Иоанна Хмелевская - Слепое счастье Страница 7

Шпулька вскочила со своего пенька.

— О Господи! Он прав! Раки!..

— С головой у него не все в порядке, но раки и в самом деле могли уже повылазить, — заметил Зигмунт, поднимаясь с места, не меньше Терески озадаченный странным поведением мальчика. — Надо проверить.

Вокруг лягушек на удочках шевелились черные чудовища. Было их меньше, чем раньше, но добычи в ведре понемногу прибывало. Шпулька совсем потеряла голову — с одной стороны, из-за крапивы, а с другой — из-за тесноты. По ее мнению, ракам в одном ведре было тесно и их следовало разделить и перебазировать во второе. Но перебазировать осторожно, а не просто перелить, чтобы не покалечить! В Варшаву их надо доставить в целости и сохранности! А отсутствие крапивы им явно повредит!

Зигмунт был категоричен.

— Второго ведра ты сейчас не получишь, и не мечтай. Иначе нечем будет воду черпать. Завтра переложим, ничего с ними не случится.

— Солнце встает в пять, — желчно добавила Тереска. — В полпятого уже светло, можешь отправляться за крапивой. А до половины пятого уж как-нибудь твои дорогие раки перезимуют.

Ловлю кончили только тогда, когда добыча совсем перестала появляться, то есть около двух часов ночи. Двадцать восемь раков шебуршилось в тесном для них ведре с водой. Бабушка говорила о нескольких дюжинах. Несколько — это минимум три, а три дюжины — это тридцать шесть штук, значит, наловили мало! Без особых дискуссий трое членов экспедиции решили остаться в этом чудесном месте еще на сутки. Четвертый член — Янушек — сидел тихо, не вмешивался и в принятии решения на всякий случай не участвовал...

Не забывшая о своих крапивных переживаниях Шпулька проснулась первой. Стояло свежее, прохладное и солнечное утро. Девчонка выбралась из палатки, поспешно оделась и заглянула в ведерко, где раки, еще живые, давились в жуткой тесноте. Прихватив нож и тряпку, чтобы не обжечь руки, она направилась на другой берег, к болотцу, вокруг которого густо росла столь желанная крапива.

Срезала ее Шпулька с большим энтузиазмом, воображая, как обрадуются несчастные раки, и укладывала на землю в большой букет, чтобы легко было затем нести, обернув тряпкой. Девчонка постепенно продвигалась в глубь болотца, осторожно ступая по влажной, черной, пружинящей тропинке. В нескольких метрах впереди она заметила замечательный куст прекрасной, свежайшей крапивы, поспешила к нему, срезала огромный пук и оценивающе посмотрела на дело своих рук. Если сложить вместе этот и тот пучок, лежащий на краю болотца, то, пожалуй, хватит. Осторожно обернув концы стеблей тряпкой, девчонка подняла свой букет и тут услыхала какой-то шелест.

Целиком поглощенная мыслями о крапиве, Шпулька совсем позабыла о своих вчерашних страхах. Раздавшийся у нее за спиной громкий и такой неожиданный шорох заставил ее похолодеть. В глубине души она еще надеялась, что это может оказаться какое-нибудь совсем безвредное животное: белка или маленькая мышка. Пусть даже большая мышь.

Из кустов вслед за шорохом донеслось кряхтение и вроде бы стон. Ветки закачались, раздвинулись и выглянуло...

При виде того, что выглянуло из зарослей, у Шпульки отнялись ноги. Какое-то время оба стояли замерев и уставившись друг на друга. Потом несчастную девчонку прорвало...

Мирно спящая в палатках троица вскочила и, путаясь в одеялах, вылетела наружу, перепуганная и совершенно сбитая с толку. По всему лесу громким эхом несся дикий крик, полный ужаса. Крик этот не только не прекращался, но явно приближался к лагерю.

— Черт побери, что стряслось? — пробормотал обалдевший Зигмунт.

— Боже правый! — только и успела воскликнуть Тереска.

По мосту неслась Шпулька, с развевающимися волосами и совершенно безумными глазами, сжимая в руках огромный веник крапивы и продолжая орать изо всех сил. Но поскольку этих сил явно оставалось все меньше, эффект был уже не тот. Крик звучал все более хрипло и понемногу переходил в стон. Девчонка добежала до палатки и кинулась брату на грудь, заехав ему по физиономии своеобразным букетом.

— Там... — стонала она весьма неконкретно, но очень проникновенно. — Там!.. Вылезло!.. Там!..

Обладая хорошей реакцией, Зигмунт успел в последний момент увернуться и поэтому получил крапивой не прямо по лицу, а только по уху. Слегка ошарашенный неожиданным нападением, он попытался отобрать у сестры жгучую метлу, но та сжимала ее мертвой хваткой. Зигмунт вышел из себя и заорал:

— Брось это сейчас же! Кому говорю! Эй, вы! Не стойте столбом! Заберите у нее этот веник!!!

Тереска с Янушеком, придя в себя, кинулись ему на помощь. Совместными усилиями удалось наконец вырвать у Шпульки крапиву и отцепить ее от брата. Совсем сникнув после пережитого шока, девчонка без сил опустилась на землю и не в состоянии была что-либо объяснить.

— Наверное, она что-то увидела, — догадалась Тереска. — Интересно, что именно. Надо ей воды дать.

— Кричала, будто там что-то вылезло, — вспомнил Янушек. — Может, уж?

Зигмунт рассердился не на шутку.

— Воды ей надо на голову вылить. Хорошо еще не с ножом примчалась!

Шпулька подняла голову и беспомощно развела руками.

— Потеряла... — жалобно прошептала она.

— Что потеряла?

— Нож. У меня был нож. И нет... Потеряла.

— Слава тебе, Господи! — с благодарностью выдохнул Зигмунт.

— А что, — согласилась Тереска, доставая термосы. — Пырнула бы тебя как пить дать...

— Эй, ты, а что там вылезло? — настаивал на выяснении Янушек. — Что это было-то?

Шпулька вздрогнула и выплеснула на себя половину чаю, только что заботливо поданного ей подругой. Зигмунт тем временем извлек из палатки аптечку и смазывал салициловым спиртом свое несчастное ухо и часть щеки, бормоча ругательства. Янушек с беспокойством поглядывал то на Шпульку, то на болотце...

— Скажет она наконец, что там было, или нет? — требовал он ответа. — Дайте ей минеральной воды, или этого спирта, или йода, чего угодно, только пусть говорит!

— Вот именно! — сердито поддержал его Зигмунт. — И если это и в самом деле был уж, я сам ее убью!

От обиды к Шпульке вернулись силы.

— Дурак! Какой уж?! Там было привидение!

На привидение все отреагировали дружно и совершенно однозначно, что окончательно поставило Шпульку на ноги как в переносном, так и в прямом смысле. Она поднялась с земли, самостоятельно напилась минералки, теперь уже лишь слегка постукивая зубами, и приступила к объяснениям.

— Сейчас-то я понимаю, что из кустов выглянула человеческая рожа, — говорила она, передергиваясь от отвращения. — Но на человека это было мало похоже. Говорю вам — настоящее привидение! Сине-зеленое, в кровоподтеках и ссадинах, в грязи, и не знаю, в чем там еще! Как труп, который встает из могилы. Живой человек так выглядеть не может! И еще эти спутанные лохмы!..

— Пьяница какой-то, — пренебрежительно констатировал Зигмунт. — Спал себе в лесу, проснулся, и еще неизвестно, кто кого больше испугался, ты его или он тебя.

— А ты такой крик подняла, что он с перепою мог и от инфаркта умереть, — с явным осуждением добавила Тереска.

— И совсем не пьяница, — стояла на своем Шпулька. — Там вчера кого-то убивали. Я сама слышала.

— Я считаю, надо пойти и посмотреть, — включился в разговор Янушек, до сих пор хранивший молчание.

— Пойти все равно придется. Она там нож потеряла. Надо найти.

Все помолчали, вспоминая ночные шумы и стараясь сообразить, на что это было похоже.

— Я точно уверена, здесь что-то нечисто! — с горечью заявила Шпулька. — Всегда вокруг нас что-то происходит! Машина ночью приезжает, морда стонет в кустах, а этот еще и золото в речке нашел. Я здесь с ума сойду!

Янушек как-то загадочно кашлянул. Тереска и Зигмунт посмотрели на него, а затем переглянулись. У обоих одновременно возникло смутное подозрение. Ночью мальчишка надолго исчезал без всякого разумного объяснения, а потом вел себя весьма странно...

— Я считаю, мы должны пойти и посмотреть, что там такое с этим привидением, — категорически заявил Янушек. — Я не хочу ничего такого сказать, но, возможно, что-то все-таки происходит. А если происходит, надо выяснить, что именно!

Замечание показалось настолько верным, что с ним согласилась даже Шпулька, для которой болотце было последним местом в мире, куда она хотела бы наведаться. С другой стороны, она ни за что не осталась бы одна в лагере. В результате уже несколько минут спустя вся компания топала по черной, пружинящей тропинке. Державшаяся в арьергарде Шпулька издалека ткнула пальцем в заросли кустарника.

Здоровенный пук крапивы лежал там, где его оставили, а нож — чуть дальше на тропинке. Поднял его Зигмунт, шедший во главе колонны. Он подошел к кустам, раздвинул их и заглянул внутрь. Шпулька прибегла к своему вернейшему средству от страха — зажмурила глаза.

В кустах не оказалось никакой морды, никакого пьяницы и никакого привидения. И тем не менее никто и не подумал утверждать, что Шпульке все померещилось. На этом месте явно что-то произошло. Свидетельствовали об этом поломанные и примятые ветки, взрытая земля, какие-то клочья и вытоптанная трава. Кто-то здесь боролся, полз, или кого-то волокли.