Полицейский-апаш - Сувестр Пьер Страница 6

Фандор подумал, что, если папаша Мош — частый посетитель заведения Корна, то он должен быть хорошо знаком со всей здешней шайкой. С этой минуты журналист больше не колебался. Чем бы ни грозила ему работа у Моша, он не может от неё отказаться, поскольку это для него единственная возможность поближе подобраться ко всей честной компании.

— Да чего там долго думать, месье Мош, — отвечал Фандор, превосходно подражая характерному акценту жителей предместья, — дело хорошее. А что до чердака, то всё лучше, чем под мостом.

— Корн! — зычно крикнул Мош, стукнув по столу кулаком. — Налей-ка всем ещё по стакану. Я угощаю! Я нанял клерка!

За несколько часов до описанных нами событий во Дворце Правосудия состоялся настоящий военный совет между представителями всех властей, ответственных за поддержание порядка в Париже.

Было пять часов вечера. Г-н Казамажоль, генеральный прокурор Республики, нервно прохаживался по своему кабинету. Напряжённое выражение лица, насупленные брови, быстрый взгляд и нервно сжатые губы свидетельствовали о предельной внутренней сосредоточенности г-на Казамажоля. После долгого молчания он обратился наконец к своему высокопоставленному коллеге, шефу сыскной полиции.

— Мой дорогой Авар, в этом деле необходимо срочно разобраться! — решительно проговорил он.

При этих словах Казамажоля, г-н Фюзелье, молодой, но уже знаменитый судебный следователь, не смог скрыть язвительной улыбки.

— Я и сам это понимаю, господин прокурор, — отвечал Авар, — но только…

— Умоляю вас, никаких «только»! Найдите мне этого кассира живым или мёртвым. Без этого мы не сможем двинуться дальше! Не так ли, Фюзелье?

Следователь кивнул головой.

— Конечно, так, г-н прокурор, но, по-моему, вы требуете от господина Авара невозможного.

— Почему же невозможного? — изумился прокурор.

— Потому что все факты указывают на то, что кассир не подвергался никакому нападению, а просто скрылся со всей имевшейся у него суммой в неизвестном направлении и…

— Да-да, — живо прервал его генеральный прокурор, — мне и самому это пришло в голову. Может быть, бухгалтер, действительно, сбежал. Поэтому я и говорю господину Авару: найдите мне его живым или мёртвым.

Тут вмешался г-н Авар:

— Найти живым или мёртвым! И то и другое очень маловероятно. Если он мёртв, то за те два дня, которые прошли с момента преступления, труп можно было надёжно запрятать. А если он сбежал, то поезда ходят быстро!

Г-н Казамажоль продолжал нервно расхаживать по кабинету. Последние слова Авара привели его в ярость.

— Это просто неслыханно! — возмутился он. — Всякий раз, когда нужно задержать преступника, вы заявляете, что это невозможно! Так, знаете ли, мы далеко не уедем!

На этот раз ответил г-н Фюзелье:

— Криминогенная обстановка в городе чрезвычайно возросла, и господин Авар просто не отдаёт себе отчёта в том, сколько преступных деяний совершается в Париже хотя бы в эту минуту.

— Я с вами совершенно согласен, господин Фюзелье! — воскликнул прокурор и указал на гору папок с делами, которая возвышалась у него на столе. — Это нагляднее, чем любая статистика! Пятьдесят дел, в которых налицо состав преступления и которые требуют немедленного расследования. И это только за последние двое суток! Здесь вымогательства, мошенничество, поножовщины, кражи со взломом, короче, преступления на любой вкус. Уверяю вас, Авар, Париж превратился в настоящие джунгли!

Г-н Авар устало кивнул головой. В глубине души он был полностью согласен с прокурором и разделял все его опасения. Преступность, действительно, угрожающе росла и принимала невиданные доселе масштабы. Но что же было делать? Вся ответственность за происходящее ложилась на плечи начальника сыскной полиции. Генеральный же прокурор с г-ном Фюзелье только делали распоряжения и давали советы. Именно это являлось причиной того скрытого противостояния между министерством юстиции и сыскной полицией, которое г-н Авар тщательно скрывал и в котором ни за что на свете не решился бы признаться.

— Конечно, господин прокурор, — как бы извиняясь произнёс Авар, — в Париже совершается много преступлений, потому что повсюду много преступников. А преступников много оттого, что наш суд чрезмерно снисходителен к ним.

Этот аргумент, естественно, ещё больше разозлил генерального прокурора.

— Всё это побасёнки, господин Авар! Если нам и приходится быть снисходительными, то только потому, что полиция плохо ведёт дела и не предоставляет нам достаточно оснований для обвинения. Хотите, я приведу вам пример?

— Сделайте милость, господин прокурор!

— Нам впервые удалось задержать Фантомаса, не так ли?

Г-н Авар улыбнулся.

— Простите, сударь, но это не вам, а нам, полицейским, удалось задержать этого неуловимого бандита.

— Пусть так, но это ничего не меняет… Как бы там ни было, Фантомас в тюрьме, и господин Фюзелье может хоть каждый день вызывать его к себе в кабинет и допрашивать. Однако полиция, г-н Авар, работает таким образом, что в Париже каждый день совершаются преступления одно ужаснее другого, и молва приписывает их никому иному, как Фантомасу. Повсюду только и слышно: «Фантомас напал, Фантомас убил, Фантомас похитил…» А Фантомас между тем сидит за решёткой!

— И какой же вы делаете отсюда вывод? — спросил Авар.

— Единственно возможный, сударь! — отрезал прокурор. — Полиция работает в Париже таким образом, что любой апаш, любой хулиган может безнаказанно объявлять себя Фантомасом и сеять панику среди населения.

Прокурор торжественно замолчал, уверенный, что на этот раз его аргументы произвели должное впечатление на оппонента. Однако тот отнюдь не выглядел смущённым.

— Мне прекрасно известно, что автором всех творящихся в Париже преступлений молва считает Фантомаса. Но это целиком вина прокуратуры, господин Казамажоль.

— Это почему же? — изумлённо поднял брови г-н Фюзелье.

— Очень просто… Если люди не перестают твердить: «Фантомас сделал то, Фантомас сделал это», значит, они просто не верят, что Фантомас в тюрьме. И многие говорят, что Жюв не может быть бандитом, а ведь за решёткой сидит именно Жюв! А настоящий Фантомас, считают они, гуляет тем временем на свободе.

— Но при чём здесь я? — раздражённо спросил прокурор. — Не могу же я убедить людей, что под именем следователя Жюва скрывается Фантомас, если они не хотят этому верить. И тем не менее это совершенно очевидно, и я не знаю, какие ещё доказательства…

Начальник полиции сделал протестующий жест.

— В том-то и дело, господин прокурор, что для общественного мнения это совершенно не очевидно. Мы арестовали Жюва и объявили: «Жюв — это Фантомас». Однако общественное мнение не следило за сложным ходом наших рассуждений и доказательств. Как только люди сами удостоверятся, что Жюв — это одна из масок Фантомаса, они встанут на нашу сторону и никаких слухов о псевдофантомасах больше не будет.

— А как, по-вашему, можно убедить людей? — помолчав, спросил прокурор.

— Через прессу, — твёрдо ответил Авар. — Нужно сделать чёткое, продуманное заявление и ещё раз во всеуслышание подтвердить, что Фантомас арестован.

Прокурор о чём-то размышлял про себя.

— Хорошо, я позабочусь об этом, — произнёс он наконец. — Однако кассир всё равно должен быть найден.

— Я сделаю всё возможное, — заверил в свою очередь г-н Авар.

3. ПОДОЗРИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЫСЛЫ

Опёршись на перила моста, папаша Мош смотрел на текущую у него под ногами речку Вилетт, один из притоков Сены. Старый стряпчий выглядел сегодня ещё неряшливей, чем обычно, а его бесформенная засаленная шляпа была надвинута по самые уши. Мош о чём-то раздумывал, сосредоточенно наморщив лоб. Иногда он поднимал голову и рассеянно смотрел прямо перед собой.

Река тянулась насколько хватало глаз. Вдоль её берегов стояли огромные, мрачные здания, в которых размещались товарные склады. Они подступали к реке так близко, что, казалось, их фундамент находится прямо в воде. Чуть подальше, за крышами домов, возвышались заводские трубы, из которых валил чёрный дым, ярко выделявшийся на фоне ровного голубого неба. Прибрежные воды реки ощетинились мачтами бесчисленных лодок и барж, мягко покачивавшихся на причале.