Дарья Донцова - Хищный аленький цветочек Страница 8

– Ну да, – закивал Рогов. – Мрачная такая, нелюдимая. К брату часто приходила, они с Верой не разлей вода были. Фамилии ее не помню, а вот квартиру знаю – на первом этаже живет, на подоконнике цветов полно.

Николай Михайлович живо отыскал Галину Петровну Гренкину. Пришел к ней и увидел на стене гостиной большое количество разнокалиберных картин. Они не представляли никакой ценности, похоже, покупались на улицах у тех художников, которые за небольшую плату охотно нарисуют заказчика хоть в образе царя. Но, чтобы расположить к себе действительно мрачную на вид хозяйку, Дергачев начал нахваливать мазню.

Галина слегка оживилась, сказала, что любит и коллекционирует искусство, специально откладывает часть пенсии на покупку очередного полотна.

– Сама хотела художницей стать, – призналась пенсионерка, – но родители запретили даже думать об этом. Сказали: «Негоже краски кисточкой по бумаге размазывать, получи нормальную профессию». Вот и пришлось в техникум поступать. Только на старости лет смогла творчеством заняться – записалась в художественную студию при одной галерее. Там с пенсионеров денег не берут, хожу туда два раза в неделю.

Вдруг Николай Михайлович заметил небольшую, размером с почтовую открытку картинку и замер. Этот рисунок был выполнен явно талантливым человеком и кардинально отличался от остальных «произведений». На листке изображена комната с красными бархатными занавесками, посередине сидит на стуле привязанный мужчина, одетый как крестьянин пару-тройку веков назад. Вокруг валяются ремни, кнуты, палки, камни. Справа изображено какое-то современное военное сражение – на поле боя танки, пушки, солдаты в советской военной форме. Слева вверху лежат два окровавленных женских тела, одна несчастная совсем молодая, и возле нее сидит покрытый синяками маленький мальчик. В нижней части композиции стол, за ним восседает судья в парике и с деревянным молотком в руке. Его лицо, как, впрочем, и лица женщин с малышом, размыты. А вот в селянине четко угадываются черты Валерия Яковлевича Сизова.

– Откуда у вас это? – резко спросил Николай Михайлович.

– Странная вещь, – поморщилась Галина. – Очень мрачная, мне такие никогда не нравились, я люблю солнечные, добрые произведения. И уж больно мелкая, у меня глаза слабые, трудно детали рассмотреть. Но ее Катенька мне подарила, вот и пришлось повесить.

– Племянница не рассказывала, где взяла картинку? – насел на хозяйку Дергачев.

Галина Петровна пояснила:

– Денег у Кати мало, я знаю, каковы ее доходы, дорогой подарок она мне на день рождения сделать не могла. Отругала девчонку, когда она эту жуть мне принесла. Я-то в курсе, сколько художники за живопись просят, меньше чем за три тысячи никогда ничего не отдадут, совсем обнаглели. А Катюша ответила: «Не переживай, я только на рамочку потратилась, нашла симпатичную и недорогую. А рисунок обычная почтовая открытка, я нашла ее в нашем ящике, лежала в конверте без адреса. Видимо, какая-то фирма рекламу разложила. Не поняла, правда, чего они продают, и телефона там нет. Но сделано красиво».

– Вы не узнали мужчину, привязанного к стулу? – уточнил Дергачев.

– Нет, очень уж у него лицо миниатюрно нарисовано, – прищурилась Галина Петровна. – У меня дальнозоркость, вблизи ничего не различу, а далеко тоже плоховато детали вижу. Надо бы очки заказать, да они дорогие.

И тут Дергачев, неожиданно поняв, в чем дело, задал следующий вопрос:

– Ваш брат часто бил жену, дочь и внука?

Пенсионерка покраснела, ее глаза наполнились слезами.

– Нет! Никогда! Валера хороший человек, герой афганской войны…

Следователь остановил ее:

– Извините, что перебиваю, но вы прекрасно знаете, что Сизов никогда не принимал участия в боевых операциях. И был даже вынужден сменить место жительства после того, как его за вранье побили настоящие ветераны.

Гренкина разрыдалась и выложила правду. С Сизовым они двоюродные брат и сестра. Галина, не имеющая собственных детей, очень любит Катю, поэтому изо всех сил всегда старалась ей помочь. Валера хороший человек, но у него случаются припадки немотивированной ярости. В такой момент он не владеет собой. Свою жену Сизов начал бить на второй день после свадьбы, но позднее отстал от нее, переключился на дочку. Когда же на свет появился Андрюша, дед стал измываться над внуком.

– Вот почему Екатерина часто «болела» в детстве, – догадался Дергачев. – И понятно, из-за чего Андрей неделями не посещал садик – мать ждала, пока у крошки сойдут синяки. Почему вы не обратились за помощью?

Галина Петровна накинула на плечи платок.

– Господь терпел и нам велел. Всех баб лупят. Моей маменьке покойной часто от отца доставалось. И, между прочим, почти всегда за дело – деньги у матушки в руках не задерживались. Принесет папка зарплату, предупредит: «Расходуй аккуратно». Куда там! В первый день всего понакупит, конфет шоколадных…

– Хорошо, пусть Вера тоже не умела вести домашнее хозяйство, – перебил Николай Михайлович, – и Катя выросла белоручкой. Но чем провинился Андрюша?

Пенсионерка опустила голову.

– Ребенка с ранних лет надо уму-разуму учить, не то бандитом вырастет. Всех в детстве пороли, а как иначе… Чего вы ко мне привязались? Валерка здоровый был, начнешь возражать, он как вмажет! А потом из дома не выпускает, пока бланш не рассосется. Я бы никогда к нему не ходила, но жили-то рядом, через двор. Брат приказывал к нему являться, орал: «Ты, дура, мужа не имеешь, а баба не способна одна жить, глупости делаешь, зарплату по ветру пускаешь». Забирал у меня получку и выдавал по крохам, а то, что экономилось, прятал, говорил: «Вот помрешь, на что тебя, шалаву, хоронить? Надо запас иметь». Катя, когда отец ее, беременную, измутузил, в полицию пошла, а там ответили: «Мы семейными ссорами не занимаемся. Вот если он вас убьет, тогда вызывайте, приедем». Когда Сизов квартиру поменял, я неделю от радости плясала. На другом конце Москвы брат оказался, ему до старой квартиры два часа теперь на перекладных добираться, сначала на трамвае до метро, в подземке две пересадки, потом на маршрутке, дальше пешком. Я сразу сообразила, что он сюда не поедет, побоится столкнуться с соседями, которые теперь о нем правду знают. Валерка звонить начал, визжал: «Немедленно, дура, свою нору продавай, переезжай ближе ко мне!» А я сбегала на телефонный узел, все, как есть, про двоюродного брата начальнику рассказала, тот оказался хорошим человеком, номер мне поменял. Все. Живу теперь свободно.

– Екатерине с Андреем так не повезло, – вздохнул Николай Михайлович. – Вы и с ними оборвали связь?

Галина Петровна показала на картинку.

– Сказала же, ее Катюша подарила. С ней и мальчиком я общалась. В основном, правда, по телефону. Но несколько раз в год они сюда тайком от ирода приезжали.

– Где сейчас Катя находится, знаете? – задал следующий вопрос Дергачев.

Гренкина опустила голову.

– Нет. Думаю, она сбежала от Валерки. За неделю, кажется, до его убийства она мне звякнула и предупредила: «Тетя Галя, если услышишь, что мы с Андрюшей не пойми куда делись, не пугайся. Все хорошо». Я заволновалась, стала вопросы задавать, а она перебила: «Больше ничего не скажу. И так правила нарушила. Запрещено о том, что я сделаю, рассказывать. Если узнают, что я тебе звонила, не пойдем по дороге».

– Ваша племянница собиралась сесть на поезд? – тут же сделал стойку следователь.

– Сказала: «Не пойдем по дороге», – повторила Галина Петровна, – слова «железная» не говорила. Хотя, может, я неправильно расслышала или Катюша оговорилась. Не собиралась же она куда-то пешком с малышом переть.

Уже стоя в прихожей, Николай Михайлович задал последний вопрос:

– В документах Сизова двоюродная сестра не указана, вас не оповещали о гибели брата, а Катя исчезла до убийства отца. Откуда вы узнали о смерти Валерия?

Галина спокойно ответила:

– Утром встала, телик включила, не помню, какой канал. У нас в доме антенну коммерческую установили, теперь хоть обсмотрись, полно всего. Тогда как раз новости криминальные показывали. Гляжу – фото Валерия, да не современное, а десятилетней примерно давности. А потом корреспондент про труп, найденный в брошенном доме, рассказал. Я на радостях себе зефиру в шоколаде купила. Сдох гад. Может, теперь Катюша вернется? Бояться ей больше некого.

Дергачев и Панов поняли, что их версия об ангеле-мстителе верна. Убийца знал о том, что Львова требует бесконечной благодарности от людей, которым оказывает помощь, доводит их до истерики, до разрыва отношений с собой, и немедленно прекращает покупать лекарство смертельно больному ребенку, тем самым убивая его. И преступнику было в деталях известно, что творилось за фасадом с виду вполне нормальной семьи Сизовых. Жанна и Валерий где-то пересекались, и в этой точке они столкнулись с киллером, который смог выведать о них правду.