Елена Логунова - Везет как рыжей Страница 6

– Наследник Клавдий, – медленно произнес Пончик.

– Да нет, скорее всего, он вовсе и не Клавдий, – досадливо поправила его Люся. – Помнится, я, как обычно, сразу предупредила покупателей, что будет лучше называть котенка не той кличкой, которая записана в паспорте, а как-нибудь совсем иначе. Ну, чтобы он не подходил к посторонним, чтобы его не обидели, не украли. Так что на Клавдия этот кот наверняка не откликается, да и на «кис-кис» не реагирует.

– А на что же он реагирует? – Пончик на мгновение задумался, потом коварно улыбнулся: – Говоришь, некастрированный?

Люся кивнула, не отрывая глаз от толстой домовой книги.

– Дорогая, ты не будешь возражать, если мы с Маргаритой Сильфидой немножко прокатимся? – уже из прихожей спросил Пончик, торопливо напяливая куртку.

– Катись, катись, – рассеянно ответила Люся, снова закапываясь в бумажные развалы.

В ожидании Ирки я не дремала, наоборот, проводила время очень весело и с пользой. При повторном, более тщательном осмотре на колченогом столе в кухне, в целом такой же пустой, как вся квартира, обнаружился нехитрый продовольственный набор. В него входили надкушенный батон, непочатая бутылка лимонада, ломтик голландского сыра в пластиковой упаковке, целлофановый мешочек с корейской морковкой и небольшая бутылочка кетчупа. Батоном я побрезговала, сыр съела, а лимонад открыла, но не выпила, осененная блестящей идеей.

Скажите, кто, по-вашему, может войти в квартиру, не имея ключа? Ответ очевиден: или воры, или, наоборот, милиция. Криминальный мир беспокоить не будем, пока не поймем, с кем уже имеем дело, стало быть, остаются стражи порядка. Но поскольку сама я их вызвать не могу, за меня это должны сделать соседи!

Я посмотрела на часы: всего-навсего половина пятого, пенсионеры еще бодры и не приникли к экранам телевизоров.

– Дорогие мои старики, дайте я вас сейчас расцелую, – негромко запела я, сгребая со стола в охапку недоеденный провиант в ассортименте и вынося его на балкон.

Этажом ниже на веревках сохло свежевыстиранное белье. Господи, прости! Ну, приступим! Я аккуратной струйкой вылила на белые простыни лимонад, и на влажной ткани тотчас расплылись омерзительные желтые пятна – рекламную тетю Асю хватила бы кондрашка. Снизу до меня донесся глубокий прерывистый вздох. Отлично!

– Что это вы там делаете?! – возмущенно закричала невидимая мне женщина. – Эй вы, сдурели, что ли, с балкона гадить?!

Ага, ей же меня тоже не видно! Я совершенно анонимный вандал! Ну-с, тогда продолжим.

Развязав узелок на целлофановом мешочке с острой корейской морковкой, я зачерпнула пригоршню истекающей соком оранжевой стружки и с большим вкусом покрошила ее на сохнущее белье, переставшее быть белым окончательно и бесповоротно. Ладно, если спасусь – подарю этой тетке новый комплект, не простой, а золотой…

– Ты, с-сволочь, я тебе глаза выцарапаю! – донеслось снизу.

Не дрогнув, я зачерпнула еще морковки и размашисто швырнула ее на лавочку у подъезда, в классическом стиле сеятеля, разбрасывающего облигации выигрышного займа.

Уже через минуту в дверь заколотили, а во дворе раздался возмущенный ропот. Чутким ухом я уловила первый неуверенный выкрик «Милиция!» и закрепила достигнутый успех, неприцельно вытряхнув на головы гуляющим внизу густой ароматный кетчуп. Пустая стеклянная бутылочка тоже сгодилась в дело: ее я шумно разбила о ствол ближайшего дерева. Вниз посыпались осколки, вверх понеслись ругательства. Не сомневаюсь, теперь добропорядочные граждане уж точно вызовут милицию!

Удовлетворенно кивнув своим мыслям, я прошла в ванную и тщательно вымыла руки, а потом вернулась в комнату, устроилась на полу перед компьютером и включила его. Пока дожидаюсь милиции, может, узнаю что-нибудь о моем похитителе?

– Вот гад, пароль поставил! – я почесала в затылке и отчаянно заколотила по клавиатуре, наугад набирая комбинации из четырех знаков.

Стоп-стоп, попробую сначала слова. Что мне приходит в голову? «Мама», «папа», «дядя», «бяка», «бука», «Тоха»… Ура! Заработало! Компьютер скушал очередное слово и соизволил загрузиться, и тут что-то обожгло мне ухо, экран с глухим «пых!» разбился, гудящий процессор заткнулся, и запахло паленым. Неужто пожар? Ой! А я тут взаперти!

Я мгновенно выдернула вилку из розетки, быстро метнулась в кладовку, подхватила с пола еще влажное пончо и набросила его на дымящийся разбитый монитор. Хорошее все-таки было пончо, такое многофункциональное, царство ему небесное…

А теперь разберемся, кто помешал моему общению с компьютером, царство небесное и ему тоже.

Возмущенная, я вышла на балкон, уперла руки в бока и грозно посмотрела во двор.

– Ленуська, привет! – громогласно заорала Ирка, при виде меня начиная размахивать руками, как ветряная мельница крыльями. – Ты жива еще, моя старушка? Слава богу! А где этот? Говорят, у вас там драка? Кто кого? Помощь нужна?

– Разве что неотложная медицинская, – хмуро сообщила я. – Представляешь, какая-то паскуда снизу заехала мне кирпичом по уху, боюсь, опухнет теперь, как вареник.

– Прости, – виновато сказала Ирка. – Я хотела всего лишь привлечь твое внимание.

– Это у тебя получилось, – желчно заметила я. – Мое внимание – твое внимание. И что мне теперь делать?

– Поберегись! – завопила подруга, судорожно семафоря руками.

– Не поняла, повтори? – я нагнулась, стараясь получше разглядеть Ирку и ее жесты, и чуть не вывалилась за перила: сверху, слегка промахнувшись мимо моей спины, на балкон свалился альпинист!

– Руки! – истерично завопила я, боясь, что это очередной гангстер.

Нет, не позволю к себе прикасаться, хватит с меня чреватых обмороками контактов!

«Гангстер» поспешно вздернул руки вверх.

– Ленка, не выбрасывай его, он хороший! – упреждая мои дальнейшие действия, закричала снизу Ирка. – Это спасатель!

– Да, знаем мы таких спасателей, – недоверчиво пробормотала я, плотно забиваясь в угол балкона, заставленный пустыми стеклянными банками и бутылками. Прекрасные метательные снаряды, если что – закидаю бандюгу стеклотарой!

– Конечно, знаете, – проворчал спасатель, снимая с головы вязаную шапочку и открывая взору ярко-рыжую шевелюру. – И я вас знаю. Вы Лена, да? С телевидения? А я Стас, помните, я вам интервью давал на открытии службы спасения в Екатеринодаре?

– А, это когда я, не выпуская микрофона, показательно поднималась по веревкам на дерево и перепутала все ваши помочи? Меня потом Женька, мой оператор, две недели называл не иначе как «человек-паук»! – Я невольно развеселилась. – Точно, теперь я вас вспомнила, здравствуйте, Стас! Зачем пожаловали?

Рыжий выпутался из своей упряжи и шагнул в комнату, что-то отыскивая взглядом.

– Позвонила какая-то женщина, сообщила, что ребенок заперт в доме один, изнутри дверь открыть не может, надо спасать. Чей ребенок-то? – он оглянулся на меня.

– Ребенок-то? Моей мамы, – ответила я, спешно заталкивая в сумку скомканное пончо и поудобнее пристраивая распухшую торбу под мышкой. – Послушай, Стас, тут ошибочка вышла. Дверь закрыта снаружи, изнутри мы ее не откроем. Поэтому твоя задача – вытащить меня отсюда, хоть вверх, хоть вниз, это ты сам решай. Справишься?

Я поглядела вниз: поруганное белье снято, веревки притянуты ближе к балкону. Это очень хорошо, не хотелось мне влипнуть в эту паутину, страшно представить, что сделала бы со мной разгневанная хозяйка испорченного белья, попадись я ей в руки!

Рыжий нахмурил брови, потом что-то сообразил, просветлел лицом и подмигнул мне:

– Это съемка, да? А где камера?

– Там, – я неопределенно махнула рукой куда-то в сторону противоположного дома.

– Скрытая? – с тихим восторгом спросил Стас.

– Как государственная тайна, – подтвердила я. – Так что, Тарзан, ты вытащишь меня или нет?

– Спустим вниз, это легко, – кивнул спасатель. – Тем более кое-какой опыт у вас уже есть.

– Даже больше, чем ты думаешь, – вполголоса проговорила я.

Однажды в ранней юности я пыталась прыгнуть с парашютом с вышки, но оказалась слишком легкой и повисла на полпути между небом и землей, не одолев противовес. Как выяснилось, чтобы совершить не только прыжок, но и приземление, нужно весить не менее пятидесяти кило. Я обманула инструктора, и высшие силы меня немедленно покарали, заставив марионеткой болтаться в воздухе. Помнится, очень мне было неуютно! И тогда меня тоже спускали вниз, причем круглый парашютный купол над головой закрывал от меня общую суету на вышке, и создавалось крайне неприятное впечатление, будто я покинута всеми на произвол судьбы.

На этот раз я прекрасно видела все происходящее. То есть вполне могла бы видеть, если бы не зажмурилась крепко-накрепко.

– Все, можешь открывать глаза, альпинистка моя, скалолазка моя, – сказала Ирка, принимая меня в объятия.