Наталья Александрова - Хранитель Чаши Грааля Страница 7

Тут в его голове закопошились кое-какие мысли, точнее – одна, но важная: для чего он сначала спустился вниз, а теперь снова ползет в город по этой ужасной лестнице? С какой целью Педро дал ему такое указание? И правильно ли он, Старыгин, это указание понял?

Педро хотел привлечь его внимание к перевешенной фотографии, несомненно, именно она должна была донести до Старыгина некую информацию. «Триста шестьдесят пять» – тут речь идет о лестнице, это несомненно, но вот что Старыгин должен тут отыскать? Еще одну подсказку?

Старыгин поглядел на небо, словно хотел найти там ответ на свои многочисленные вопросы. Он тут же зажмурился от яркого солнца, но в голове просветлело.

Что еще было на снимке? Число 60. Не может ли это быть номер ступеньки?

Проклиная свою тупость, он побежал вниз. Побежал – это громко сказано: казалось, что на спину ему давит глиняный кувшин, а плечи болят от врезающихся кожаных ремней.

Ну, вот и площадка перед лестницей. Старыгин нашел крошечный кусочек тени, но долго отдыхать не было времени.

И снова восхождение, только теперь он отсчитывал ступеньки вслух, чтобы не ошибиться. Лестница была пустынна – никто не решался ходить по такой жаре.

– Шестьдесят! – негромко сказал он, наклонился и внимательно оглядел ступеньку.

На первый взгляд она ничем не отличалась от всех остальных, и он уже подумал, что на этот раз вытащил пустой номер или попросту переборщил в поисках кодов и загадок. Но тут на глаза ему попалась засунутая в щель между ступенькой и отвесной скалой скомканная пачка от сигарет. Зная природную аккуратность испанцев, Дмитрий Алексеевич удивился. А от удивления, как известно, один шаг до открытия.

Он вытащил пачку из щели, расправил ее…

Такие сигареты ему прежде не попадались. На пачке было красными буквами напечатано название – Netherlands blend. Голландские светлые. NB… Nota bene… Обрати внимание!

Всякие сомнения отпали: это было новое предупреждение от Педро Мендеса – или от кого-то, кто под именем Педро вызвал его в Ронду. Старыгин не ошибся с номером ступеньки, только нужно поискать внимательнее.

Дмитрий Алексеевич опустился на колени и еще раз тщательно оглядел ступеньку.

Несмотря на все свое внимание, он по-прежнему не видел в ней ничего особенного.

Плоская каменная ступенька, вытертая за сотни лет сначала босыми ногами невольников-водоносов, а потом – обутыми в кроссовки «Адидас» и «Найк» ногами японских и американских туристов.

Теряя последнюю надежду, Старыгин взглянул на часы. Они показывали ровно пятнадцать ноль-ноль – то самое время, которое было указано на афише в Малаге. Кто бы ни назначил ему встречу на это время – Старыгин опоздал. Он снова взглянул на ступеньку… и вдруг увидел, что на нее упала узкая тень от ажурной колокольни, расположенной по другую сторону ущелья. И в той точке, которую накрыла эта тень, он увидел цепочку свежих отметин, выбитых в камне. Цепочку едва заметных углублений, которые стали видны только при боковом освещении, на границе света и тени.

Старыгин хорошо знал эти углубления, похожие на ямки от наконечника стрелы – это было ассирийское клинописное письмо.

В своей работе реставратора Дмитрию Алексеевичу приходилось изучать многие, на первый взгляд, совершенно бесполезные вещи. С ассирийской клинописью ему тоже как-то случилось столкнуться, когда он выполнял важный заказ для Восточного отдела Эрмитажа.

Конечно, он не знал ее так хорошо, как латынь, не мог свободно писать и читать на этом древнем языке, но кое-что, буквально несколько десятков слов, он мог разобрать. И поэтому понял проступившую на камне надпись: «Третья слева в седьмом».

Вот почему он должен был успеть сюда в строго определенное время – только в три часа пополудни тень от колокольни падает так, что можно прочесть клинописную надпись! Значит, он не зря спешил сюда. И он успел, оказался в нужное время в нужном месте. И еще один вывод можно сделать из этой находки: тот, кто оставил на камне эту надпись, во-первых, владеет клинописью и, во-вторых, знает, что Старыгин сможет прочесть клинописное послание.

А этим человеком может быть только Педро Гарсия Мендес.

Старыгин хорошо помнил, как в Севилье они с Педро разговаривали о коллекции Британского музея, где хранится бульшая часть ассирийских глиняных табличек, сохранившихся до наших дней. Тогда Педро концом зонтика начертил на песке несколько ассирийских слов, а Дмитрий Алексеевич без затруднения прочел их.

Но это значит… это значит, что Педро жив? Или, по крайней мере, он был жив, когда оставлял Старыгину это послание.

– Сеньор, вы уже отдохнули? Вы позволите пройти? – раздался вежливый женский голос.

Дмитрий Алексеевич оглянулся. Чуть ниже его, терпеливо ожидая, стояла пожилая женщина в темном монашеском одеянии.

– Простите, сестра, я задумался! – проговорил Старыгин и двинулся вперед, точнее, вверх.

Карабкаясь по крутым ступеням, он думал.

Да, он нашел на ступеньке сообщение. Но это ровным счетом ничего ему не дало. «Третья слева в седьмом». Что это значит? Где он должен искать эту самую «Третью слева в седьмом»? Откуда он должен отсчитывать, и самое главное – что? Несмотря на то, что он отправился в путь, руководствуясь первым посланием, несмотря на то, что вовремя оказался в нужном месте – он вновь оказался в тупике. То ли он прочел не всю клинописную надпись, то ли упустил еще какой-то важный момент…

В этот миг, прервав его размышления, над головой его раздался гулкий, печальный, протяжный звук.

Еще и еще раз протяжный гул проплыл над ущельем – теперь Старыгин понял, что слышит колокольный звон.

– Где это звонят, сестра? – спросил он поднимавшуюся вслед за ним монахиню.

– Это в нашем Кафедральном соборе, – отозвалась та, переведя дыхание. – В церкви Санта-Мария Майор! Ах, какое горе – я опаздываю! Мать-настоятельница велела мне вернуться не позже трех! – и монахиня прибавила шаг.

«Санта-Мария Майор!» – повторил про себя Старыгин.

Он вспомнил слова хромого экскурсовода в Музее корриды. Майор Альмавидес, сказал тот, увидев перевешенную фотографию. Может быть, все дело в том, что Старыгин прочел не все послание, заключенное в этом снимке? Прозвище мэра – «Триста шестьдесят пять» – привело его на эту лестницу, помогло найти клинописную надпись. Украшенное цветами число 60 позволило определить номер ступеньки. Но вполне возможно, что часть послания заключена в самом звании Альмавидеса, и теперь путь Старыгина лежит в церковь Санта-Мария Майор?

Дмитрий Алексеевич заторопился, стараясь не отставать от монахини.

Вскоре они поднялись на смотровую площадку, расположенную в мавританской части Ронды. Старыгин невольно бросил взгляд назад, на ущелье, разделявшее две половины города. От грандиозной панорамы, открывшейся его взору, невольно захватывало дух. Ущелье рассекало Ронду, как рана, нанесенная городу кривой мавританской саблей. По его отвесным краям лепились каменные постройки, казавшиеся отсюда крошечными, как кукольные домики. Темные массивы скал отбрасывали мрачные тени. Внизу, под ногами Старыгина, парил горный орел, высматривая жертву на дне ущелья. Вряд ли, подумал Старыгин, найдется где-нибудь в мире другой город, расположенный столь же величественным образом…

Он отвлекся от потрясающего вида, вспомнив о цели своего путешествия. Монахиня уже свернула в один из узких переулков, и Дмитрий Алексеевич поспешил за ней, чтобы не заблудиться в лабиринте мавританского города.

А за поворотом действительно начинался настоящий лабиринт. Белые дома с изящными балконами, на которых красовались ящики с цветами и птичьи клетки, казалось, стояли здесь с единственной целью – чтобы сбить Старыгина с толку, запутать его, пустить по ложному следу. Эхо шагов монахини отдавалось от каменных стен, усугубляя путаницу. Дмитрий Алексеевич чуть ли не бежал, и наконец за очередным поворотом он увидел темный силуэт в монашеском одеянии. Переведя дыхание, он двинулся вслед за монахиней и вскоре вышел на небольшую уютную площадь, в центре которой был разбит сквер, а на краю возвышалась церковь с изящной колокольней, украшенной изумительной каменной резьбой.

Старыгин не сомневался, что колокольня перестроена из мусульманского минарета, а сама церковь воздвигнута на фундаменте мавританской мечети. Именно отсюда, с этой колокольни, доносился тот печальный колокольный звон, который услышал Старыгин, карабкаясь по каменной лестнице.

Кафедральный собор Ронды, церковь Санта-Мария Майор… если он верно разгадал послание в Музее корриды, путь его лежит именно сюда.

Старыгин вошел под своды собора.

Точнее, он вошел в небольшое помещение вроде прихожей, где размещался киоск с альбомами и путеводителями на разных языках. Здесь же продавали билеты для посещения собора. Точнее, должны были продавать, поскольку за столиком кассы никого не было.