Irena-Barbara-Ioanna Chmielewska - Дело с двойным дном (пер. В.Селиванова) Страница 7

Прийти и учинить бардак могла любая из этих трех женщин. Райчика никто не видел, в квартиру он просочился незамеченным, как дух бесплотный, равным образом и они тоже могли так же незаметно проникнуть туда. Люди заметили только вас, пани Иоанна!

– Повезло мне, – уныло заметила я.

– Можно предположить, что вторая баба и Райчик пришли в квартиру Наймовой раньше, еще до того, как девочка с вывихнутой лодыжкой приклеилась к глазку в дверях, – задумчиво произнес Януш.

– Не только, – поправил его Болек. – Если бы кто-то из них поднялся на лифте этажом выше, а потом тихо спустился по лестнице, его бы через глазок не увидели. Другое дело, что та девочка, Иола Рыбинская, какое-то время ждала подругу спокойно, только после трех уже не находила себе места от нетерпения и принялась подглядывать в глазок.

В моем воображении вдруг отчетливо предстала картина убийства. Вот так все оно могло произойти… Очень меня встревожила эта картина, ведь ее могли себе представить и полицейские. Следовало немедленно что-то предпринять…

Не слушая, о чем говорят Януш с Болеком, я бесцеремонно перебила их:

– Погодите-ка… Выходит, если там откопали золото, у меня была отличная возможность его присвоить. Полной шкатулки мне бы надолго хватило, у меня как раз финансовые трудности. Значит, свистнула я эту шкатулку… О том, что меня кто-то в доме видел, я не знала, о том, что меня так быстро вычислят, – не догадывалась, значит, спокойно могла держать добычу при себе. Вот здесь, в квартире, или в машине. Пан Болек, не будете ли столь любезны прямо сейчас устроить у меня обыск. На всякий случай…

– Минутку! – бросил мне Болек и докончил фразу:

– … а больше всего подозрений вызывает племянница. Ведь что получается? Обе жертвы были убиты почти одновременно, приходится исключить гипотезу о том, что Райчик сначала стукнул Наймову, а потом покончил с собой, держа в объятиях шкатулку, полную золота… Разумеется, мы считаемся с возможностью какого-нибудь сюрприза в шкатулке, знаете, как бывает: взломают крышку, а она пустит в лицо какой яд или еще что…

– Ничего подобного! – вмешалась я. – Там, в комнате, ничем таким особенным не воняло. В общем-то, провонялась вся квартира, но просто от грязи.

– Могло выветриться, – упорствовал поручик. – А если нет, значит, обоих прикончил кто-то третий, другого выхода нет…

И опять вмешалась я, потому что мое воображение совсем распоясалось и ему уже удержу не было.

– А квартирный вопрос вами выяснен? Ведь адрес квартиры я получила от посредника, официальный риэлтер, солидная фирма. Договорилась по телефону с хозяйкой, что приеду смотреть квартиру.

Может, хозяйка предвидела собственную насильственную смерть? Или та самая племянница обладала даром предвидения и заранее запланировала продать квартиру после кончины тетушки?

Януш с Болеком проявили живой интерес к моим рассуждениям. И в самом деле, что-то тут не состыковывалось… Намереваясь продать квартиру, хозяйка наверняка должна была подумать о том, где станет жить. Не собиралась же она переселиться в приют для старцев? А если о продаже квартиры хлопотала племянница, об этом тоже должно быть известно риэлтеру.

– С какой фирмой вы имели дело? – живо спросил Болек и вытащил свой блокнот.

Я продиктовала ему название фирмы-риэлтора, номер ее телефона и фамилию сотрудника, от которого получила адрес квартиры на Вилловой. Сегодня уже поздно, но завтра полиция может с ним связаться с самого утра.

Януш поддержал мою идею с обыском. Иначе, сказал он, не только я, но и они с Болеком могут оказаться под подозрением. Если предположить, что шкатулка была полна, если в ней хранилась хоть только одна тысяча золотых монет… По четыре миллиона за штуку…

Мы тщательно пересчитали нули, получилось четыре миллиарда злотых. Это солидная сумма, даже морально устойчивый человек мог польститься.

Нули убедили Болека, и он согласился произвести у нас обыск.

На полночи нам было обеспечено развлечение.

Вызванная Болеком подмога в лице двух симпатичных молодых сотрудников уголовного розыска тщательно перетряхнула мою квартиру, обнаружив попутно потерявшиеся года два назад ножницы и наперсток, который потерялся еще раньше. Потом, по настоятельной просьбе Януша, они перерыли и его однокомнатную квартиру, выходящую на ту же лестничную площадку. Потом осмотрели мою машину, обнаружили там торбу с мусором, которую я все забывала выкинуть, спасибо им, выкинули, и на этом обыск закончили. Отсутствие положительных результатов обыска мы все отметили небольшим ужином (завтраком?), который прошел в теплой обстановке.

Умный Болек заранее позаботился о том, чтобы в будущем не возникло подозрений, будто все присутствующие подкуплены мною упомянутыми четырьмя миллиардами. Оказывается, с самого его прихода к нам он незаметно для нас включил магнитофон, на который и записывал все происходящее. Потом я прослушала запись. Лучше всего вышел мой крик радости при виде обнаруженного полицией наперстка.

Ночь близилась к концу, когда наконец все было закончено.

– Хотелось бы мне лично познакомиться с этим вашим Тираном, – сказала я полицейским. – Догадываюсь, только ради него все мы тут трудились не покладая рук. Очень вам сочувствую. Что же касается меня – обожаю быть подозреваемой, когда невиновна. Хлебом меня не корми… Вас только жалко. Смотрите, сколько времени вы потратили на меня, а настоящие преступники благодаря этому могли действовать свободно. Ладно, завтра же познакомлюсь с вашим Тираном, пусть допрашивает меня до упоения, пусть делает выводы.

И Тиран сделал-таки выводы…

– Будьте любезны описать всю трассу, по которой вы вчера ехали, – с этого начал Тиран нашу беседу, предварительно сняв отпечатки со всех пальцев на моих руках (к ногам интереса не проявил).

Я потребовала уточнить:

– Откуда и докуда?

– От улицы Вилловой до вашего дома. Всю трассу!

Упомянутую трассу я стала описывать не по вчерашним воспоминаниям, а чисто умозрительно. Пережитое вчера нервное потрясение в квартире на Вилловой начисто отбило у меня способности соображать и наблюдать, я ничего не видела вокруг себя, машина ехала сама собой. Но коль скоро я все-таки добралась до нужного мне дома и уложилась при этом в нормальное время, значит, ехала нормальной трассой, не через Жолибож. Вот я и называла улицы, по которым могла ехать, а Тиран слушал спокойно, не перебивая.

Когда я закончила, он сказал:

– Мы проверили. И если предположить, что вы действительно ехали по этим улицам, то есть самой короткой трассой, то на участке Вилловая – Красицкого в вашем распоряжении могло оказаться четыре минуты свободных. За четыре минуты можно многое сделать! На втором участке, Красицкого – Батуты, вы могли сэкономить уже целых восемь минут, ведь не удалось установить с точностью до минуты, когда именно вы вышли из того дома. В общих чертах вами названо правильное время, но только в общих. Куда вы заходили по пути?

Я честно попыталась вспомнить, заходила ли я куда-нибудь по пути. Все возможно, раз не помню, как ехала, могла и зайти куда-нибудь и тоже не помнить, слишком уж оглушили меня два трупа на Вилловой. Но ничего решительно не вспоминалось. Я подсознательно торопилась на улицу Батуты, там меня уже ждали, машину припарковала у магазина, до дома шла пешком… Ага, пока шла, могла и зайти. Нет, не помню!

– Вроде бы по дороге в тот дом никуда я не заходила, – не очень уверенно ответила я. – Знакомых по дороге у меня в том районе нет, только Мачек, о нем я вам уже рассказала. Правда, на соседней улице живет одна знакомая, но если бы я к ней зашла, это заняло бы у меня не меньше пятнадцати минут, да и то, если бы я к ней и от нее бегом бежала. Да нет, с чистой совестью могу вас заверить – никуда я по дороге не заглядывала.

– Это вы так утверждаете…

Вот те на! Тут я первый раз внимательно глянула на этого холерного Тирана и поразилась. Надо же, какой интересный мужчина! Хорошо, что я лет на десять старше его… И какая твердость во взгляде, какая суровость в обращении, хотя и вежлив он до омерзения. Сразу видно – не понравилась я ему. Не говоря уже о возрасте, наверное, я не в его вкусе…

А может, он вообще баб не выносит? Антифеминист…

И все-таки было в нем что-то хорошее. Может, именно вот эта непреклонность по отношению к преступным элементам, потому что я не почувствовала раздражения, напротив, испытала что-то вроде симпатии к этому не вызывающему симпатии типу.

– Ну ладно, – весело согласилась я, – это я так утверждаю. Но ведь именно со мной, пан капитан, вы в данный момент беседуете, кому же еще утверждать? И наверняка мои ответы имеют для вас какую-то ценность, иначе не стали бы вы тратить на меня свое бесценное время. Вы спрашиваете, я отвечаю. И утверждаю, что отправилась прямиком в дом на улице Батуты, а уж ваше дело поверить мне или нет. Если не верите – проверяйте, возможно, вам повезет, и вы найдете каких-нибудь баб, которые меня там видели. Вернее, видели мой плащ. Мужчин можете не беспокоить…