Иоанна Хмелевская - Бычки в томате Страница 6

До калитки она дошла самостоятельно с одной только не­большой сумкой на плече. Но передвигалась медленно и как-то скованно, можно сказать, с трудом, однако ни на что не опираясь. Зато следовавший за ней Ромео... Вот черт! Я толь­ко теперь сообразила, что Ханя не назвала его имени. Жена — Юлия, а он кто? Спрашивать было неудобно, но если они не представятся как нормальные люди, то придется.

Ромео пер на себе часть багажа: чемодан, дорожную сум­ку и многочисленные пакеты. Один упустил, и оттуда выпала какая-то банка. За пакетом он вернулся, а банки не заметил, Юлия тоже, она уже подошла к калитке, но обернулась, под­жидая мужа. Я опять замедлила ход, и правильно сделала, так как Ромео через минуту прискакал опять, выгреб из авто ос­тавшееся барахло, плащи, зонт, обежал рысцой машину, за­крыл ее, опять обежал, проверяя все дверцы и багажник, и окончательно скрылся в доме. Падение банки осталось неза­меченным, так как она закатилась в низенькую и реденькую, но жутко колючую живую изгородь Алиции.

Теперь и я могла войти. По пути я бросила взгляд на свою машину, соображая, закрыта ли она? Но проверять не стала, тихо радуясь, что я в Дании, а не, к примеру, в Турции. Или на обожаемой родине. Мимоходом я прихватила и банку, до которой дотянулась без угрозы для жизни с другой стороны изгороди. Взглянула и обомлела: Матерь Божья, да это ведь «Бычки в томате»!

Еще совсем недавно это был один из немногих, реально доступных в Польше продуктов. Как же-с, как же-с, такое не забывается! «Бычки в томате» и плавленые сырки! Ну и, ес­ли очень повезет, вдобавок к ним тушенка. Еще недавно в целях экономии мои дорогие соотечественники путешество­вали по Европам со своим сухим пайком. Правда, в послед­нее время сей народный обычай стал сходить на нет, да и бычки куда-то пропали. Вообще с долгоиграющими продук­тами всегда была напряженка. Помнится... Когда же это бы­ло? Пару лет назад довелось мне из первых уст слышать ис­торию о двух пареньках, которые отправились в гости к род­ственникам. Да, точно, один из вояжеров потом плакался после мне в безрукавку...

Приглашения от родни были чистой формальностью. По сути, они находились в свободном полете и рассчитывать мог­ли исключительно на себя. Парни запаслись подходящей жратвой, а именно: целым кругом краковской колбасы, тол­стенным, как полено. Как ни странно, рассеянные по всему миру родные, знакомые и друзья оказались на редкость гос­теприимными людьми, поэтому парни свой запас не только не тронули, но, наоборот, с энтузиазмом предавались чрево­угодию, знакомясь с блюдами народов мира. Понятное дело, из тех, что подешевле... Таким образом объехали они со сво­ей неприкасаемой колбасой солидную часть Италии, пол-Франции, шматок Англии и добрались, наконец, до Дании. Здесь у них знакомых не оказалось, поэтому, проев послед­ние деньги, наши путешественники уже на обратном пути, на пароме, изрядно проголодавшись, решили почать свой НЗ и достали из чемодана заветную колбаску.

И тут стало понятно, что сие изделие отечественной пи­щевой промышленности сработано на века. Уж если копче­ность, так копченость. О том, чтобы просто эту колбаску по­резать, нечего было и мечтать. Здесь даже бензопила бы не помогла, вот разве что палач с плахой и топором мог приго­диться, чтобы разрубить ее хотя бы пополам. Да и то не факт, что удалось бы, не говоря уж о том, что на пароме почему-то этих необходимейших в повседневной жизни приспособле­ний не оказалось! А предлагаемые сердобольными попутчи­ками перочинные ножики, штопоры и открывалки выгляде­ли рядом с нашим краковским монстром как детские игруш­ки. Жаль, что не нашлось под рукой крупной собаки.

Парни чуть не рыдали в бессильной злобе. Наконец, зави­дев на горизонте контуры отчизны, запулили эту прелесть за борт, решив, что если уж человек без еды может продержать­ся сорок дней, то до родного берега они теперь дотянут и без всякой краковской. Ну, и дотянули, живые и здоровые, но злые были, как черти.

Зато супруги Ромео и Джульетта, судя по этикетке на бан­ке, явно были людьми предусмотрительными и экономными. И все-таки «Бычки в томате» — это слишком! Ведь если эти консервы — ближайшие родственники краковской колбасы, только родом из Советского Союза и закатанные в танковую броню, то чем эти скопидомы собираются ее вскрывать? Взя­ли с собой открывалку?

Поглощенная воспоминаниями, я сунула банку в сумку с молоком и дочапала-таки до дома Алиции. Но входить не спешила: терпеть не могу заваруху с приемом гостей. От своего-то приезда еще не оправилась, чтобы в чужой встревать. Мужик у них есть, пусть тягает, разместятся, Алиция их обез­движит... Тьфу, черт! Все не так-то просто, не спросит же она с порога, как они спят, вместе или порознь? Бестактные во­просы — это скорее по моей части. Ничего не поделаешь, при­дется встрять, одинаково их не знаем, что она, что я...

В прихожей меня ждал сюрприз. Ромео с энтузиазмом обцеловывал Алицию, которая, я это сразу поняла, от неожи­данности не успела отскочить. Батюшки-светы, ну и живчик... А она, никак, одеревенела от такого натиска?

Юлия стояла у стола, опираясь на спинку стула, и любо­валась цветочным буйством на окне, багаж валялся посреди салона. Я сочла своим долгом вмешаться и взревела, что твоя иерихонская труба:

— Добрый вечер!

Алиция, оскалив зубы в неком подобии любезной улыбки, которая была бы уместна на лице радушной хозяйки, а в дей­ствительности скрывала самое обыкновенное бешенство, по­пыталась меня представить прибывшим, но Ромео ее не слу­шал. Он оглянулся, разжал объятия и кинулся на новую жерт­ву, то есть на меня.

К счастью, я была обременена сумками: в одной два паке­та молока и довесок в виде консервной банки, во второй — пиво, купленное в состоянии прострации. Потрясая покла­жей, я сделала любезное лицо и начала извиняться, что у ме­ня заняты руки, но пылкий гость видал мои руки в гробу и готов был заключить меня в объятия вовсе без рук...

Однако просчитался, не на таковскую напал. Есть у меня один кузен с подобными замашками, на котором я уже дав­но отработала методы против телячьих нежностей. Ловко от­биваясь тяжеленными сумками, я показала Ромео пару класс­ных приемов бесконтактного общения и прорвалась к холо­дильнику, чтобы заняться логистикой. Благодаря этому мне удалось отделаться счастливой улыбкой.

Вступительную речь Ромео целиком и полностью взял на себя. Она включала благодарность за приглашение и нижай­шие извинения за доставленные неудобства... Он так много слышал о нас от Хани и Збышека, его близких друзей! Он ко­нечно и мечтать не мог о дружбе с Алицией, но кто знает... Что за прелестный дом, прелестная страна, умеренный кли­мат! Нет жуткой жары, что стоит в Европе, хотя он жару лю­бит, а тропики обожает, прямо-таки наслаждается солнеч­ным теплом, льющимся с небес, и просто в восторге, что мо­жет познакомиться с нами лично в такой неофициальной, располагающей обстановке...

У меня возникли сомнения, что ему удастся когда-нибудь остановиться без вмешательства со стороны. А в том, что Али­ция не станет его прерывать, я была уверена на все сто. Как же, бонтонное воспитание, ничего не поделаешь! Да и долгое пребывание среди известных своей обходительностью датчан не могло остаться без тяжелых последствий. Юлия по-прежнему стояла опершись руками на спинку стула и разгляды­вая стоявшие на подоконнике цветочки.

Общество ведра с компостом за спиной мне наскучило, и я решила поучаствовать в общей оживленной беседе. В кон­це концов, могу же я себе позволить невоспитанность?

— Вы уже решили, как будете спать? — обратилась я к гос­тям со всей возможной учтивостью, но уж точно не тихо. — В двух комнатах или в одной? Вот та, — я ткнула пальцем в нужном направлении, — в этом доме самая большая.

— Как скажете. — Юлия отозвалась вежливо, чтобы не ска­зать смиренно. — Можно мне сесть?

— Конечно, конечно, пожалуйста.

Я быстренько подвинула ей стул, так как она уже собра­лась усесться на место Алиции. А место Алиции у самой сте­ны — это святое и принадлежит только ей. Но кто же станет сгонять с него только что оправившуюся после тяжких травм гостью? С учетом явно и открыто надвигавшейся на нас эпи­демии китайских церемоний и реверансов — никто. К тому же ответ Юлии никуда не годился в силу его бессодержатель­ности. Новых данных — ноль. Мое терпение лопнуло.

— Позвольте объяснить, где у нас что находится, — ска­зала я, сопровождая свои слова жестом гида. — Вот там дву­спальная кровать, она очень широкая, но стоит у стены, и вам, может быть, неудобно будет на ней лежать вдвоем. А в другой комнате кровать односпальная, для разнообразия — очень узкая. Решайте сами, где вам удобнее, это зависит от того, к чему вы привыкли. Не хочу показаться невежливой, но Ханя намекнула, что вы не совсем здоровы, отсюда и на­ши сомнения.

Алиция вдруг резко сорвалась с места и двинулась на кух­ню, делая вид, что продолжает внимательнейшим образом слушать мою речь. Притворялась она не слишком удачно, за­то весьма натурально споткнулась об один из чемоданов, сто­явших на полу посреди салона. Юлия беспомощно молчала, зато Ромео мгновенно сменил пластинку, выдвинув на пер­вый план тему извинения за причиняемые неудобства