Дэйв Барри - Большие неприятности Страница 6

Огромный дом, где жила Дженни, был окружен деревьями и едва виден со стороны улицы. Вокруг стояла шестифутовая каменная ограда, а на подъездной аллее — стальные автоматические ворота. Рядом виднелось переговорное устройство.

— Ну и что будем делать? — прошептал Эндрю. — Ты позвонишь?

— He-а. Что я скажу? Привет, я Мэтт Арнольд. Пришел замочить Дженни. Придется лезть через стену.

— А что если у них собака? — поинтересовался Эндрю.

— Люблю собак, — отозвался Мэтт, думая при этом: «Вот черт, надеюсь, у них нет никакой собаки».

Мальчики пошли вдоль забора к заднему двору Там, рядом с огромным деревом, они обнаружили место, где можно было легко вскарабкаться по стене. Мэтт, передав водяной пистолет Эндрю, полез первым; Эндрю, перебросив ему оружие, последовал за ним. Едва спрыгнув на землю в саду, оба замерли, прислушиваясь, нет ли собаки, но все, что они услышали, была мелодия флейты. Мальчики друг за другом — Мэтт впереди — стали осторожно пробираться к дому.

Сверху, с высоты двадцати футов, Пагги наблюдал, как двое парней с оружием исчезли в густых зарослях. Он не мог понять, что происходит. За последние полчаса это была уже вторая вооруженная пара, которая перелезала через забор.

ВТОРАЯ

В доме семейства Герков проживал пес по кличке Роджер. Был этот Роджер случайным плодом многих поколений поспешных и внеплановых собачьих свадеб. И среди прочих особенностей обладал коротконогим телом бигля, острыми ушами немецкой овчарки, неутомимостью лабрадора-ретривера, обрубком хвоста боксера и интеллектом салатного сельдерея.

В тот вечер Роджер, как обычно, нес сторожевую вахту на заднем дворе, не представляя, впрочем, при этом никакой опасности для незваных двуногих гостей. Роджер обожал людей, всех без исключения. Ибо ни одному псу не дано знать, в какой момент человеческое существо из ниоткуда, словно по волшебству, извлечет на свет божий еду. А ее Роджер обожал еще больше, чем людей.

Вот что он ненавидел — так это жабу. Огромную жабу Bufo marinus родом из Южной Америки. Ее предки распространились в Южной Флориде с той поры, как в сороковые годы какие-то действующие из лучших побуждений идиоты завезли их в блаженной уверенности, что Bufo будет бороться с вредителями сахарного тростника. Жабы множились и благоденствовали на влажной, зловонной субтропической почве, так что вскоре сами перешли в разряд вредителей.

Та конкретная жаба, которую ненавидел Роджер, жаба-вражина, разжирела до трех фунтов. Это было приземистое, отвратительное, бородавчатое, грязно-бурого цвета, с глазами-бусинками существо размером с бейсбольную рукавицу. Что же до Роджера, то для него в этой жабе воплотилось все зло мира, потому что она пожирала его еду. Каждый день Нина, прислуга, наполняла его миску целой грудой собачьего корма и ставила во внутреннем дворике перед окном гостиной. И каждый день, как только Роджер был готов наброситься и проглотить еду, жаба ошеломляюще быстрым движением метала раздутую тушу в воздух и плюхалась в самом центре собачьей миски, где тотчас принималась наворачивать корм.

Когда это случилось впервые, Роджер, понятно, сделал попытку слопать вражину. В этом заключалась большая ошибка. В природе невозможно вырасти в огромную, жирную жабу, если нет механизма защиты от хищников, а у Bufo marinus этот механизм был что надо: за каждым глазом вражины находилась железа, выделяющая ядовитое вещество буфотенин. Буфотенин — галлюциноген, поэтому некоторые типы лижут жаб, чтобы забалдеть. И иногда от этого умирают. Но еще вопрос, не заслуживают ли они такой судьбы.

Итак, куснув жабу, Роджер получил полную пасть буфотенина. К счастью для себя, пес выплюнул больше, чем проглотил, поэтому не отправился на великую небесную псарню, а только тяжело заболел. И, хотя не обладал интеллектом ученого-ракетчика, твердо усвоил, что жабу лучше зубами не хватать. Жаба это понимала. И с тех пор часами сидела в миске Роджера, не спеша поедая его корм, а пес, устроившись поодаль ровно в тридцати дюймах, рычал на вражину. Это занятие отнимало у него большую часть рабочего времени, хотя он и урывал в своем расписании минутку для других нелегких забот: лаял на дверной звонок, вылизывал собственные интимные места и, в надежде, что разживется едой, приветствовал каждого двуногого, который осмеливался заглянуть во двор.

В ту ночь, когда двое неизвестных перебрались через ограду, Роджер, семеня лапами, подбежал к ним и дружески поприветствовал вилянием хвоста. И поэтому они решили в него не стрелять. Выяснив, что еды от гостей не дождаться, Роджер засеменил восвояси и у миски во дворе возобновил рычание на заклятую вражину. Нельзя же терять бдительность!

А в нескольких футах от Роджера, по другую сторону раздвижных стеклянных дверей, в семейной гостиной сидели рядышком на диване Анна Герк и ее дочь Дженни и смотрели «Друзей» — свою любимую программу. Они дружно хохотали и так же дружно замерли, услышав, как в комнату вошел Артур Герк. Неверными шагами он прошаркал к бару, в четвертый раз за вечер наполнил красным вином высокий стакан и теперь, покачиваясь, стоял с ним за спинами Анны и Дженни. Обе смотрели на экран, но чувствовали его присутствие.

— Зачем вы смотрите это дерьмо? — спросил он.

Дженни, редко говорившая с отчимом, ничего не ответила. Анна, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, сказала:

— Нам нравится эта передача, Артур. А если тебе не нравится, можешь не смотреть.

— Я смотрю то, что хочу, — бросил Герк. Анну так и подмывало заметить, что в данной ситуации он неправ, но она удержалась и промолчала. Несколько секунд все трое смотрели, как сухопарые (кожа да кости) симпатяги — персонажи «Друзей» — сидели на диванах и зубоскалили.

— Все эти парни педики, — буркнул Герк.

Анна и Дженни не ответили.

— Да, да, педики экстра-класса. Я сам читал.

— Он умеет читать? — тихо проговорила Дженни, глядя прямо перед собой.

— Что ты сказала? — спросил Герк, обходя диван.

Анна заслонила дочь рукой.

— Артур, оставь ее в покое.

— Что ты сказала? — повторил Герк, становясь перед Дженни, качая головой и расплескивая вино.

Дженни все так же смотрела прямо перед собой, сквозь Герка, словно его и не было. Ей безумно хотелось раствориться в телевизоре, стать частью «Друзей», жить с забавными, милыми людьми, а не с этим пьяным ублюдком, который ее ненавидел, а мать колотил.

— Артур, — снова попросила Анна, прекрасно зная, что позже она за это расплатится, — оставь ее в покое.

Герк повернулся к жене, все так же качая головой и уставясь на нее расплывающимся взглядом покрасневших глаз. Анне не верилось, что когда-то этот тип мог казаться ей таким привлекательным. Артур нагнулся и снова расплескал вино. Анна не сводила глаз с его правой руки — той, в которой не было стакана. Заметив это, он сжал пальцы в кулак и замахнулся. Анна отпрянула. Герку это понравилось. И он замахнулся еще раз, заставив жену снова дернуться. Затем повернулся и подобрал пульт дистанционного управления.

— Давайте-ка посмотрим, что у нас по другим программам, — сказал он, переключая канал.

Сквозь раздвижные стеклянные двери из влажной темноты с противоположного конца двора за Герком наблюдали двое. Один из них держал винтовку, и оба то и дело отмахивались от москитов. Звали их Генри и Леонард, и было им заплачено по двадцать пять тысяч долларов каждому, плюс командировочные расходы, плюс билеты первого класса в оба конца из их уютных домиков в провинциальном городке в Нью-Джерси. Все для того, чтобы не понарошку, а самыми настоящими пулями пристрелить Артура Герка.

Их наняла компания «Пеналтимит Инкорпорейтед» из Майами, где Артур числился менеджером среднего звена. «Пеналтимит» была одной из самых крупных строительных фирм в Южной Флориде. Она специализировалась на строительных заказах и получала баснословные прибыли. Формула ее успеха была проста: напористость в управлении, строжайшая дисциплина для сотрудников и беспрерывная череда мошенничеств. Компания непомерно превозносила уровень своей технической квалификации; чтобы заполучить подряд, она определяла за выполнение работ нелепо низкие тарифы, которые, однако, впоследствии обрастали огромными дополнительными расходами. «Пеналтимит» могла проделывать такие штуки, потому что давала правительственным чиновникам недурные взятки. И была настолько же беспомощна в практическом строительстве, насколько преуспела в муниципальной коррупции. В политических кругах было хорошо известно: если требуется провалить какое-то дело, на «Пеналтимит» можно положиться. В Южной Флориде такой репутации нет цены.

Разумеется, не обходилось и без проколов, как в тот раз, когда «Пеналтимит» добилась крупного подряда на установку оборудования в тюрьме предварительного заключения в центре Майами. Предполагалось, что его изюминкой станет новейшая, по последнему слову науки, электронная система безопасности дверей, за которую налогоплательщики выложили сполна из своих карманов. Но как выяснилось, смонтировали не ее, а случайный набор примитивных «железок», который в качестве основного элемента включал открывающие приспособления гаражных ворот, купленные на распродаже в «Хоум Дипоу» по девяносто девять долларов девяносто семь центов за штуку. В результате, когда после сдачи системы в эксплуатацию разразилась сильнейшая гроза, часть главных дверей самопроизвольно открылась, предоставляя совести заключенных решать, сидеть им и дальше за решеткой или нет.