Дарья Донцова - Темное прошлое Конька-Горбунка Страница 7

– Четыре, – я покорилась обстоятельствам.

– Отлично! – ликовал врач. – Браво! Великолепно! Превосходно! Зер гут! Следующий вопрос будет посложнее, вы учились в школе?

– Естественно, – пожала я плечами.

– А вот тут вы опять ошибаетесь, – заметил Трегубов. – Итак! Внимание! Назовите столицу государства Сенегал?

– Не знаю, – честно призналась я.

– Это школьная программа по географии!

– Забыла! – замела я хвостом. – Никогда не любила эту науку.

– Хорошо, рыбонька, не тушуйтесь. Обратимся к истории. Сколько глаз было у Кутузова?

– Один! – бойко воскликнула я.

– А вот тут вы опять ошибаетесь! Два! – пригорюнился Карелий Леопардович. – Но вследствие ранения великий полководец окривел!

– Вы неверно задали вопрос! – подскочила я. – Нужно было спросить иначе! «Сколько глаз от рождения было у Кутузова»!

– Солнышко, давайте не тратить нашего драгоценного внимания на ерунду и правильно ответим на другое мое задание, – соловьем пел Карелий Леопардович, – очень простое, даже веселое! В начале – колокол, шторы, телевизор, жираф, слон, лошадь, петух, медведь. В конце – кровать, книга, месяц, радуга, лошадь, слон, перо, птица, карусель, звезда, шторы. А что посередине? Ну? Котенька? Вчера мне на сей вопрос бойко ответил пятилетний малыш! Неужели вы, хорошо пожившая женщина, спасуете?

– Боюсь даже представить, что там, – выдохнула я, решив не обижаться на «хорошо пожившую женщину».

– Передача «Спокойной ночи, малыши»! Просто я пересказал ее заставку и эпилог.

– Извините, я редко смотрю телевизор, – зачем-то стала я оправдываться.

– Ерундовина! Забудем о неудачах! Перехожу к наипростейшим тестам. Кем приходится сын женщины родителям ее деверя?

Я повторила про себя задание раз пять и уставилась на Карелия Леопардовича.

– Заинька, время истекло! Это внук! – еще шире улыбнулся врач.

– Ясно, – буркнула я.

– Назовите штангиста, усы которого – рога!

– Олень? – предположила я.

– Конечно, нет!

– Таракан?

– А вот тут вы опять ошибаетесь! Троллейбус!

Я впала в нирвану.

– Устали, кисонька? – заботливо спросил психолог. – И последний вопрос. Чего нет у деда с внуком, а есть у матери с отцом?

– Деньги? – робко спросила я.

– Солнышко, у старика пенсия!

– Разве это деньги? – вздохнула я. – Горькие слезы.

– Не стоит сейчас думать о социальных проблемах, – замахал рукой Трегубов, – просто попробуем найти правильный ответ.

– Здоровья? – попыталась я реабилитироваться, чтобы врач не считал меня полной идиоткой.

– Почему? – изумился Карелий.

– Дедушка больной в силу возраста, внучок появился на свет недоношенным, а мама с папой молодые!

– Замечательная фантазия! А вот тут вы опять ошибаетесь. Зубы!

– Зубы? – повторила я. – Ну и ну!

– Да, да, – проворковал Карелий, – старичок клыки потерял, а младенец еще не отрастил. Скажите, кисонька, какой предмет больше всех вы любили в школе?

– Если честно, то все не любила, – призналась я, – всегда скучала на занятиях. Мне нравились только пирожки с повидлом в школьном буфете. Бабушка строго-настрого запрещала их покупать, но я ее обманывала.

– Очень нехорошо, – укорил меня врач.

– Все дети неслухи, – ответила я.

– А вот тут вы опять ошибаетесь, – припевом откликнулся Карелий, – ладно, теперь расскажите, что случилось в «Советах Клеопатры».

Глава 5

Минут через тридцать после того, как Карелий покинул палату, на пороге возник Дегтярев.

– Хочу домой! – заявила я.

Александр Михайлович сел на стул.

– Не волнуйся! Сначала надо вылечиться!

– Я абсолютно здорова! Почему вообще очутилась в клинике?

Полковник на секунду замялся, потом начал рассказ.

Во вторник поздно вечером ему позвонила взволнованная Кира и стала кричать в трубку какой-то бред. Александр Михайлович кое-как разобрался в сути дела и моментально ринулся в «Советы Клеопатры», там он нашел меня, лежавшую ничком на столе. Чуть поодаль возвышался пустой пакет из-под кефира и грязная чашка.

– Мне захотелось есть, вот я и выпила кефира, – кивнула я.

– И, как всегда, была невнимательна, – вздохнул Дегтярев, – я осмотрел пустую тару и обнаружил, что срок годности продукта истек две недели назад!

– То-то кефирчик показался мне кисловатым!

– Как можно употреблять протухшую дрянь! – возмутился приятель.

– Он ничем противным не пах, – поспешила я оправдаться, – и продавщица в магазине заверила, что товар только-только поступил с завода!

– Отличный аргумент, – обозлился Дегтярев, – выглядела ты ахово, бледная, кожа липкая. Я вызвал «Скорую», тебя доставили в больницу, сделали промывание желудка и прочее, и, слава богу, обошлось.

– Погоди! – воскликнула я. – Отлично помню, что выпила кефирчик около полудня. Потом очутилась у Марата, прошло довольно много времени, прежде чем я вернулась в «Советы Клеопатры». Но последствия отравления проявляются намного раньше! Однако я прекрасно себя чувствовала, пока снова не получила от птички по носу!

Александр Михайлович взял меня за руку.

– Не волнуйся, все обойдется. Медицина идет вперед семимильными шагами, нынче лечат любые болезни, а уж психические в первую очередь.

– По-твоему, я сошла с ума?

Дегтярев ткнул пальцем в дверь.

– Доктор, кстати, очень милый и знающий специалист, мне все объяснил. Кровь разносит токсины по телу, тебе не сразу оказали помощь, поэтому мозг успел пострадать.

– Бред! Я была у Марата! Кефир тут ни при чем!

– Нет, это сон, – тихо произнес полковник.

– Я отчетливо помню каждое мгновение!

– Глюк, – отозвался лучший друг.

– Испытала страх, ужас!

– Тебе снился кошмар.

– Но я помню запахи! Шелк на лице! Пальцы Марата на своем плече!

Александр Михайлович погладил меня по голове.

– Успокойся и пойми, после отравления у тебя были галлюцинации – это естественная реакция организма на токсины.

– В отеле я видела мертвую девушку, – зачастила я, – у нее завтра, то есть уже сегодня, свадьба.

– Нет, – поправил полковник, – ты ошиблась в сроках – нынче пятница, а ты отравилась во вторник.

– Я столько проспала? Невероятно!

– Врачи специально держали тебя в затуманенном сознании, – сообщил Дегтярев.

– Зачем?!

– Сказали, так ты быстрее поправишься, – объяснил толстяк.

Я затихла под одеялом, очень плохо, что Оксанка уехала в командировку, подруга-хирург не позволила бы колоть мне успокоительные коктейли.

– Ну-ну, – снова стал гладить меня по голове приятель, – баю-бай, поскорее засыпай! Начнешь занятия в группе и скоро вернешься домой бодрая, веселая…

Сон сдуло с меня, словно пушинку.

– Где я буду заниматься?

Дегтярев отвел глаза.

– А ну немедленно колись! – разозлилась я.

– Трегубов сказал, что у тебя параноидальная шизофреническая реактивная реакция по типу психоза, с полной потерей интеллекта и работой лишь одной функции – пищеварительной,[3] – сокрушенно сказал полковник.

Я потерла щеки ладонями.

– Иными словами, Трегубов посчитал меня идиоткой-обжорой? Мда, не следовало вспоминать при нем про пирожки с повидлом.

– Ну не так грубо, – покраснел Дегтярев.

Я почувствовала, как к щекам приливает жар.

– Доктор осел! Он задавал невероятно сложные вопросы!

– Какие? – проявил живой интерес Александр Михайлович.

– Что есть у матери с отцом, но нет у деда с внуком? Отгадай-ка! – с торжеством выкрикнула я.

– Зубы, – преспокойно ответил полковник.

На секунду я потеряла дар речи, потом прошипела:

– Ты знал эту загадку!

– Конечно, – не стал отрицать Дегтярев, – она детская, я слышал ее еще школьником. Теперь ты ответь на мой вопрос.

– Задавай, – мрачно согласилась я.

– Почему ты, решив помочь Кире, выключила свой мобильный телефон?

– Ну… э… это трудно объяснить, – смутилась я.

– Ладно. А почему сказала Маше: «Не беспокойся, если не сможешь до меня дозвониться, я хочу пойти к стоматологу, затем отправлюсь на премьерный показ нового фильма Полянского, останусь на банкет, могу в шуме сотовый не услышать». Вот девочка и не нервничала! Решила, что ты развлекаешься и незачем тебя беспокоить!

– Манюня не любит Киру, – призналась я, – она весьма нелестно отзывается о Вольской. Узнай Машка, куда отправилась мать…

– Не продолжай, – милостиво разрешил полковник, – отдыхай!

– Я не псих!

– Конечно.

– У меня хорошая память!

– Несомненно.

– Я видела мертвую девушку! Как тебя! Весьма отчетливо!

Полковник встал со стула.

– Извини, если тебя разочарую, но эта неделя выдалась относительно спокойной. Среди трупов с насильственной смертью есть только женщины, которым хорошо за тридцать. И никто девушку-блондинку, невесту, в розыск не объявлял.

– Вы просто не нашли труп! Я видела его собственными глазами!