Татьяна Луганцева - Мороженое для горячей штучки Страница 7

– Меня зовут Ася, я – медсестра медицинского центра.

– Да, я помню, я в больницу попала, меня на «Скорой» привезли. Так хорошо было спать… Я совсем не выспалась, зачем вы меня разбудили? Я спать хочу, и мне сразу же плохо стало сейчас!

– Серафима, вам надо уходить, – сказала ей медсестра, – вы не можете спать.

– Уходить? Куда? – не поняла Сима.

– Домой, к друзьям, куда угодно. Уходи! Только подальше отсюда! – тряхнула ее за плечо Ася.

Она схватила Серафиму за руку и стащила с постели. И тут Сима явственно ощутила, что ее совсем не держат ноги. Они просто подгибались, а голова, наоборот, ощущалась как что-то тяжелое, налитое свинцом.

– Ноги не идут? Ослабли. Но ничего, идемте со мной, я буду поддерживать, я помогу. – Девушка была явно настроена на то, чтобы побыстрее выдворить ее отсюда.

Серафима стояла на четвереньках.

– Да я не могу идти, мне что, ползти, что ли?

– Ползи! Ползи за мной! – скомандовала ей Ася и твердо простучала каблуками мимо Серафимы.

– Да вы с ума сошли…

Она поползла следом, хотя это ей было делать тяжело, потому что ее шатало и мутило.

– Что у вас за отношение к пациентам? Почему я должна ползти? – не понимала Серафима. – Вы мне доставляете неприятности… вы хоть это понимаете?

Но Ася была неумолима. В коридоре она огляделась по сторонам, помогла Симе встать на ноги и затащила ее в какой-то кабинет.

– Сейчас дам тебе выпить кое-что, и сразу станет лучше. Взбодришься чуток, а то мы так далеко не уйдем…

– Да я не хочу ни есть, ни пить…

– Надо! Тебе в себя прийти надо! – резко заявила медсестра.

Серафима огляделась. Судя по всему, они оказались в процедурном кабинете. Все поверхности блестели и сверкали чистотой. Стояли сейф, шкаф с лекарствами, стол, стул и кушетка. Серафима разместилась на белой кушетке. А вот за окном было совсем темно.

– Ночь, что ли? – удивилась Серафима.

– Час ночи, – подтвердила Ася.

– Зачем вы меня разбудили?

– Уходить тебе надо, пока врачей нет, – серьезно посмотрела на нее медсестра, открывая сейф, – специально выждала это время, самое безопасное…

– Почему? Мне так хорошо… я лечусь здесь, между прочим!

– Ты спишь уже пять дней, то есть суток, – ответила ей Ася.

– Сколько? – не поверила своим ушам Серафима, почему-то решившая, что она только что прилегла, а ей даже не дали выспаться.

– Прошло пять дней! – подтвердила Ася, открывая какие-то ампулы и сливая их в одну емкость. – Поэтому у тебя и слабость такая в ногах. Мышцы застоялись. Не атрофировались, конечно, не успели еще, но застоялись. Ничего, сейчас вот этот коктейль выпьешь, и вперед!

– Пять дней! – сидела потрясенная Серафима, – а как один час! Поразительно! Просто не верится…

– Конечно! Такие лекарства капают, что спишь и спишь… Так и спала бы еще месяц, пока твои родственники квартиру бы не продали, – суетилась Ася.

– Как квартиру? Зачем?

Ася вздохнула и посмотрела на свою подопечную.

– Мозги тормозят? Это нормально при таких-то препаратах. Ничего, вот выпей залпом, и все! – буквально влила в нее лекарство Ася.

Серафима вздрогнула и заставила себя проглотить и подавить приступ тошноты, ее уже начала интересовать речь этой суетливой молодой медсестры.

– Ничего-ничего, сейчас лучше будет и в голове все прояснится, – заверила ее медсестра.

– Вы мне можете объяснить, что происходит? – спросила Серафима, умоляюще глядя на Асю, ощущая уже внутри тревогу.

– Конечно, объясню, придется объяснить. Это частная психотерапевтическая больница. Когда человеку плохо по нашему профилю и ему вызывают на дом «Скорую помощь», по телефону уже спрашивают, что с человеком случилось. Говорят: «Не в себе». Ну, это я так, образно… Приезжает специализированная «Скорая помощь» для душевнобольных. А люди, родственники пострадавших, очень пугаются, что упекут в «желтый дом», и начинают совать деньги, чтобы и отвезли куда получше, и чтобы обязательно вылечили, и чтобы обязательно выпустили. Почему-то народ у нас думает, что если забирают в такую специализированную больницу, то человек нормальным уже не выйдет оттуда или вообще не выйдет. А вот с этой специализированной «Скорой помощью» есть договоренность от нашей больницы, что если поступает человек, за которого платят, то есть остаются платежеспособные родственники, то везут не в государственную больницу, а сюда, к нам. А тут уже начинается простое выколачивание денег. Даже если с пациентом не все так плохо, его погружают в сон или заторможенное полусонное состояние, превращают в «овощ», это всегда очень влияет на родственников; они отдают любые деньги, чтобы вывести своего близкого человека из этого состояния. Вот и тебя показали твоей маме в таком состоянии, она плакала и готова на все, лишь бы помогло. Твоя мама даже что-то сказала, что возьмет свою дочь с семьей к себе, и освободится твоя квартира. Она ее продаст и отдаст деньги на твое лечение. Вот такими способами обогащаются у нас врачи! Пользуются, что люди не медики, ничего не понимают и очень боятся за своих родственников, видя их в таком состоянии. А им еще и говорят, что если сейчас не проведем курс на миллион-другой дорогих американских или немецких лекарств, то произойдут необратимые изменения в мозге пациента, и человек на всю жизнь останется таким. И вот слово «необратимые» действует на психику людей безотказно, и они готовы на любые дорогие лекарства, лишь бы их любимого и родного человека вернуть к жизни! Это же страшно! Вот этим и пользуются. И как только такой «овощ» проплачен, то есть понятно, что из него вынуто все, что можно взять, пациент снимается с транквилизаторов и «бодрячком» возвращается в семью. И никто никогда не посмеет упрекнуть врачей в чем-либо. Да! Они спасли! Они смогли! Честь им и хвала, что они вспомнили об этом дорогостоящем лекарстве заграничном и спасли их родственника от безумия! Мы видели его в жутком состоянии, и вот он с нами, снова жив и здоров!

– Так это же преступление! – ахнула Серафима.

– Какое? Комар носа не подточит!! «Скорая» привезла не просто так?! Нет! Жалобы были?! Были!! Врачи спасли? Спасли! Не вымогали ничего? Не вымогали! Сами по доброй воле решили помочь родственнику не сойти с ума окончательно? Сами! А уж диагнозы они любые подделают! – ответила ей Ася.

– Это неэтично! Это не по совести! Это…

– Нечестно! – закончила за нее медсестра, – ты как хочешь это назови, так и есть!! И ведь, главное, вреда здоровью пациента наши паразиты-врачи тоже не наносят, он просто спит. И как только его выводят из-под действия лекарств, человек становится абсолютно таким же, как и был. Всем хорошо, а потом, не все квартиры продают… это я тоже загнула… иногда обходится продажей авто или полным закрытием счета в банке, – отмахнулась Ася.

– Это ненормально! Это – криминал все равно! Это – обман! Это не лечение! – не унималась Серафима.

– Да права ты, права! Только сейчас ты должна думать о себе и о том, чтобы уйти отсюда, пока твоя мама не успела продать квартиру и лишиться всего недвижимого имущества.

– Меня трясет, – сообщила Серафима, стуча зубами.

– Это нормально! Я тебе чистый адреналин вмешала, чтобы в себя прийти! Ноги уносить надо как можно скорее!! А адреналин потрясет еще часок-другой, и все. Ты не обращай на это внимания!

– Постараюсь, – не очень уверенно ответила Серафима и задала самый правильный вопрос: – А почему вы мне все это говорите? Почему вы меня спасаете?

Ася усмехнулась.

– Да не тебя я спасаю! Себя спасаю! Не смотри так! Объяснять долго.

– Так есть время, – тряслась Сима.

– Нет у тебя времени, нет! Уходить нужно! Все потом! Сейчас я принесу тебе одежду и выведу из больницы. Деньги есть?

– Нет, – честно ответила Серафима.

– Дам тебе на «частника». Отойдешь, поймаешь машину, уедешь отсюда и забудешь нас, как страшный сон, – Ася выглянула в коридор, шепнула Симе, чтобы она подождала ее здесь, и вышла из процедурной.

Серафима осталась одна и тут же услышала топот ног за стенкой и какие-то голоса. Один из них был мужской. Серафима и сама не поняла, как оказалась под койкой, прижавшись к стенке, к холодной кафельной плитке. Почему-то она сильно испугалась. Простыня, свешивающаяся с кушетки, закрывала ее примерно на половину. В процедурную вошли две пары мужских ног и аккуратные женские ножки в медицинских светлых шлепках без задников. Мужские ноги шли напряженными, мелкими шажками, и вскоре стало понятно, почему. Они с шумом водрузили что-то прямо на кушетку, под которую спряталась Серафима. Она вздрогнула, не на шутку испугавшись, увидев свесившуюся с койки руку от сваленного, как мешок с картошкой, тела человека. Рука была мужская и, судя по запястью и длинным полусогнутым пальцам, не старая.

– Зачем вы сюда его притащили? – спросила женщина, и по голосу это оказалась Ася. Голос у нее дрожал.

«Вдруг это подстава? – подумала Серафима. – Меня обманули, привели в эту процедурную, вот принесли еще кого-то и сейчас поставят какой-нибудь эксперимент? У меня и правда произошло размягчение мозгов».