Елена Логунова - Кукиш с икоркой Страница 7

– О да! – согласилась Ирка, лучась искусственной радостью, как синяя лампа ультрафиолетом.

Зеленые веточки живой изгороди предательски затряслись, выдавая присутствие в клумбе какого-то немелкого живого организма. Очень надеясь, что это не крупный дворовый котик шныряет в кустиках, а Иркин соглядатай прислушивается к нашему содержательному разговору, я продолжила монолог восторженной идиотки:

– Теплое солнышко, легкий ветерок, аромат цветов… Скажи, чего бы тебе сейчас хотелось?

– А? – Ирка засмотрелась на подрагивающие кустики и окончательно потеряла нить разговора.

– Я спрашиваю, что ты хочешь делать в такую чудную погоду? – с нажимом спросила я.

– Сушить белье! – быстро ответила Ирка.

Я сделала страшные глаза.

– То есть, я хотела сказать… Сегодня чудная погода и все такое прочее… – бестолковая подружка беспомощно смотрела на меня, явно не понимая, к чему я клоню.

Я мысленно чертыхнулась и громко сказала:

– Тебе, конечно, хочется заняться чем-нибудь приятным. Вот ты что любишь больше всего?

Ирка покосилась на кусты, в которых засел невидимый слушатель, и неуверенно предположила:

– Мир во всем мире?

– Это само собой, а из простых радостей жизни? – настойчиво спросила я, подавив рвущееся с губ рычанье.

– Шоколадные пирожные и мужской стриптиз! – Подруга улыбнулась и заблестела глазами. – А ты зачем спрашиваешь?

– Затем, чтобы знать, чем тебя можно порадовать!

– А-а-а! – глубокомысленно протянула Ирка.

При этом она так таращила глаза, что я поняла: надо срочно объяснить тупице, что к чему.

– Ой, что это запуталось у тебя в волосах? – громко спросила я.

Подхватила распущенные патлы подруги, как занавесочкой, закрылась ими от наблюдателя и зашептала Ирке в ухо:

– Мы сообщаем информацию о твоих страстишках предполагаемому поклоннику, дурында! Если он действительно ухажер, то немедленно начнет заваливать тебя шоколадными пирожными.

– Или заголяться! – хихикнула подружка.

И как накликала!

– А вот кому мужской стриптиз?! – гаркнул, выскакивая из кустов, мужичонка в бейсболке и длиннополом плаще.

Дождевик был не самой подходящей одеждой для солнечного июньского дня. Возможно, именно поэтому мужичок надел его на голое тело, а теперь еще и распахнул, так что перед нами неожиданно предстала обнаженная натура сомнительной красоты и чистоты.

– Ты, дядя, охренел?! – хрипло каркнула я, в отличие от Ирки, не полностью утратив дар речи.

Дядя радостно закивал головой в бейсбольном чепчике, показывая, что да, действительно он охренел! И в подтверждение высокой степени своего охренения еще шире развел полы затрапезного плащика, хотя неблагодарным зрительницам и без того было видно более чем достаточно. Собственно, кустики скрывали от нас только голеностопные суставы и колени самозваного стриптизера.

В моем смятенном мозгу молнией проскочила мысль, что зря я отказалась принять в качестве новогоднего подарка портативный электрошокер, который присмотрел для меня Колян! Очень пригодилась бы мне сейчас эта милая машинка! Я застыла, не решаясь выступить против придурка в костюме Адама с голыми руками, и тут ожила Ирка.

Краем глаза я видела, что она краснеет и надувается, как скороспелый томат, но не сообразила, к чему это. Между тем и без того немалый объем груди подружки увеличился вдвое, словно этой демонстрацией своих весомых достоинств она задумала посрамить некрупного голыша в бейсболке, а потом Ирка начала резко выдыхать набранный воздух. Одновременно с ним на волю вырвался дикий визг, от которого у меня заложило уши. Я отшатнулась и присела, как оказалось – очень вовремя! Надо мной пролетело какое-то крупное растопыренное тело, и через мгновение стриптизер-любитель уже во все лопатки улепетывал прочь, а за ним, безжалостно попирая ногами цветочки, большими прыжками мчался дюжий парень в коричневых джинсах и футболке цвета хаки.

– Ленка, кто это был? – слабым голосом спросила меня Ирка, всласть навизжавшись.

– Ты про первого мужика спрашиваешь или про второго? – уточнила я, провожая одобрительным взглядом парня в хаки, неотступно преследующего эксгибициониста в бейсболке.

Плащ, который исполнитель любительского стриптиза не успел застегнуть, крыльями развевался у него за спиной, и со стороны бегуны напоминали вспугнутую курицу и мчащего за ней свирепого бульдога.

– Первого я неплохо рассмотрела, – повторно краснея, призналась Ирка. – Я не поняла, кто был тот второй, с кем ты играла в чехарду?

Я не сразу сообразила, что подруга имеет в виду лихой прыжок, которым малый в хаки перемахнул через мою своевременно согнутую спину, поэтому немного задержалась с ответом. Кроме того, я прислушивалась к быстро затихающему вдали топоту двух пар ног, искренне надеясь вскоре услышать звуки ударов и болезненные вскрики.

– Сдается мне, этот второй как раз и был твой неотвязный кавалер, – сказала я подруге. – Я не заметила его раньше, потому что стриптизер попался мне на глаза первым, а парень в хаки, похоже, тоже прятался где-то поблизости. Наверное, в клумбе на другой стороне улицы.

Ирка с сожалением оглядела свою любимую клумбу с жестоко поруганным ландшафтным дизайном, а я прикинула на глаз ширину улочки и задумчиво добавила:

– Надеюсь, этот второй мужик тоже слышал наш разговор о твоих пристрастиях!

– Думаешь, можно ждать, что он принесет мне шоколадные пирожные? – заметно оживилась Ирка.

– Пирожные? – повторила я, прислушиваясь.

В отдалении слышались женский визг и мужская ругань. Чутким ухом я уловила болезненный вскрик: «Ой, не надо! Я больше не буду!», злорадно ухмыльнулась, обернулась к подружке и сказала:

– Пирожные тебе, может, и будут, но на мужской стриптиз в ближайшее время не рассчитывай!

Мы вошли в офис и, игнорируя любопытные взгляды менеджеров, прошествовали через торговый зал в Иркин кабинет. Там подружка первым делом включила электрический чайник. Очевидно, она твердо рассчитывала получить обещанные пирожные буквально к чаю.

– Сахар на столе, – сказала Ирка, вручая мне чашку, в которой вспухшей медузой растопырился пакетик с чайной пылью.

Я подошла к столу и задумчиво оглядела теснящиеся на нем бутылочки, баночки, скляночки и коробочки с изображением буйно цветущих декоративных растений и гигантских овощей. Интересно, в какой из этих емкостей находится сахар? Может, в пакете с нарисованной сахарной свеклой? Я заглянула в этот кулечек и увидела там только мелкие семена.

– А где же сахар? – удивившись, спросила я подругу.

– Как это – где? В сахарнице, конечно! – ответила Ирка. – Она стоит прямо перед тобой, рядом с жидким удобрением!

– Ты держишь сахар в сахарнице? – Я удивилась еще больше.

При этом тот факт, что сахар соседствует с удобрением, меня нисколько не тронул.

Подруга посмотрела на меня, как на ненормальную, и с подозрением спросила:

– А где ты сама его держишь?

– На работе – в жестянке с надписью «Чай детский желудочный». А заварка у меня в спичечном коробочке, а пакетики с разовым кофе в пластмассовом лоточке от влажных салфеток. В противном случае все это как-то очень быстро заканчивается, – охотно призналась я.

Ирка прищурила глаза и уставилась на меня загадочным взглядом.

– Что ты на меня так смотришь? – забеспокоилась я.

– Пытаюсь вспомнить, где у тебя дома сахар?

– О, дома-то он у меня, конечно, в сахарнице! – заверила я подружку. – А сахарница стоит в хлебнице, а хлебница на холодильнике, чтобы Масянька не достал.

– Хорошо налаженный быт! – фыркнула подружка.

Я улыбнулась, но весьма бледно. Упоминание о работе заставило меня вспомнить, что противный Гадюкин нынче утром отправил меня и моих коллег в бессрочный отпуск без содержания. Это меня расстроило: кто как, а я лично очень нервничаю, оставшись не у дел. Знаменитая формула Карла Маркса в моей версии звучит как «работа – деньги – работа». Спокойно бездельничать я не могу, потому что начинаю остро ощущать близость нищеты и неизбежной голодной смерти.

Я покосилась на Ирку. Подружка встала коленками на вращающееся офисное кресло, положила локти и бюст на подоконник и с детским интересом таращилась в окно.

– Что там? – сдержанно спросила я, протягивая руку к телефону на столе подруги.

– Пока ничего, но я не теряю надежды, – призналась Ирка.

– Если ты ждешь явления своего поклонника со свежими пирожными, то еще рановато: ты же лучше, чем кто-либо, знаешь, что ближайшая кофейня-кондитерская в шести кварталах отсюда, – рассудительно заметила я, набирая номер домашнего телефона своего оператора Вадика.

Некоторое время назад я оставила поддатого коллегу в студии рядом с полным горячим кофейником и обоснованно надеялась, что за истекшее время Вадик уже пришел: а) в себя и б) домой. Возможно, следовало дать брошенному жениху немного больше времени, чтобы обрести нормальное расположение духа, но я не захотела ждать.