Иоанна Хмелевская - По ту сторону барьера Страница 73

Передо мной на стене висели часы, я незаметно поглядывала на них. Роман уехал тайком, мы не видели и не слышали его машины, поэтому когда через полчаса ворота осветили яркие автомобильные фары, все были очень удивлены.

— Опять гости? — весело вскричала Моника, явно пребывающая в восторге от столь приятного вечера, хотя и многого не понимавшая.

— О, всего один человек! — смеясь ответила я, уже не сдерживая радости, и кинулась встречать этого человека.

Уж не знаю, понял ли Роман мое желание устроить сюрприз гостям или просто по собственному почину, но он постарался проехать так незаметно, чтобы из окна столовой мы больше не видели машину. На нижней террасе я бросилась в объятия Гастона, наплевав на приличия. Тот, страстно обнимая и целуя меня, только приговаривал:

— Должно быть, не обошлось без вмешательства сил небесных, я как-то сразу сорвался и к тебе кинулся, и вот...

И отпустив меня, он вытащил из кармана брюк маленькую коробочку и раскрыл ее передо мной.

Вряд ли когда в жизни испытала я большее счастье, чем в тот момент, когда он надел мне на палец кольцо с брильянтом в окружении рубинов.

Под руку с Гастоном я появилась в дверях столовой.

— Моника, познакомься, Гастон де Монпесак, мой жених. Мужчины, кажется, знакомы?

Моника пришла в восторг, вот уж поистине вечер сенсаций! Арман прекрасно владел собой, лишь на мгновение сжались челюсти, но он тут же принял прежний беззаботный вид. Нет, я должна все-таки отомстить ему!

— Вы правы, Гастон действительно оказался в приятном дамском обществе, — с милой улыбкой заметила я.

Ах, как же легко стало на душе, как я была счастлива! И уже не думала об опасностях, пусть все катится куда подальше, для меня главное — Гастон рядом! Арман не стал настаивать на том, чтобы непременно устроиться у меня в доме, хотя я заранее решила — если останется, невзирая ни на какие приличия запрусь в спальне с Гастоном! Я напрасно беспокоилась: Моника сделала свое дело. Бедная пани Танская прошлого века! Да располагай она такими возможностями и такой свободой, как Танская конца двадцатого века, она произвела бы фурор, какой и не снился ее современницам.

Ну как она могла вести машину после такой прорвы выпитого шампанского? Поскольку Арман тоже себя не ограничивал, пришлось Роману посадить обоих в свою машину, переложив в ее багажник чемоданы Армана, и отвезти их к дому Моники.

И наконец после всех треволнений я осталась наедине со своим Гастоном.

* * *

— Звоню, чтобы поблагодарить, — сказала наутро Моника. — Парень — слов нет! Просто удивительно, как ты могла отказаться от него. Хотя твой тоже весьма, весьма... Так вы женитесь?

— Да, в октябре свадьба.

— И такой перстень обручальный! Он у тебя что, миллионер?

— Не знаю, мне все равно. Но уж во всяком случае не бедняк.

— Дай вам бог счастья! А еще хочу сказать спасибо за вчерашний вечер, знаешь, ничего более потрясающего мне еще не доводилось видеть, прямо спектакль! С эффектами и неожиданностями. И носом чую — здесь что-то кроется. Второе дно, я права?

Я прекрасно ее понимала и пообещала рассказать обо всем, как только представится случай. Она высказала пожелание, чтобы случай представился сегодня во второй половине дня, когда они оба с Арманом приедут ко мне, ведь у меня остались их машины. Я не возражала, сейчас мне ничто не могло испортить настроения.

С Гастоном мы порешили: в брак вступаем здесь, то есть в Польше. Так, кажется, у нас положено, по месту проживания молодой, Роман еще проверит в понедельник в местном загсе. Я настаивала и на венчании в костеле, как вдова имела право. Гастон тоже, он хотя и разведенный, но в первом браке не венчался, так что никаких препятствий.

За завтраком, надо признаться — довольно поздним, Гастон рассказывал мне:

— Теперь не буду скрывать, работал я днями и ночами, без перерыва, чтобы на пару деньков вырваться к тебе. В заказах у нас теперь нет недостатка, такое впечатление — набросились со всего света. Мой партнер, ну ты знаешь, Жан-Поль, себя не помнит от радости, ему очень нужны деньги на операцию жены, а он живет только на зарплату, не то что я. Так что хоть на денек оставить бизнес — проблема. Я и не мог, но тут... ладно уж, не буду скрывать... просто не понимаю, что со мной сделалось, до того захотелось тебя увидеть немедленно — сил нет! И такое ощущение, если немедленно к тебе не кинусь — навеки тебя потеряю, представляешь? Прямо себя не помню, а тут еще пани Ленская мне про Гийома рассказала, ну я подхватился и больше не боролся с собой. Конечно, и бизнес оставить рискованно, Жан-Поля одного, но как подумаю о тебе — все остальное не в счет.

В упоении слушала я исповедь любимого и не заметила, как от признаний он перешел к конкретным проблемам. Ну, скажем, где мы будем жить, когда поженимся. У меня здесь родина и дом, у него во Франции работа и мастерская, соглашусь ли я жить в Париже? Он уже, правда, подумывал над тем, чтобы открыть в Варшаве филиал своей фирмы, будет проводить здесь много времени, но тогда придется жить на два дома.

Упоение не помешало мне проявить немного ума и не признаться, что с ним я бы согласилась жить хоть на Северном полюсе, в лесном шалаше и даже на Луне, а два дома меня не пугают, могу и двадцать содержать. Вот бы налеталась самолетом! Ведь уже давно мечтаю, а все не получается. Но и про самолеты догадалась умолчать, хотя они очень облегчают жизнь, вон Гастону на все про все понадобилось немногим более трех часов для того, чтобы добраться от Парижа до моего польского захолустья.

Тут приехали Моника с Арманом, посидели недолго, забрали свои машины и умчались. Моника напомнила о завтрашнем гарден-парти — приеме, который устраивала в садике. Поеду с Гастоном, не заметил бы, что собравшиеся мои друзья и знакомые совсем мне незнакомы. Ну да как-нибудь обойдется.

И только к ночи мной овладело беспокойство. Дошло — уж слишком спокойным и довольным выглядел Арман, с чего бы это? Ведь от меня ему пришлось отказаться, поставил, так сказать, на мне крест. Неужели и на своих надеждах тоже? Ведь Моника Танская совсем не богата, не мог он столь легко отказаться от моих богатств. Тогда... тогда поставил крест на Гастоне?! Решил его убрать?

Такое ужасное подозрение я просто физически не могла вынести одна и поделилась им с Гастоном. Тот не очень обеспокоился, даже и меня пытался успокоить, доказывая, что новое убийство было бы для Армана последней каплей... последним гвоздем в крышку его гроба, слишком много у полиции на него материала. И Арман не кретин, понимает, небось, что таким путем не заставит меня выйти за него, да и вообще никакой пользы ему от нового убийства не будет, ведь мое завещание лишает его всех надежд на наследство. Вроде бы все логично, но не могла я отделаться от тревоги. И потребовала от Гастона проявлять осторожность. Сознаю, глупо, ну как он мог ее проявлять? Не ездить на машинах? Не ходить по улицам — кирпич на голову свалится? Не есть и не пить?

Пусть глупо, но я боялась Армана и ничего не могла с этим поделать!

А тут еще этот прием у Моники.

На этот прием Гастон отправился охотно, заявив, что жаждет узнать мое польское окружение. Я и сама жаждала, ведь среди них были какие-то мои дальние родственники. Гастон утверждал — и его тоже, даже упоминал какую-то тетку, проживающую в Колобжеге. Старушка уверяла — морской климат ей полезен, ни за что не хотела переселяться в Варшаву. Я тут же заверила Гастона: как поженимся, обязательно навестим старушку.

Сердце замирало, когда я входила в садик Моники. Небольшой, намного меньше моего, но очень миленький и благоустроенный. Ко мне сразу бросилась какая-то молодая особа — очень знакомое лицо, но никак не могу припомнить... Выяснилось, что это — Иола Бужицкая, ее предками по женской линии были Порайские. И эта Иола принялась меня горячо благодарить за умные советы, которые я ей, оказывается, давала, когда она разводилась с Янушеком. А Доминик Вонсович оказался так похож на моего давнего поклонника барона Вонсовича, что если бы не очки, я бы не сомневалась — он, барон Вонсович! Стараясь меньше говорить и больше слушать, я постепенно выявила и остальных знакомых.

Роль хозяина домика играл Арман, чему я обрадовалась чрезвычайно. Значит, у Моники в данный момент не было постоянного партнера, тем прочнее будет их связь. Ну прямо как сто пятнадцать лет назад. Впрочем, ну их, эти сто пятнадцать лет! Да здравствует современность!

В общем и целом вечер прошел очень приятно, мы с Гастоном беззаботно развлекались, все были в чудесном настроении.

На следующий день Гастон уехал не с самого утра, а, по настоянию Романа, лишь после того, как мы с ним, Гастоном, подали документы на оформление брака в наш районный загс. Тут следует упомянуть о том, как я напереживалась, вспомнив, что на моей метрике и на свидетельстве о смерти мужа проставлены даты, относящиеся к прошлому веку. Доставая документы из папки, Роман успокоил меня взглядом. Все документы оказались в полном порядке, уж и не знаю каким чудом.