Ольга Лукас - Элексир князя Собакина Страница 7

— Бабуля! Штоф!

— Так я и рассказываю про штоф. А он мне говорит: тетушка, продайте штоф. У вас мужа посадили, этого, как его...

— Орлова.

— Да, Орлова. Паша Орлов служил в Большом театре. Я тебе про него, кажется, не рассказывала. Он пел тенором. Хотя нет, подожди. Его же не сажали...

— Бабуля! Штоф!

— Так я про штоф и говорю. И вот этот Кошкин, который работал в Наркомпищеторге... Они всегда устраивались при торговле, эти Кошкины. Еще их прародитель Михайло торговал салом. Ты представляешь? И эти люди набивались нам в родню!

— Бабуля!

— Да, да, про штоф. И вот этот Кошкин мне говорит: продайте штоф. Я ему отвечаю: да как у вас язык повернулся мне такое сказать? Да разве вы не знаете, кто его нам подарил? Да этому штофу цены нет! Он у нас на гербе на самом видном месте.

— А он?

— А он мне отвечает: тетушка, вам же будет лучше, если эта штука — штука, ты слышишь? — от вас уйдет куда подальше. Лучше бы всем забыть, из каких вы Собакиных. Это он намекал, что может на меня донести за княжеское происхождение.

— А что ты?

— А я ему говорю: товарищ Кошкин, если вы собираетесь сдать меня в НКВД, то знайте, что я не стану скрывать своих родственных связей. Вас, дядюшка, не только выпрут из этого вашего пищеторга, но и самого сделают пищей для сибирских комаров.

— И он испугался?

— Еще бы! Стал уверять, что у него ничего такого и в мыслях не было. А на следующий день притащил мне цветы. Целую охапку желтых роз, довольно противных. А пока я эти розы обрезала и ставила в вазу, он цапнул штоф и сбежал.

— Как? Разбил стекло?

— Да нет же! Я открыла шкаф, чтобы взять вазу, и пошла в ванную. А он цапнул штоф и выскочил за дверь. И что мне было делать? Идти в милицию и говорить, что я княжна Собакина, отдайте мне царский штоф?

— Нет, конечно.

— Я и не пошла. Я поступила проще. Я просто помолилась Богу, и Бог его немедленно покарал. Его буквально через неделю выперли из пищеторга, а потом арестовали и отправили в ссылку.

— Посадили?

— Не посадили, а всего лишь выслали в Среднюю Азию. Это потому, что я молилась о мягком наказании. Кстати, я полагаю, что его взяли за дело. Сейчас считают, что всех сажали зря. Но таких, как Кошкин, надо было сажать и сажать. Наверняка он обокрал не только меня, но и государство.

— И что с ним было дальше?

— Откуда мне знать? Я этим больше не интересовалась.

— А штоф?

— Штоф поехал с ним. Сашку же не могли заподозрить в родстве с Собакиными. Да и, по правде говоря, какое там родство...

— И больше ты про него ничего не слышала?

— Про него нет. Но лет двадцать назад мне пришло письмо из Парижа. От некоего prince Mathieu Kochkine. Торговца, разумеется. Это оказался Матвейка, родной сын того самого негодяя Сашки. «Пренс»! Ты представляешь? Называл меня бабушкой и звал к себе в Париж. Я, конечно, не ответила.

Бабуля гордо выпрямилась в своем кресле и протянула руку к чашке чая, принесенного Полиной Андреевной.

Про то, что в Париже у него есть родственники, Петр Алексеевич хорошо знал, но все эти родственники были Собакиными. То, что среди них затесались еще и Кошкины, он слышал впервые.

Он отхлебнул пару глотков чая, чтобы потянуть время и решить, как приступить к главной теме — рецепту, — и, ничего не придумав, пошел ва-банк:

— Бабуля, на этом штофе был наклеен какой-то рецепт! Рецепт Льва Сергеича!

— А ты откуда знаешь?

Бабуля отставила чашку и посмотрела на внука очень строго.

— Ты что, связался с Кошкиными? Про рецепт не знал никто, кроме меня!

— Я сегодня рассматривал старые фотографии. Из того альбома, который ты подарила мне в детстве. Там есть очень хороший снимок, где ты делаешь макияж... Видимо, самый конец двадцатых годов. Помнишь?

— Конечно, помню! Это фотографировал Саша Киш, мы вместе учились в студии. Он умолял меня выйти за него замуж, но я вышла за Костю.

««Значит, я угадал», — мысленно порадовался своим дедуктивным способностям Савицкий. Правда, бабуля опять путала эпохи — ей казалось, что она всю жизнь была замужем за дедом Костей, а остальные мужья по очереди выпадали у нее из памяти, и о них приходилось напоминать. Но сейчас это было неважно.

— Бабулечка, на этой фотографии позади тебя очень хорошо виден штоф. Я увеличил фото в компьютере и прочел рецепт.

— Чудеса ты говоришь. Как там можно что-то прочесть? Ну, и что же ты прочел?

Савицкий достал бумажку, на которую переписал все, что смог разобрать, и зачитал загадочное послание князя. Бабуля слушала очень внимательно.

— Да, это рецепт Льва Сергеича. Я никогда его не переписывала — не думала же я, что штоф могут украсть! Но кое-что помню. Особенно вот эту часть, которую ты прочел. Что там в конце — совсем не помню.

— И что же это значит?

— Я могу только догадываться. Папа не объяснял мне этого, конечно, — я ведь была дитя.

— Ну, давай попробуем догадаться вместе. «Р. Д.» — что это такое?

— Безусловно, название, — пожала плечами бабуля. — Может быть, какой-то химический термин, откуда мне знать?

— Хорошо. А вот дальше: «Восемь чарок отрезвит. из аппарата дэ и». Тут ты что-то можешь подсказать?

— «Д.И.»? Разумеется, Димитрий Иванович. Кто же еще? Димитрий Иванович очень, очень высоко ценил Льва Сергеича.

Савицкий хлопнул себя по лбу и мысленно произнес слова, которые при бабуле не решился бы сказать ни один смертный. Ну конечно, Менделеев!

— А что же он делал? Алкоголь? Тогда почему «отрезвит.»?

— Конечно, не алкоголь! Димитрий Иванович был убежденным сторонником народной трезвости. Он пытался найти отрезвитель! Матушка передавала слова папа: Димитрий Иванович хранит у себя в кабинете отрезвляющий аппарат.

Ух ты! Савицкий почувствовал легкое головокружение. Рецепт безалкогольного напитка от самого Менделеева! Но дальше, дальше — надо ковать железо...

— Бабуля, а ««патина змеиная» — что это может быть?

— Не знаю, не знаю... Но что-нибудь петербургское, это точно. В этом змеином городе патины полно.

Северную столицу бабуля, коренная москвичка, не жаловала.

— А вот про березу... ««Ежели вырастет». Ты не слышала про нее?

— Нет. Но ты должен съездить в Зайцево и все узнать. Там могли сохраниться уникальные реликвии!

— Я съезжу, бабуля, обязательно. А вот это — «Полоумь-травы Вакховой... »

— Не знаю, не знаю... Помню, матушка говорила, что Лев Сергеич очень интересовался каким-то юродивым... Как раз, кажется, Вакхом. А может, я путаю...

— А где он жил, этот Вакх?

— Вот этого я не знаю.

Савицкий вытер пот со лба. Кажется, он узнал почти все, что можно было узнать. Оставался последний вопрос.

— Бабуля, а для чего вообще был нужен этот напиток?

— Не знаю. Но могу сказать одно: твой прадед был великий человек, и он, несомненно, создал нечто грандиозное! И ты просто обязан этот эликсир восстановить!

Похоже, больше бабуля ничем помочь не могла. Но рассказала она уже достаточно, чтобы Петр Алексеевич твердо решил: надо немедленно приниматься за поиски. И начинать по порядку: первым делом попытаться найти менделеевский аппарат.

««Завтра и начну», — думал он, целуя бабуле на прощание ручку.

— Ты должен это сделать! — напутствовала его Елизавета Львовна. — Иди, найди рецепт и возвращайся со щитом. Да поскорее, потому что долго ждать я уже не могу.

Глава 4

Живой

Петр Алексеевич вернулся домой, в просторную четырехкомнатную квартиру на юго-западе Москвы, и первым делом включил свет везде, даже в декоративном навесном стеклянном шкафчике на кухне, в котором супруга хранила чайную коллекцию. Как же он соскучился по своим, кто бы знал! Но им сейчас гораздо лучше на даче в Икше, среди зелени и грядок, вдали от озверевших кредиторов и таинственных семейных преданий.

Кстати, о преданиях. Все-таки Савицкого не покидали сомнения: может быть, прадед решил просто посмеяться над своими потомками? Интересно, что по этому поводу скажет бизнес-гуру? Страница 148, второй абзац сверху:

Меня часто спрашивают: как я узнаю - правильный ли путь я выбрал? Вдруг я иду в неверном направлении? На это мы с Буддой всегда отвечаем так: неправильных путей просто не существует. Это не вы выбираете путь, это он выбирает вас. Вы же, в свою очередь, вольны идти пешком или воспользоваться каким-нибудь средством передвижения.

Средством передвижения, значит? А ведь верно. Менделеев всю жизнь прожил в Питере — значит, в этот змеиный город и надо ехать в первую очередь. Можно прямо сейчас заказать билет на самолет через Интернет. Итак, прочь сомнения: будем считать, что прадедушкин штоф сам выбрал Петра Алексеевича, как Матрица выбрала Нео!

Его размышления прервал звонок домофона. Кто бы это мог быть на ночь глядя?

Заложив страницу бабушкиной фотографией — той самой, с которой началась история с собакинским наследством, — Петр Алексеевич поднялся с дивана и неторопливо направился к входной двери.