Стены кабинета Крутикова в здании администрации рынка украшали шедевры, анималистической и прочей животнофильской живописи. Кошечки, тюлени, дикобразы. Две лошади целуются. Между двух окон, забранных металлическими решетками, висела карикатура на Дарвина. А за спиной директора, на самом почетном и видном месте, красовался осьминог.

На столе лежали Скорик с Артюховым. То есть не они, а отдаленно напоминающие их личности в виде фотороботов.

Крутиков крутил картинки и так и сяк. Кверх ногами, в частности, изучил. Наконец отложил и притворно вздохнул:

– Нет, к сожалению, не знаю таких.

– Ну, еще бы… – хмыкнул Любимов.

– Этот на рынке работал, – Рогов кивнул на портрет Скорика. – Мышами торговал. Есть свидетели.

– Здесь столько торгует… – Крутиков еще раз равнодушно взглянул на портрет: – Я каждого в лицо знать не могу. Скажите еще, каждую мышь лично встречать должен. Ну, оставьте, я у начальника охраны спрошу.

– А этот вам из леса звонил, – не отступал Рогов, постукивая пальцем по физиономии Артюхова.

– Из какого леса?!

– Из смешанного. Когда активисты-экологи лемура у бандюков покупали. Знаете, небось.

– Да уж все в курсе… А я при чем? «Зеленых» слушаете? Ну-ну. Историю про тритонов знаете?

– Про каких таких тритонов? – Директору временно удалось сбить оперативников с толку.

– Спутник научный запускали только что, с тритонами. Прямо в космос. Хвосты у них отрезали!

– Зачем?

– Зачем-зачем, – сварливо произнес Крутиков. – Эксперимент научный! Проверить, как в космосе регенерация происходит. Отрастут ли хвосты обратно!

– А на земле отрастают?

– Ну да! Длиннее даже отрастают, тритону только в кайф. Так эти, с позволения сказать «зеленые», пикет прямо на космодроме зафигачили! Нельзя, блин, видите ли, мучать тритонов! На космодром закрытый пролезли, дикари!.. Ради тритонов!..

– Анатолий Сергеевич, тут не о тритонах речь. И не о мышах. О контрабанде редкими видами!

– Карман шире! – Крутиков держался по-хозяйски нагло. – И не то обо мне сочинят. У нас с «зелеными» давняя неприязнь. Они же все на голову больные.

– А вот Василий Иванович – их пылкий сторонник, – указал Любимов на Рогова.

– Особенно по свиной секции, – уточнил Василий.

При упоминании «свиной секции» Крутиков едва заметно напрягся, но так, не больше чем на полмикрона:

– Не знал. Мои соболезнования. Но нельзя же до крайности все доводить! Что плохого, когда в доме животные? Они только доброте людей учат. Доброте и ответственности. Вот один бизнесмен тайскую черепаху купил – так отдельную комнату ей на даче выстроил. С фонтаном, с пещерами… Отдельную комнату! Все бы так к детям своим относились! А ваши… серо-буро-зеленые рынок требуют закрыть, жалобы пишут, митинги устраивают. Откуда им известно, где жирафу приятнее – в Африке или в зоопарке? Они же не жирафы, чтоб судить…

– Одно, Анатолий Сергеевич, плохо… – вкрадчиво начал Любимов, глядя в окно, на торговые ряды.

– Что же? – насторожился Крутиков.

Жора резко обернулся и навис над начальственным столом:

– То, что мы из-за твоих остолопов ботинки снашиваем и время теряем.

Тема ботинок в связи со стремительным возвращением зимы была для Жоры крайне актуальна.

– Не понял? – Крутиков немного растерялся.

– Чего ж тут непонятного, – пошел в атаку Жора. – Отдай ты их нам, раз уж прокололись, и торгуй своими мышами, которые доброте учат. Мне в принципе все равно. А себе новых подручных найдешь.

Крутиков на секунду растерялся. Но быстро пришел в себя:

– Ничем не могу помочь.

– Жаль, – вздохнул Любимов. – Вынуждаешь тобой заняться.

– Если дадут, – с вызовом привстал директор. – Ты ведь не начальник Главка и не прокурор города.

– Я их сын внебрачный, – доверительным шепотом сообщил Жора, вновь нависая над столом и глядя Крутикову прямо в глаза.

Директор взгляд выдержал и встал, давая понять, что разговор окончен.

– Товарищ директор, – спросил вдруг Рогов. – А поросят чем кормят?

«Как-то они упорно съезжают на поросячью тему… – Насторожился Крутиков, но тут же успокоил себя: – Знать-то они никак не могут…»

– Комбикормом…

На птичий рынок начальник отдела штаба Главка Сергей Аркадьевич Егоров заявился с обеими болонками – с Мусей и Пусей. Не слишком, конечно, удобно: на рынке толпа, как бы собачек не подавили – на птичек они гавкают, от овчарок шарахаются…

Но что делать – жених-то им нужен, а не Сергею Аркадьевичу. Как без них выбирать?

– Продаете? – оценивающе покосился на болонок кургузый торговец собаками.

– Дурак я, что ли? – нахмурился Егоров.

– А что интересует?

– Кобель хороший.

– Какой породы? – деловито поинтересовался кургузый.

Егоров глянул на него как на идиота:

– Собака Баскервилей!.. Что, не видишь, что ли?

Сергей Аркадьевич кивнул на болонок.

– Я ж не знаю – может, вы не в себе, – невозмутимо протянул кургузый.

Стрельцов задумчиво обмакнул «петровскую» сушку в горячий чай. Рогов бродил вокруг, как кот вокруг дуба, и эмоционально размахивал руками:

– Не переживай, Гриша, легенду мы тебе сочиним – Мотыль носа не подточит.

– Я только не понял, почему мне? – сокрушался Стрельцов. – Больше некому легенду сочинить?

– У тебя внешность что надо, внушает доверие. Актерский талант незаурядный. Выдержка – дай Бог каждому, – эмоционально льстил Вася. – Мы с Жорой засветились уже на рынке…

– Гриш, ты ж кубанский казак, – с иронией добавил Любимов. – Дитя природы. Животных любишь.

– Лошадей, – уточнил Стрельцов. – А тех, что размером поменьше…

Гриша поморщился.

– К сожалению, лошадьми там не торгуют, – развел руками Любимов.

– А где Померанцев? – Стрельцов потянулся за новой сушкой.

– В отпуске с понедельника. В Кировск поехал на лыжах.

– Погода в самый раз… А Плаха когда вернется?

– Не скоро, – отмел альтернативу Рогов. – Ему командировку продлили. Так что, Григорий…

– Так молодого отправьте! – взмолился Стрельцов.

– Молодой не потянет. Ты же зубр! – подначивал Любимов.

– Гриш, здесь дело чести, – уговаривал Рогов.

– И сколько стоять?

– А это, Гриша, от тебя зависит. Познакомишься там, узнаешь, что почем, какие расклады…

– И околеешь на холоде, – кивнул Стрельцов. Холода он откровенно не любил.

– Гриш, я тебе на прованском корне такой настойки принесу! Выпьешь – и будто на Лазурном берегу оказался…

– Работу предложат, не отказывайся, – напутствовал Жора.

– Все, уболтали! – сломался Стрельцов. – Легче согласиться, чем вас слушать. Торговать-то чем? У меня нет живности. Таракан один заглянул надысь, так я его сразу…

– За выходные найдем, – обрадовался Рогов. – По друзьям, по знакомым. А в понедельник с утра выйдешь.

Проводив незваных визитеров, директор рынка Крутиков задумчиво прошелся по кабинету. Остановился у карикатуры на Дарвина. Лицо у великого ученого было человеческое, а руки-ноги – обезьяньими, кривыми и лохматыми.

Сам виноват…

В том, что менты к нему приехали, ничего странного нет. К кому еще в этом городе насчет редких животных…

Про свиней, правда, дважды заговаривали, но это, скорее всего, совпадение.

Совпадение совпадением, но на шею сесть могут.

Надо затаиться, наверное. Подогнать Татаринову заказ и затаиться.

Рынок работает, деньги крутятся.

Директор глянул в окно. Несмотря на мороз, народу полно. Какой-то знакомый толстяк с болонками на руках… Ага, это же…

Крутиков быстро накинул дубленку и двинул на улицу.

– Для следственного эксперимента?! – задохнулась от возмущения теща, – Нашего Бореньку для следственного эксперимента?! Да он… Да ты… Да вы там… Да он сдохнет от вашего эксперимента, да… Поросюшечка маленькая несчастненькая, да что же они с тобой сделать хотят, изверги…

И теща поцеловала «Бореньку» в грязноватый сморщенный пятачок.

Свин обеспокоенно хрюкнул.

– Ладно-ладно, мама, – примирительно сказал Вася. – Я же так просто спросил. Только вот как вы его потом резать собираетесь, этого свинюшечку-поросюшечку? Несчастненькую… Не жалко будет?

Теща промолчала.

Она уж и сама не понимала, как.