Ольга Лукас - Элексир князя Собакина Страница 68

— Ну, прекрасно! Вы сидите здесь и ждите журналистов, а мы все-таки посмотрим, что там происходит, — решил Савицкий.

Оставив Живого пить пиво против Москвы, разведчики спустились с холма.

Пройдя метров сто вдоль реки, они завернули за угол и увидели заасфальтированную площадку, не уступавшую размерами Соборной площади. На ней свободно разместились: две шеренги омоновцев в касках и с прозрачными щитами, три машины «скорой помощи», две пожарных, одна МЧС и пять одинаковых черных джипов. На капоте одного из них сидел сам мэр Лиходумов. Официальные лица как будто ждали какого-то сигнала. Тут и там группами стояли зеваки — любопытные и храбрые краснопырьевцы, решившие взглянуть на штурм своими глазами. По их скучающим лицам было понятно, что представление задерживается, если вовсе не отменяется.

— Да тут «Властелина колец» снимать можно, — с уважением произнес Бабст, указывая на огромные стальные ворота, украшенные массивными заклепками в виде буквы «К».

— Граждане бандиты! Предлагаем сдаться законной власти! — снова раздался дежурный оклик.

— Они не сдвинутся с места, — заметил Савицкий и извлек из кармана мобильный телефон. — Вызываем культурную общественность и сливаемся с мирным населением.

Командир краснопырьевского ОМОНа майор Пыжиков еще дважды лениво предложил «гражданам бандитам» сдаться законной власти. Группа молодых бездельников из числа зевак отделилась от толпы и отправилась искать приключений в другом месте.

И вдруг что-то внезапно и почти неуловимо изменилось в воздухе.

Сначала далеко и невнятно, а потом все ближе и ближе послышалось слаженное пение. Песня приближалась, постепенно стало возможно разобрать отдельные слова, и вот на площадку перед стальными воротами вышел культурный фронт.

Впереди, смело развернув транспарант «Вакху — да! Мэру — нет!» шагали Савельев и Живой. Замыкали шествие Дмитрий Мартынов и Лизавета Сенькина, которым приглянулся придуманный Пашей хулиганский лозунг «Миру — мир! Мэру — хер!» Выйдя к реке, общественность выстроилась фалангой напротив ворот и принялась выкрикивать:

— Это наша пещера!

— Это наша поляна!

— Это наша культура!

— Все люди — братья и сестры!

— Киргизы — не жареные цыпленки!

Савицкий, Бабст и Вера поспешили присоединиться к восставшим и встали впереди плечом к плечу. Глядя на них, в ряды культурного фронта начали вливаться еще остававшиеся у ворот зеваки.

— Это что за... — загремел голос начальника ОМОНа. Спохватившись, он отложил мегафон и скомандовал своим бойцам строиться.

Напротив фаланги культурного фронта быстро выросла другая, куда более грозная фаланга — космонавтов в сверкающих шлемах.

— Сейчас нас постреляют, — обреченно сказал Паша. — Прощай, мое молодое тело, ты знаешь, я всегда старался тебе угождать. Ты доставляло радость женщинам, а теперь так бездарно поляжешь здесь, в этой траве. Надеюсь, что в следующей жизни...

— ...ты родишься немым! — закончил Бабст. — Хорошо б ты и сейчас примолк. Умирай как мужик!

Однако ОМОН почему-то медлил.

Глава 30

Переговоры

Медлил он потому, что не слышал команды: в стане сторонников мэра не было единства.

— Кто это такие? Откуда они взялись, я вас спрашиваю? — лютовал Лиходумов.

— Это же библиотечные крысы! — почесав в затылке, припомнил его пузатый первый зам с двумя подбородками. — Я думал, они все перемерли давно.

— Точно, крысы, — поддержал его майор Пыжиков. — А вон тот мудак — из архива. Он у меня еще историю в школе вел, падло. Двойки ставил, родителей вызывал. Думал, забыл? А я не забыл!

— Да чего рассуждать — валить козлов! — потребовал зам с двумя подбородками.

— В реку их скинуть, сами потонут! — предложил второй зам. Этот был с тремя подбородками и, видимо, более добродушный.

— Погоди в реку, — остановил его мэр. — Вон, посмотри, видишь — хрен такой долговязый, а с ним рядом пидор в драных штанах. Они у меня сегодня уже были. Как раз насчет Вакха терли. Кричали, что они из Москвы журналисты и что за них все правозащитники ответят.

Тем временем лозунги культурного фронта начали повторяться. Чтобы подбодрить товарищей, Бабст и Мурка решили повторить свое триумфальное выступление и грянули «Марсельезу».

— Не по-нашему поют-то, — покачал подбородками первый зам. — Иностранцы, что ли?

— Точно — иностранные правозащитники, — догадался мэр. — Все-таки пронюхали, гады. То-то я смотрю, наглые такие, ничего не боятся. распустились там в своих Европах.

— Так я даю орлам отмашку? — обрадовался командир ОМОНа.

— Обалдел? Скандал международный хочешь? Там и пресса наша с ними — видишь? Они, сявки, чуют сильную руку. Давай-ка обождем.

Стояние на реке Пырке продолжалось. Переминалась с ноги на ногу культурная общественность. Возле ворот чесали в затылках мэр и его приближенные. А о том, что в это время творилось за воротами, собравшиеся боялись даже подумать.

Расхрабрившись и хлебнув еще пивка, на передний план выбрались краснопырьевские журналисты. Они принялись выкрикивать обидные и оскорбительные фразы, а идейные вдохновители культурного фронта тем временем отошли в последний ряд посовещаться.

— Хреновый план, — высказал общее мнение Паша. — Даже если омоновцы кинутся разгонять нашу общественность, мы через эти ворота не перелезем. Надо как-то мэра коррумпировать.

— Ну и как? — хмуро поинтересовался Бабст. — У тебя в рукаве нет знакомого замминистра? Или, может, у Алексеича есть?

Савицкий отрицательно помотал головой. Паша достал смартфон, промямлил: «Навскидку не помню» — и начал изучать контакты.

— Пока в нас не стреляют, мне надо телефонировать маман, — извиняющимся голосом проговорила Вера. — А то во время штурма будет шумно.

Все давно привыкли к тому, что она время от времени уединяется, чтобы поговорить с парижской родней.

Отойдя к реке, так, чтобы держать в поле зрения всех участников действия, но при этом самой не маячить у них на виду, Маша присела на какой-то чудом не выкорчеванный пень. «Не садись на пенек, не ешь пирожок», — вспомнила она. Сейчас бы пирожок, кстати, не помешал. После морковного чая в библиотеке, который очень условно можно было счесть за легкий перекус, у нее с самого утра во рту маковой росинки не было. «Хватит ныть! Поработаешь — поешь», — сказала себе Маша и набрала номер.

Телефон откликнулся сразу, как будто ее звонка ждали:

— Усов.

— Докладывает агент Мурка-терминатор. Возникли непредвиденные сложности. Место охраняется ОМОНом. Проводится спецоперация. Отвлекающий маневр не удался. Объект недоступен.

— Подождите, пока проведут операцию, а потом накосите травы, делов-то.

— Потом все без нас скосят. Там такое дело...

Маша кратко описала ситуацию в надежде, что более опытный коллега даст ей совет, но Усов ответил, что сам решения принять не может, велел ничего не предпринимать и ждать дальнейших указаний.

— А если штурм начнется?

— Действуй по обстоятельствам.

— Есть!

Она опустила телефон в карман, обхватила колени руками и обвела взглядом поляну. Общественность, исчерпав весь набор лозунгов, снова запела «Марш культурного фронта», но как-то устало и неубедительно. Омоновцы отложили щиты, а двое даже сняли каски и закурили. Одна машина «скорой помощи» уехала — видимо, по более неотложному делу.

Маша нашла взглядом своих. Живой размахивал руками — должно быть, предлагал очередной грандиозный план. Бабст слушал его, критически прищурившись и склонив голову на бок. Савицкий, потупившись, стоял чуть в стороне. Напряжение не спадало, но становилось привычным фоном.

«Что делать? Что делать? Думай!» — билась в головах одна и та же навязчивая мысль, отгонявшая все здравые решения.

Звонок телефона привел разведчицу в состояние боевой готовности. А высветившийся на экране номер заставил ее расправить плечи.

— Приемная Тяпова. Соединяю, — прожурчал в трубке голос секретаря.

— Иван Ильич, у нас тут... — начала было Мурка.

— Мне доложили. Разберемся. С этого момента руководство операцией беру на себя. Отчитываться будешь лично мне, ясно?

— Так точно! — с восторгом произнесла Мурка.

— Служу Советскому Союзу, — передразнил ее Тяпов. — Трубку не вешай. Сейчас открою вам ворота.

Переключившись на вторую линию, Тяпов потребовал соединить его «с краснопырьевской шпаной».

Мурка увидела, как заскучавший было у ворот Лиходумов достает из кармана мобильный телефон. Это привело ее в полный восторг: вот какой у нее босс, всем боссам — босс! Знал бы этот болтун Живой, с какими людьми она на короткой ноге, — утерся бы и обращался к ней только на «вы».

Самодовольно усмехнувшись, она приготовилась слушать.

«Ну что, Мишаня, тяповку пьешь»? — «Я больше виски». — «Ну, фирму-то мою ты знаешь?» — «Кто же ее не знает». — «Ну, так я тебе пришлю пару ящичков?» — «Присылай». — «А говорят, Миха, ты иностранных рабочих притесняешь?» — «Это кто же такое говорит?» — «Общественность говорит». — «Ах, общественность! А за каким хе... » — «А за таким, что предложение у меня есть. Сейчас к тебе мои люди подойдут — так ты их пусти потихоньку внутрь, за забор». — «А зачем им туда?» — «А это они тебе сами объяснят. Главное — что после этого мы решим все твои проблемы». — «Какие проблемы?» — «Текущие, с гастами. А также те, которые возникнут в случае отказа». — «И какие возникнут?» — «А увидишь. Включай завтра сразу тридцать телевизоров и смотри про себя по всем каналам. И еще жди звонка из администрации Мохнатого». — «Ладно, я подумаю». — «Ага, только недолго».