Валерий Лапикур - С. С. С. Р. (связано, спаено, схвачено, расплачено) Страница 6

Чудеса в решете продолжаются

Федорин трясся в автобусе на работу, тщетно пытаясь выкарабкаться из состояния, хорошо знакомого каждому, кто хоть когда-нибудь служил в армии: поднять - подняли, а разбудить забыли. В голову лезли мысли - одна унылее другой. Впрочем, если бы в черепушку постучала хоть одна веселая мысль, остальные объединились бы и изгнали ее с позором: не лезь в чужую компанию!

«На работе дел - выше крыши… а помощи ни от кого не дождешься… как некстати Надька ногу сломала… да и Тонька - не работник, нагружать женщину, перенесшую сердечный приступ совесть не позволит…»

Тоньку и Надьку - так сказать, подчиненных нашего Федорина, сидевших с ним в одной комнате и бывших у него на подхвате - можно было бы назвать работницами вполне добросовестными. Можно… если бы Надька перестала воспитывать Тоньку, а Тонька - разыгрывать Надьку. Причем розыгрыши изобретались оригинальные и не повторялись. Дошло до того, что Надька не верила ничему, не то что сказанному Тонькой, а даже услышанному по телефону. И если бы ей, Надежде позвонил сам Борис Николаевич, царство ему небесное, он услышал бы что-нибудь вроде:

- Тонь, с каких это пор ты стала у Максима Галкина хлеб отнимать? Ой, извините, Алла Борисовна, это я вас с подругой перепутала!

…Доехав до своей остановки, Федорин вытряхнул унылые мысли из головы и мелкой рысцой потрусил на работу - в редакцию «Матюганских известий».

Когда-то весь этот трехэтажный довоенной постройки дом принадлежал ордена «Знак Почета» газете «Матюганская правда», органу обкома КПСС и областного совета депутатов трудящихся. Но в нынешние трудные времена пришлось не только поменять старый бренд, но и поделиться законной жилплощадью с отщепенцами из «Матюганских новостей». А вдобавок еще ужаться и пустить на свои метры арендаторов: местную ФМ-радиостанцию, химчистку и турагенство. Хорошо хоть буфет удалось сохранить.

В редакционной комнате Федорина еще никого не было. Да и не удивительно - раз обе дамы больны. Федорин свалил на свой стол все папки с материалами и уже приготовился нырнуть в мутное море информации, как вдруг в коридоре послышался перестук каблучков и в комнату вошла - нет, не вошла, а внесла себя Надька. На обеих целехоньких ногах.

- Федорин, привет!

- Э-э-э… привет… как твоя нога?

- Которая из двух?

До Федорина наконец-то дошло, что перелом, даже закрытый, за сутки не срастается. Значит - ногу Надька не ломала. Да и с чего он взял, что она… тьху! Опять чертовщина, как с приездом Тещи. Утром в автобусе, будто кто-то на ухо сказал: у Тоньки сердечный приступ, а Надька ногу сломала. Интересно, чьи это шуточки? Не Тонькины же? Кстати, а как она-то себя чувствует?

- Тонька? А что ей сделается! - хмыкнула Надька. - Вон в окно посмотри: чешет от остановки на третьей скорости. И улыбается на ходу. Не иначе как опять какую-то пакость удумала.

Удумала или не удумала, но вошла Антонина в комнату с выражением ангелочка, поющего в райском хоре. Поздоровалась со всеми, забрала у Федорина часть папок и с невинным видом принялась их перелопачивать.

- Надечка, а ты видела в вестибюле объявление? - бросила она как бы невзначай. - У «туристов» наших путевки есть недорогие, потому как горящие. Я бы взяла к отпуску, но с финансами туго. Не одолжишь?

- Сколько? - спросила Надька, еще не чувствуя подвоха.

- Долларов двести. Ты же знаешь, я долг всегда вовремя отдаю.

- Ну, это можно. А куда путевки?

- Да турбаза где-то в Болгарии. На две недели. Главное - возле моря. Правда, питание не очень, всего два раза в день, но я и так худеть собиралась.

- Так это с дорогой двести долларов или билеты отдельно?

- С дорогой, Надечка, с дорогой! Чего же я зацепилась! Так если ты меня выручишь, то я побежала, скажу, чтобы мне путевку забили, а то ведь расхватают!

- Погоди… у меня тоже отпуск на носу…

- Ну и беги, пока остальные не хватились!

И Надька, забыв о своей настороженности относительно всего, Тоньки касаемого, таки побежала. Но по дороге зацепилась юбкой за стул, повернулась отцепить подол и увидела ликующую мордашку коллеги.

- Ну, Тонька! Этого я тебе не прощу. Ты же на святое замахнулась - на отпуск!

- А что? - захлопала ресницами Тонька. - А вдруг там и вправду путевки есть? Пойди, проверь.

- Ага, сейчас! Чтобы на меня посмотрели как на идиотку? Мол, подайте нашей Надежде путевку в Болгарию за двести баксов! А может, ей за двести рублей найдется?

- Ну ладно! - завопила Тонька. - Ну что ты какая-то примороженная? Шуток не понимаешь! Ну, скажи, пожалуйста, если бы я тебя не разыгрывала, что бы за жизнь тут была? Скука голодная!

- Ты сюда на работу приходишь, а не на шоу «Сделай дуру из Надежды». Серьезнее надо быть!

- Я и так серьезная.

- Ты - серьёзная женщина? Ты финтифлюшка. Даже нет - финтифирюлька!

- Нет такого слова!

- Да? А ты у Даля посмотри!

Посмотрела. Нашла. Заткнулась. Но ненадолго.

- Ладно, когда ты помрешь тут со скуки, так и знай - я тебе на могилку цветы носить не буду.

- Да я скорее помру от инфаркта, до которого ты меня своими штучками доведешь!

Федорин прекрасно знал, что любое поползновение угомонить разбушевавшихся подруг против него же самого обернется. Поэтому он сидел молча и терзал себя многократными попытками сосредоточиться. Наконец дамы отшумели свое и какое-то время молча стучали по клавиатуре. Потом Тонька встала и вышла.

- Опять какую-то каверзу затеяла! - хмыкнула Надька.

Дверь скрипнула, Тонька мышкой шмыгнула на свое место, уткнулась носом в папку с документами и, вся такая деловая, небрежно бросила:

- Да, Надь, иди, тебя Калиныч зовет.

Главвред, сиречь, главный вредина Калиныч, он же - главный редактор Калиновский, имел такую манеру: вызвать одного сотрудника, дабы приказать ему позвать другого. Поэтому Надя уже поднялась со стула, но тут же опомнилась и села.

- Ну, дудки! Ты меня уже раз так подставила! Второй - не выйдет.

- Не веришь - не надо. Сиди. А он, между прочим, ждет. Чего доброго сам явится и спросит, почему ты не торопишься…

- Я уже тебя послушала - позавчера. Он на меня, как на дурочку, посмотрел!

- Посиди подольше - и сегодня так же посмотрит. И вообще - когда это я тебя дважды на один и тот же прикол ловила?

Последний аргумент убедил Надьку, она встала и вышла. Тонька радостно взвизгнула:

- Ага! Таки попалась!… Ой, Федорин, спрячь меня, а то вернется - убьет!

И поделом. Потому что Калиныч, начальник, что называется, по жизни, терпеть не мог неорганизованности. И Надежде, появившейся с вопросом: «Звали, Марк Саныч?» светила как минимум нудная нотация на тему безответственности некоторых сотрудников, которых по делу не дозовешься, а без дела сами являются и мешают ему, Калиновскому, руководить.

Представив себе последствия Надькиного гнева, Федорин вздохнул и отодвинулся от своего монументального стола:

- Залезай!

Тонька нырнула под стол, Федорин приоткрыл дверцу тумбочки так, что стало совсем не видно, есть ли что-то или кто-то под столом. Сделал это вовремя, потому что через секунду в комнату влетела озверевшая Надька.

- Где эта пар-р-ршивка?

- В буфет пошла, - стараясь выглядеть безразличным, ответил Федорин. - Стол, не дергайся, - тихонько добавил он, потому что Тонька за дверцей тумбочки тряслась от смеха.

Надежда вылетела с железным намерением не оставлять паршивке Тоньке никакой надежды на помилование.

- Антонина, ты так и собираешься весь день там сидеть? - поинтересовался Федорин.

- А что? - пискнула из-под стола безнадежная Тонька, вытирая смешные слезы.

- Нет, я не против. Женщина у ног моих - такое не каждый день бывает. Но только Надя в буфете тебя не увидит, вернется сюда - и уж точно найдет.

- Да, ты прав, - Тонька вылезла из-под стола и сдернула с вешалки куртку, - погуляю на улице, пока Надька не остынет, а если вправду Калиныч будет спрашивать, прикрой, придумай что-нибудь.

Надежда вскоре вернулась, внимательно осмотрела в комнате все углы (не забыв заглянуть и под стол Федорина), затем села на свое место, но, судя по всему, остывать не собиралась.

- Пора с этим завязывать, - наконец изрекла она.

- Каким образом?

- Клин клином вышибают. Вот пусть на своей шкуре попробует свои же хохмочки - сразу поумнеет.

Надька поставила у двери табурет, предназначавшийся для незваных гостей, и вскарабкалась на него с папкой в руках.

- И долго ты так собираешься стоять?

- Ой, или я свою подругу не знаю? Она от силы пять минут где-нибудь поошивается, потом решит, что я уже успокоилась - и заявится, как миленькая. А тут мы ее и ждали!

И вправду - через пять минут в коридоре послышались осторожные шаги. Тонька слегка приоткрыла дверь и заглянула в щель, как в амбразуру. Естественно фигуру за дверью она не заметила. Вернее, заметила, когда Надька подпрыгнула на табуретке и с криком: «Гав!» хлопнула ее папкой по голове. Не больно хлопнула, но зато неожиданно. Тонька отшатнулась, ойкнула и тихо сползла на пол, заодно толкнув табуретку. Надька тоже потеряла равновесие и приземлилась, неудачно подвернув ногу.