Шарль Эксбрайя - Раны и шишки Страница 6

– Игэн, мальчик мой, как я рада снова вас видеть!

Он строго, почти со злостью посмотрел на старую женщину, фигура которой с возрастом становилась все больше похожей на мужскую. Время стерло с нее все то, что называется женскими прелестями, и теперь спереди она стала похожа на доску. О'Мирей, испытывая некоторый стыд от такого сравнения, подумал, что Нора Нивз стала похожа на огородное пугало с материнской теплотой в глазах. Но как она может говорить о радости тогда, когда ее племянница… Что за огрубевшие сердца у этих стариков! В свою очередь, гувернантка, до этого восхищавшаяся красотой своего возмужавшего мальчика, только теперь обратила внимание на выражение отчаяния на его лице.

– Входите, маленький мой… Говорите, почему вы так плачете? От радости или от горя?

От радости?!… От такого чудовищного эгоизма у Игэна вырвался бесконечно горестный стон. Она с беспокойством стала осматривать его.

– Мальчик мой, с вами случилась какая-то неприятность?

Нет! Не может быть, чтобы она стала так бесчувственна к человеческому горю! Он взял ее за руку и дрожащим голосом попросил:

– Мамми… Скажите мне правду!… Я обещаю крепиться… Я буду крепиться изо всех сил…

Норой овладело смущение.

– Маленький мой!… Вы… Вы уже все знаете?

– Да… Я догадывался…

– Мне жаль вас, дитя мое… От всего сердца…

– Почему мне не сообщили?

– Никто не решался… Мы с вашим дядюшкой плохие писатели… А это такой деликатный вопрос…

– Но разве Кэт не могла…

– Я просила ее, но она не захотела, чтобы вы получили такой жестокий удар от ее руки… Кажется, она любит вас так же сильно, как и прежде…

От этих слов Игэн пришел в шоковое состояние. Петси едва только успела отойти в мир иной, а ему уже пытались навязать Кэт взамен! Это было до крайности отвратительно! Он сделал попытку спросить как можно суше:

– Давно… Давно это… Это случилось?

– Думаю, пять или шесть месяцев тому назад.

– А я узнал только теперь!

– Игэн, от этого ничего бы не изменилось.

– Конечно, по если бы я был здесь, рядом, ей было бы легче уйти…

У Норы Нивз вдруг отвисла челюсть и, судя по внешним проявлениям, она пришла в неописуемое волнение. Ей с трудом удалось овладеть собой и она, задыхаясь, сказала:

– Игэн О'Мирей… Вам должно быть стыдно!… Неужели вы научились всему этому в Канаде?

Появление дяди Дулинга на пороге кабинета избавило племянника от ответа.

– Игэн! Что-то вы не торопились! Идите, скорее обнимите своего дядю, если еще не совсем его забыли!

О'Мирей пожалел, что не смог броситься дяде на шею, но его остановили перемены, произошедшие с доктором, поразившие его настолько, что он не сумел скрыть своих чувств. Доктор Дулинг ужасно похудел, и от его прежних габаритов остался один живот, такой огромный, что невольно напрашивалось сравнение с женщиной, которая вот-вот должна разродиться. Изумление племянника не скрылось от глаз Оуэна.

– Ну что, сильно я изменился?

Игэн совершенно потерял дар речи, ибо с этого момента он понял, что дни дядюшки сочтены. Жидкость, наполнившая брюшную полость, говорила молодому доктору о том, что цирроз печени у его старшего коллеги перешел в последнюю стадию. Дулинг меланхолично улыбнулся:

– Не нужно так удивляться, Игэн… Я прекрасно понимаю, в каком состоянии нахожусь, и как раз поэтому хотел, чтобы вы поскорее приехали… Вам очень скоро придется занять мое место, слышите, племянник?… Очень скоро… Пройдемте в мой кабинет и немного поболтаем… Приготовьте нам, пожалуйста, хороший обед, Нора.

Гувернантка отвернулась, не говоря ни слова, она тоже заплакала. Сознание приближающейся смерти дяди Оуэна опять вернуло О'Мирея к его горю по поводу безвременной кончины Петси. Если так будет продолжаться и дальше, все те, кого он так любит, скоро окажутся на кладбище!

– Дядя… Нора мне сказала… О Петси… Почему вы не сообщили мне правду?

– Я опасался, что вы можете пасть духом, а там, где вы были, я знаю, этого нельзя было допустить… И потом, мой мальчик, чем больше вы взрослеете, чем больше становитесь похожи на свою мать и мою сестру, и мне показалось, что в романтическом порыве вы стали испытывать неосознанное желание страдать; короче говоря, я стал опасаться, что в порыве необдуманных чувств вы можете отказаться от главного: например, от своей цели… Не обижайтесь на меня, если я ошибся.

– Она очень мучилась?

– Кто?

– Петси!

– Честное слово, не ожидал от вас такого вопроса!

– Разве вы не считаете его совершенно естественным в подобном случае?

– Конечно, нет!

– Вы сами присутствовали при этом?

– Кто – я? Ничего себе! Только этого мне не хватало! Игэн, да вы в своем уме, если говорите мне такие вещи?

О'Мирей в приступе охватившей его злости сухо заметил:

– Если только правы Ирландии не изменились в мое отсутствие, то когда-то было принято приглашать доктора к человеку, которого он лечил, чтобы облегчить его мучительную кончину!

Дулинг обеими руками схватился за голову.

– Вроде бы я сегодня еще не успел напиться! Игэн, объясните же, наконец, о чем вы говорите?

– О смерти Петси Лэкан!

Дядюшка чуть не подпрыгнул на месте.

– Неужели Петси умерла?

– Не станете же вы утверждать, что впервые об этом слышите?

– Но… Когда случилось это несчастье?

Игэн скорбно покачал головой. Бедный дядюшка!… Неужели он уже успел дойти до такой крайности! Осторожно, словно разговаривая с больным ребенком, он начал объяснять:

– Только что Нора и вы сами сказали, что у вас не хватило духа сообщить мне ужасную весть о смерти Петси…

Лицо Оуэна прояснилось.

– А, так вот в чем дело! Вы подумали, что мы хотели скрыть от вас ее смерть? И сразу же схватились за лиру, чтобы воспеть свое горе? Так вот откуда у вас слезы на лице, да?

– Глумиться над таким несчастьем…

– Племянник, к моему великому сожалению, должен вам сообщить, что Петси здорова, как буйволица…

– К сожалению?

– … и живет с Кристи Лисгулдом, сыном коннозаводчика из Роскоммона, обесчестив всю свою семью, предав всех своих друзей и, в первую очередь,– вас, Игэн!

– Не может быть?!! Это неправда!!!

– Не хватало только, чтобы вы назвали меня лжецом, и сейчас вы это сделали!

– Простите… Я… Я совсем растерялся… Чтобы Петси могла меня предать… Да еще так…

– Должен вам напомнить, Игэн: мы с миссис Нивз предупреждали вас, что для этой девицы важны только деньги. У Лисгулдов мною денег… Она не стала гоняться за журавлем, имея в руках синицу. Томас и Мив Лэканы запретили своей дочери ногой ступать в их дом. И лучше не произносите этого имени при Норе, иначе она закроется у себя в комнате и гам напьется. В свое время ей была несносна мысль о Голгофе только по пятницам, поступок же Петси сделал для нее несносными все дни недели… К счастью, в эти остальные дни у нее не так много времени для размышлений, как по пятницам.

– Дядя Оуэн, а как Петси оказалась у Кристи Лисгулда?

– Он переехал в Бойль, чтобы жить здесь во грехе. Эта бесстыжая Петси нарочно гуляет по городу, чтобы все видели ее новые платья и украшения. Она поступает так со злости, потому что большинство тех, кто встречается ей на пути, делают вид, что не замечают ее. Она прячется только от братьев. В первый раз, когда она попалась на глаза Шону, он в присутствии всех влепил ей пару оплеух. Кристи пошел с ним разбираться и после этого провел восемь дней в больнице, а ведь этот Лисгулд – крепкий парень. Надеюсь, что, встретив Петси, вы сумеете от нее отвернуться?

Теперь Игэну стало понятно поведение начальника вокзала, полисмена, Кейредиса. Каждый из них был уверен, что он вернулся для того, чтобы жестоко отомстить за измену Петси. И, безусловно, он их разочаровал. Но почему он должен драться с совершенно незнакомым ему человеком, с которым они даже никогда не виделись? В чем провинился этот Кристи Лисгулд? Вся вина в измене ложилась на Петси.

На ферме Лэканов первой его встретила Кэт. Он поцеловал ее и слегка отстранил от себя:

– Знаешь, теперь ты ставишь меня в неловкое положение, Кэт. Ты стала чертовски красивой девушкой! Уверен, что у тебя полно поклонников!

Вся в слезах и с улыбкой на лице она ответила ему дрожащим голосом:

– Канада вас так и не изменила, Игэн О'Мирей: вы остались по-прежнему недотепой!

Поскольку им предстоял разговор, о котором они оба думали, они помолчали, и затем Кэт сказала шепотом:

– Вы… Вы знаете… о Петси?

– Да.

– Мне стыдно, Игэн… Нам всем здесь стыдно.

– Вы поэтому убежали от меня около "Браун энд Браун"?

– Да. Я знала, что доктор и тетя ничего вам не сообщали. Мне не хотелось быть первым человеком, который должен был вам рассказать об измене моей сестры.