Ради подруги - Мадунц Александра "avrorova" Страница 6

— Не фантастика, а косметика, — буркнула я. — Все становятся на одно лицо. Тем не менее надеюсь, что в этом новом офисе Свету и впрямь никто не видел. Чтобы нас перепутать, надо быть слепым. Придумала какой-то бред, а я теперь отдувайся!

Я бы наговорила еще многое, если б наш тет-а-тет не прервали самым беспардонным образом.

— Анастасия Васильевна! — прорычал громовой бас. — Я уже написал сочинение. Мне можно домой? А… — и уверенный рык сменился задавленным хрипением. Еще бы! Бедный юнец узрел меня, современной Венерой восседающей на краю бассейна под сверкающим никелем душем.

Настя схватилась за голову:

— Уже шесть! Ты опоздаешь! А я уже опоздала! Ну, ни пуха тебе, ни пера!

— К черту, — искренне ответила я и отправилась в путь.

Признаюсь, шла я, как на голгофу. Чтобы полностью охарактеризовать мое настроение, сообщу лишь, что какой-то праздношатающийся индивид бодро окликнул меня, предложив:

— Эй, девушка! Костыли нужны? За бутылку отдам!

Лишь тут я сообразила, что не мешало бы выпрямиться и перестать волочить ноги. Я холодно отказалась от костылей и почти недрогнувшей рукой нажала кнопку звонка под астрономической вывеской «Эридан». Не знаю, почему фирмы так тянет к названиям звезд?

— Кто? — подозрительно осведомились из-за двери.

— Светлана Барская, — после минутного замешательства сообщила я, тайно надеясь, что от меня потребуют удостоверения личности и за неимением такового выгонят вон.

Не выгнали. Железная дверь распахнулась, и за ней предстали трое — два амбала в осточертевшей коже и маленький толстенький человечек, весь обшитый галунами. Честное слово! Или, возможно, это были позументы. По крайней мере, не малиновый, а почему-то зеленый пиджак субъекта сиял от золотых нашивок, под которыми было почти не видно ткани. Субъект прижимал к животу мобильник. Опешив, я даже забыла поздороваться и лишь с изумлением изучала галуны. Видимо, такая политика была правильной. По крайней мере, меня взяли под руку и втянули внутрь.

Новый офис фирмы явно подвергся недавно процедуре, носящей загадочное название евроремонт. Слава богу, я уже сталкивалась с его последствиями. Это случилось, когда в институте меня послали замещать заболевшего преподавателя на гуманитарный факультет. Наличие гуманитарного факультета в Техническом институте уже само по себе явилось для меня откровением, вторым же откровением стало то, что самостоятельно проникнуть в назначенную для занятий аудиторию я не сумела. Мне помогли студенты, не забыв любезно пояснить, что ручки дверей, как, впрочем, и все остальное, сделаны по европейским стандартам. К слову, фамилии студентов показались мне знакомыми, но лишь на следующий день я поняла, где встречала эти фамилии раньше. На кабинетах наших проректоров.

Таким образом, благодаря полученному опыту я сумела просочиться в следующую комнату, не утруждая мужчин просьбой открыть мне дверь. Боюсь, эта просьба весьма бы их удивила.

Оглядевшись, я с горечью поняла, что, придя вовремя, явно явилась слишком рано. Видимо, пунктуальность здесь не в почете. По крайней мере, гости слонялись в ожидании начала презентации и не знали, куда себя деть. Я наметила мягкое на вид кресло и только собиралась в него усесться, как с ужасом вспомнила, что изображаю из себя Свету. А как поступила бы она в подобной ситуации, я, к сожалению, знала твердо. Она отправилась бы помогать на кухню.

Кухня встретила меня обилием приятных запахов, моментально напомнивших моему организму, что, за исключением мюсли и пары бутербродов, он сегодня не сумел поживиться ничем. Наверное, какой-то из окружающих меня агрегатов был фритюрницей, а какой-то аэрогрилем. Знакомая с этими достижениями цивилизации лишь по рекламным картинкам, я не сумела их опознать, безошибочно идентифицировав лишь микроволновую печь — она имелась в Доме Культуры. Правда, пользоваться ею мне ни разу не приходилось, однако уверяют, что это просто.

Я оглядела окружающих. Три девицы и три молодых человека. Если б я пришла на экзамен, то могла бы смело заключать пари, что мне придется поставить пять двоек, зато один парень потянул бы на четыре или даже на пять. Он-то и направился ко мне.

— Ты, разумеется, Светик, — радостно известил меня он. — А я Андрей. Эдик много нам про тебя рассказывал. Не узнать тебя по его описанию было бы невозможно!

— Правда? — вежливо осведомилась я, судорожно думая, кто же такой этот мерзкий Эдик и не заявится ли он сюда. Вспомнила! Эдик — Светин хозяин. Она как-то жаловалась, что вместо денег ей часто выдают бумажки, которые работники фирмы называют «эдиками» — ими можно расплачиваться исключительно в принадлежащих Эдику магазинах.

— Эдик так тебя ценит! — продолжал Андрей. — Просто замечательно, что вы с ним согласились нам помочь. На первых порах у нас наверняка возникнут проблемы. Мы ведь так расширились совсем недавно. И все благодаря удивительным способностям Геннадия Борисовича, — и он повернулся к орангутаноподобному субъекту, внимательно изучающему мои ноги. — Он — душа и мозг нашего предприятия.

— Для тебя… блин… — Гена, — милостиво разрешил душа и мозг, вцепившись в мою руку и тряся ее в весьма крепком пожатии. — Эдька сказал, ты баба во! И ты — баба во!

— Спасибо, — пробормотала я, безуспешно пытаясь вырвать руку.

— И я ему сейчас скажу, — словно заезженная пластинка, повторил Гена, — ты баба во!

И, к моему ужасу, начал тыкать пальцами в кнопки мобильника. Я оцепенела. Неужели позвонит Эдику? Что же мне делать? Уж он-то прекрасно знает Светин голос!

— Эдька, — как сквозь пелену, услышала я, — она пришла. И она — баба во!

Поскольку ради телефона мою руку пришлось отпустить, я судорожно попятилась, надеясь скрыться. Бац! Я обернулась. Да что ж они все сгрудились на кухне, гады такие! На полу у моих ног лежал тот, который с галунами. И не так уж сильно я в него врезалась, честное слово. Просто неустойчивый какой-то попался.

— А это — заместитель Геннадия Борисовича, — проинформировал меня вездесущий Андрей. — В основном тебе придется работать именно с ним. Давайте я вам помогу, Николай Борисович!

Горько вздохнув, что ливрейный лакей оказался обыкновенным заместителем, я принесла свои извинения. Наверное, он их принял. По крайней мере, замычал, дохнул на меня винным перегаром и куда-то смылся. Я хотела последовать его примеру (в последнем пункте, разумеется), однако Андрей явно не желал прекращать свою деятельность экскурсовода.

— А я осуществляю менеджмент, — признался он почти шепотом, словно открывая великую тайну. — Ну, ты понимаешь?

— Да, — на всякий случай соврала я. — А кто это режет колбасу? Очень красивая девочка.

Я надеялась отвлечь ею внимание собеседника, однако он равнодушно кивнул:

— Это Вика, моя жена. Теперь она будет руководить одной из наших школ.

Слово «школа» меня несколько успокоило, хотя, честно говоря, я с трудом представляла себе окружающих пашущими на ниве образования. Но всерьез задуматься у меня не было времени, ибо в этот момент к Вике подошел Гена. Пошуровав рукой в блюде с колбасой, он гневно пророкотал: «Ты как режешь, блин!» — и, схватив девушку за волосы, добросовестно повозил ее лицом по

по блюду. Я созерцала происходящее молча, ибо лишилась дара речи. Почему молчали другие, не знаю. Вика быстро стряхнула с лица колбасу и приложила к носу салфетку, тут же пропитавшуюся кровью. Похоже, начальника это слегка проняло. Он скривился, вытащил из кармана какую-то купюру и небрежно сунул в вырез Викиного платья. Инцидент был исчерпан. Все вернулись к своим делам. Одна я стояла, как завороженная.

Первой мыслью было срочно отсюда бежать. А второй — что в подобных кругах, пожалуй, не шутят. И если Света уверяет, что ее убьют, это вовсе не фигура речи, а констатация факта. Раз женщину без особой причины тычут мордой в колбасу, что же с нею сотворят, когда причина будет иметься? Я должна создать подруге алиби. Даже хорошо, что Гена позвонил Эдику — лишний свидетель не помешает. И я обязана просидеть здесь подольше. И просижу!