Иоанна Хмелевская - Жизнь как жизнь Страница 7

Тетка Магда подумала, что в такой боевой раскраске Тереска выглядит весьма оригинально, только вот кажется на десять лет старше. Потом у нее мелькнула мысль, что племянница вырастет настоящей красавицей. Затем она ужаснулась, что Тереска уже считает себя взрослой и со дня на день начнет, не дай Бог, бегать по городу с такой физиономией. Потом она заподозрила, что Тереска не различает цветов и, наконец, решила, что сейчас среди молодежи так модно. В итоге она сказала:

— Мариольке в этом году репетитор нужен с первых дней. Ступай туда завтра и договорись. Если не смоешь всего этого как следует, через пару лет будешь выглядеть старше меня. Ни одна физиономия такого обращения долго не выдержит.

Тут она повернулась и пошла вниз.

Все удовольствие от косметических изысков стекло с Терески, как вода с очень жирного гуся. Как она могла забыть закрыть дверь? Как она могла допустить, что войдет эта глупая тетка, и зачем она вообще сюда влезла? А-а-а, насчет репетиторства… Что за кошмарный дом, в котором у человека нет места, где он может остаться один, дом, в котором все всюду тычут свой нос и во все вмешиваются! Неужели она не имеет права на личную жизнь? Неужели эта жизнь должна быть такой сложной и несчастливой?!

С мрачным бешенством чистя зубы, Тереска размышляла, как бы ей найти место для себя, чтобы ее оставили в покое. Откуда также взять деньги на косметику, модную одежду, парикмахерскую, маникюр. Не может же она теперь, когда в ее жизни появился Богусь, выглядеть как жертва потопа! Не пойдет же она на свидание с ним в школьной юбке, в старых туфлях на немодном каблуке, с ненакрашенной физиономией…

На повышенные дотации от семьи рассчитывать было нечего, но к этому Тереска уже привыкла. Уже два года свои личные потребности она удовлетворяла за счет того, что давала уроки, которые ненавидела, хотя они приносили ощутимую материальную пользу. Теперь она вспомнила о том, что первая ученица у нее уже есть, и это ее в некоторой степени утешило. А вспомнив, зачем ей нужно быть красивой, она утешилась того пуще. Замечание тетки Магды относительно выносливости кожи лица ее встревожило, но она тут же нашла выход. Ясное дело, одновременно с макияжем надо применять освежающие и омолаживающие маски. Не ждать же с этим до глубокой старости, лет до тридцати, надо начать уже сейчас. Систематически. Маски, как известно, действуют постепенно. Начать надо сейчас, а потом выхоленной физиономии уже ничто не повредит, и через пять лет Богусь будет смотреть на нее с возрастающим восхищением…

Атмосфера уныния и депрессии развеялась как дым на ветру, и, засыпая, Тереска явно чувствовала, что, вопреки всему, жизнь может оказаться очень даже хороша…

* * *

— Двое новых, а остальные прежние, — шепотом сказала Шпулька, когда запыхавшаяся Тереска в последнюю секунду скользнула за свою парту. — В младших классах полно парней…

Занятия шли уже два дня. Школа постепенно перестраивалась на совместное обучение мальчиков и девочек, что в последних классах было почти незаметно. Младшие классы уже были смешанными, а в старших пока учились только девочки.

Шпулька пришла исключительно рано только потому, что дома у нее часы спешили на полчаса. Теперь она пыталась рассказать Тереске все последние новости одновременно.

— Ивоны вообще нет и не будет, она вроде как школу бросила. Кристина на каникулах обручилась…

Тереска замерла, наполовину открыв портфель.

— Что сделала?! — спросила она, не веря собственным ушам.

— Обручилась.

— Шутишь!

— Ничуть! Она сама сказала.

— Спятила, наверное! С кем?!

— Да с этим своим… прошлогодним воздыхателем. С тем, который так ее ждал у школы. И теперь у нее есть жених.

— Что у нее есть?!

— Жених. Такой, как в книжках, до войны. Ну, чтобы приносил цветы и сидел бы в будуаре.

— Кто-то тут свихнулся: или ты, или она. Откуда она возьмет будуар?

— Ну, не знаю. Может, он у нее в кухне сидит. Или в ванной. Во всяком случае, жених есть…

— Букатувна и Кемпиньская, — ледяным тоном сказала с кафедры Каракатица, — мне что, рассадить вас с первых дней?

Тереска со Шпулькой немедленно смолкли. Рассаживание по разным партам они обе согласно считали самым большим несчастьем, которое могло бы случиться в школе. Они прекратили беседу, рискуя, что вот-вот с треском лопнут, не поделившись новостями и переживаниями.

Тереска обернулась. Кристина, которая сидела за нею, была, несомненно, самой красивой девушкой в школе, а может быть, и во всех школах целого города. Вот так должна была бы выглядеть Хелена Курцевич[3]. Глаза и волосы черные, черты лица выразительные и нежные, несравненная персиковая кожа — все идеально совпадало.

И все-таки, невзирая на ее потрясающую красоту, Кристина пользовалась непропорционально небольшим успехом. Участвуя в уроке математики только крохотным уголком сознания, Тереска раздумывала о причинах этого непонятного явления. Любой парень при виде Кристины сперва немел от восхищения, а потом начинал относиться к ней со своеобразной опаской, оказывая знаки внимания другим, менее красивым. Кристина вела себя нормально, относясь ко всем с одинаковым дружелюбным равнодушием, никого не выделяя и никому не стараясь понравиться.

«Какая собака тут зарыта? — думала Тереска. — Парням же должно нравиться завоевывать недоступных женщин, пусть для разнообразия. Да и разве она недоступная? Ничего подобного, ее можно было бы покорить, если бы только кто-нибудь попробовал. А, ну да, один попробовал… За нее же должны драться! Ей, наверное, просто все безразлично, в ней словно нет жизни, она все-таки перебарщивает с этим своим спокойствием…»

Апатия и равнодушие. Кристина была абсолютно апатична и равнодушна, лишена всякой инициативы, временами казалось, что ей и жить-то не очень хочется. Если ее подбивали на какое-нибудь дело, она пассивно сопротивлялась, а если уж удавалось ее заставить в чем-то участвовать, она делала это абсолютно равнодушно, без малейшего желания, даже не скрывая, насколько ей все это скучно и нудно. Школу она собиралась заканчивать только для того, чтобы ее не трогали, потом выйти замуж, иметь дом и детей, при условии, что это все произойдет само, без особых усилий и стараний с ее стороны. Да, если долго с ней общаться, становилось скучно и муторно…

«Вот, наверное, в чем дело, — подумала Тереска. — Никто же не выдержит такого: жить и за себя, и за нее. Пару дней — это пожалуйста, но ведь не постоянно. Они, наверное, это чувствуют и боятся из-за лени…»

— По-моему, лучше всех с этим справится Кемпиньская, — сказала с кафедры Каракатица ядовито-сладким голоском. — В конце концов, сможете сделать это вдвоем, вместе с Букатувной…

Не имея ни малейшего понятия, о чем идет речь, Тереска при звуке своей фамилии машинально поднялась из-за парты. Она смутно почувствовала, что Каракатица ни о чем не спрашивала, поэтому не пыталась отвечать, глядя на классную руководительницу совершенно бессмысленным взглядом. Сидящая рядом Шпулька застыла как изваяние и не пыталась ничем помочь.

— Ну вот, теперь вы знаете, что вам делать, — сказала Каракатица. — Разумеется, ты согласна. Жертвователей, если они захотят, можете записывать. Сама понимаешь, что от результата твоих стараний зависит все. Можешь сесть.

— Господи, ты что, совсем сдурела?! — отчаянным шепотом прошипела Шпулька. — Ты зачем согласилась?!

— Не знаю, — виновато и тревожно ответила Тереска, тоже шепотом. — Она меня застала врасплох. А чего ей надо? Я ни слова не слышала.

— Кемпиньская, это не значит, что вы с Букатувной должны уговариваться немедленно!

Только после звонка с урока Тереска узнала, на что она выразила молчаливое согласие.

— Ты что, оглохла, что ли? — сказала сердитая Шпулька — Я просто остолбенела! Кто нам даст деревца, люди ведь продают их за большие деньги, и как ты себе это представляешь — носильщика, что ли, наймешь?!

— Я вообще не понимаю, что ты такое говоришь, — сказала не менее сердитая Тереска. — Какие деревца, какого носильщика?! Что нам нужно делать?!

— Посадить сад.

— Нам?

— Всему классу. А мы с тобой должны обеспечить саженцы или что-то там в этом роде, которые надо выпросить. Люди должны нам это подарить. Пожертвовать. Как гуманитарную помощь. А фрукты из этого сада пойдут в детский дом. Не помню который.

— Матерь Божия! Где этот сад?! У школы?

— В Пырах. В рамках движения озеленения страны. О чем ты думала, Господи, что оглохла на уроке до такой степени?!

Тереска была ошарашена.

— О Кристине, — призналась она. — Кто выдумал этот идиотизм?

— Вот уж не думала, что я такая интересная, — с вежливым удивлением вмешалась Кристина. — Только не сваливай вину на меня.

— Педагогический коллектив школы, — мрачно ответила Шпулька. — Долгосрочная общественная работа с долгосрочной пользой. А о чем ты там думала?