Елена Логунова - Кактус Нострадамуса Страница 6

Он притащился домой под утро и на бровях, кои от этого изрядно разлохматились, как и Зямины буйные кудри, которым я в очередной раз позавидовала. Повезло братцу: у него такие красивые золотые локоны, а у меня на голове натуральная соломенная копна, вот где справедливость?!

– Зямка, проснись! – позвала я неласково.

– Хрррррр! – ответил на это братец и перекатился на другой бок, повернувшись ко мне задом, к венецианской штукатурке передом.

У меня был выбор – хлестнуть его по спине мокрым полотенцем или пустить в ход сокрушительное музейное оружие. Я выбрала второе и звонким детским голосом прочирикала братцу в ухо:

– Зямочка, я съем твою шоколадку?

– Нет! – возмутился братец, аж подпрыгнув.

Я коварно улыбнулась. В детстве мы с Зямой постоянно конкурировали за сладкое. Кровопролитные бои за шоколадки постепенно превратились в позиционную войну, но не забылись, и обострение конфликта возможно в любой момент. Была бы шоколадка!

– Какую шоколадку? – Зяма приподнялся в постели и искательно огляделся.

– Никакую, мне просто нужно было тебя разбудить, – призналась я, осторожно опускаясь в дизайнерское кресло, похожее на набитый соломой мешок, пристроенный на противотанковый еж. – Скажи-ка, братик, у тебя есть пять тысяч долларов?

– Какая ты бессовестная, Дюха! – Зяма снова рухнул в подушки. – Будить меня из корыстных соображений! Я не дам тебе денег, мне самому мало. Попроси у мамули, она получила гонорар за сценарий.

– Сам проси у мамули! – возразила я, мысленно приняв к сведению ценную информацию: ага, мамуля при деньгах, а мне как раз нужно совсем немножко тысяч рэ на новые туфли! – Это тебе необходимы пять тысяч долларов, чтобы выкупить какой-то там дневник!

– Никакой дневник не стоит пяти тысяч долларов, – уверенно сказал братец.

– Даже дневник убийцы Джона Кеннеди? – прищурилась я.

– За пять тысяч баксов? – Зяма секунду подумал. – Нет, я не настолько любопытен. Хотя его можно продать какому-нибудь издательству.

Он снова сел, потянулся и энергично потер глаза.

– Так, Дюха, объясни мне, в чем дело. Тебе на самом деле предложили купить за пять тысяч долларов дневник убийцы Кеннеди?

– Не исключено, – я пожала плечами. – Она не сказала, кто кого убил. Просто потребовала дать ей пять тысяч баксов, потому что иначе этот дневник будет читать следователь. Бесплатно, я полагаю.

– Кто – она? – Зяма выхватил главное.

– Тоже не знаю. Она не представилась. Какая-то женщина, – я постаралась вспомнить точно. – Она позвонила на наш домашний номер и зловещим голосом сообщила, что Лизонька его назвала. Кого и как – не спрашивай, я и этого не знаю. Но за дневник этой Лизоньки с тебя пять тысяч баксов.

– Лизонька?! – Зяма побледнел и заелозил, подбирая ноги. – О боже мой!

– Ты выглядишь как маленький мальчик, увидевший привидение, – заметила я.

– Так и есть!

Я подняла бровь и огляделась.

Кроме нас двоих, в комнате никого не было, а я девушка с формами и даже в белом полотенце мало похожу на призрак.

– Лизонька – это моя клиентка, я оформлял интерьеры для ее семейного торжества, – объяснил Зяма. – Вчера у них с мужем был юбилей – десять лет супружества, и в разгар праздника Лизонька утонула в бассейне.

– О! – сказала я.

Потом мне пришло в голову уточнить:

– Сама утонула?

– Мне-то откуда знать?! – Зяма еще больше занервничал.

– О! – повторила я и подняла вторую бровь. – А у вас что-то было?

– Ничего, кроме чисто деловых отношений! – слишком горячо и торопливо заверил меня братец.

– Но планировалось? – не отставала я.

– Именно! – Зямка щелкнул пальцами. – Я что-то такое подозревал, а Лизонька, наверное, планировала! Она любила составлять списки дел. Не удивлюсь, если совращение меня стояло в планах ее вчерашнего дня отдельным номером.

– А планы записывались в дневник? – догадалась я и пару раз кивнула. – Ну да, теперь понятно… Если Лизонька назначила процесс, который ты изящно называешь твоим совращением, на то время, которое стало ее роковым часом, это реальная улика против тебя! Докажи теперь, что не ты ее утопил!

– Да там были сотни людей! – взвился Зяма. – Ее мог утопить кто угодно!

– Я полагаю, Кто Угодно не записан в Лизонькином дневнике, – невозмутимо парировала я. – А ты записан. М-да, Зямка… Боюсь, тебе придется раскошелиться на пять тысяч баксов. Или ты предпочитаешь сэкономить и довериться следствию с правосудием?

– Еще чего! Мне дорога моя жизнь на свободе! – Зяма энергично полез из-под одеяла, и я тактично отвернулась.

Он удалился, но вскоре напомнил о себе недовольным воплем:

– Эй, почему в ванне стоит вода?!

– Потому что в воде сидела я! Меня вытащила из ванны твоя телефонная шантажистка! – так же недовольно прокричала я в ответ.

Через секунду Зяма вновь возник в дверном проеме. Он уже не возмущался, наоборот, физиономия у него была такая умильная, что я насторожилась.

– Индиана Джонс, мне понадобится твоя помощь, – похлопав длинными шелковыми ресницами (еще один предмет моей лютой зависти), кротко попросил братец. – Ты же не бросишь меня на растерзание злой шантажистке?

– Не брошу, – со вздохом сказала я.

И с ухмылкой добавила, когда он отошел:

– Но это тебе обойдется недешево!

В конце концов, человек, который готов отдать пять тысяч долларов незнакомой шантажистке, вполне может дать немного русских денег родной сестре, не правда ли?

Кто-то скажет, что я цинична, но это вовсе не так. Я практична. Зяме нужна моя помощь, а мне нужны новые туфли.

От каждого по способностям, каждому по потребностям!

– Мы придем к победе, – успокоила я Зяму за завтраком. – Не обещаю, что к победе коммунизма, но уверена, что все будет хорошо.

– Аминь! – с чувством ответил братец и впился зубами в свой бутерброд.

Я охотно последовала его примеру.

Нам надо было подкрепиться, чтобы спланировать кампанию по спасению невинного Зямы из когтей шантажистки.

Понедельник

– Трам-тарарам, Индия, твою мать! – проорал Бронич так громко, словно пытался по суперсрочной надобности связаться с далекой страной без помощи телефонной связи.

Алка Трошкина сделала большие глаза и заморгала, как автомобильчик фарами. Даже не зная азбуки Морзе, я с легкостью расшифровала ее сигнал, но не тронулась с места. Был еще маленький, но все же шанс, что обрамленный ругательствами призыв разозленного шефа адресован стране слонов и чая, а вовсе не мне. Бронич ведь знает, что я предпочитаю, чтобы меня называли Инной.

– Кузнецова! – рявкнул шеф, и Алка Трошкина малодушно зажмурилась.

Шансов не осталось.

– Ну, я пока еще Кузнецова, – неохотно откликнулась я, кстати подумав, что пора уже выйти замуж и сменить фамилию.

Небось на законную супругу полицейского майора – начальника криминалистического отдела ГУВД края – Бронич так орать не осмелится.

– Иди! – шепнула мне Трошкина и изобразила, как именно нужно идти: мелкими шажками, как гейша, свесив лапки перед грудью, как зайчик, и опустив голову, как раскаивающаяся грешница.

– Сама так иди! – тоже шепотом огрызнулась я, понимая, что столь убедительно, как у Трошкиной, раскаяние у меня не получится.

Я университетов культуры не кончала и актерско-режиссерским приемчикам не обучалась. Меня готовил к суровой трудовой жизни в рекламном агентстве филфак университета.

– Чего изволите, Михаил Брониславич? – привстав за столом, сухо осведомилась я в лучших традициях легкого салонного трепа.

Вообще-то я знала, почему он орет.

Знакомая девочка в службе продвижения ограбленного позавчера «Бетабанка» честно предупредила меня, что ее начальство попытается повесить всех дохлых собак на наше агентство «МБС». Мол, это мы уговорили дирекцию банка наглухо закрыть окна офиса рекламными щитами, в итоге создав благоприятные условия для воистину темных дел и тем самым сыграв на руку хитроумным преступниками.

– Зайди ко мне, Инночка! – позвал Бронич зловещим голосом дядюшки гиббона, призывающего: «Подойди к нам, Слоненок, мы дадим тебе тумаков!»

– Да говорите уже, пусть все слышат ваши несправедливые нападки! – не дрогнула я.

Трошкина схватилась за голову. Я жестами показала ей, что знаю, что делаю.

– Однажды я тебя все-таки уволю, Кузнецова! – сообщил шеф раздраженно, но не без уважения.

Трошкина неуверенно улыбнулась.

Однажды, ха! Да только за последний год Бронич увольнял меня трижды! И всякий раз снова нанимал с повышением заработной платы.

– Да ладно вам, Михаил Брониславич! – примирительно откликнулась я. – Вы же знаете, что я ни в чем не виновата! Концепция была согласована с заказчиком, а хитроумные грабители – это непредусмотренный форс-мажор. При чем тут мы?

– При том, что наша репутация гибнет! – с чувством ответил шеф.

– Она как-нибудь спасется, ей не привыкать, – заявила я, не веря, что Бронич дергается из-за гибнущей репутации агентства. – Вам ли не знать, что в нашем бизнесе даже дурная слава – это хорошая реклама. Через две недели почти все забудут, по какой причине агентство «МБС» упоминалось в новостях, но крепко запомнят, что оно было у всех на слуху.