Дороти Кэннелл - Хрупкая женщина Страница 8

Бен сложил салфетку и бросил её на стол.

– Благодаря славному «Сопровождению на ваш вкус» и особам вроде тебя я не голодаю.

– Ты хочешь сказать, благодаря «крепким» старым девам! – я неуклюже встала и схватила сумочку. – Почему бы тебе не оторвать зад от стула?

– Что за мерзкий лексикон! – его голос преследовал меня всю дорогу, пока я тащилась к двери. – Моя матушка никогда не разрешала мне водиться с девицами, которые позволяют себе подобные словечки.

Ну и зануда! Мы вышли на улицу, где по-прежнему царил пробирающий до костей холод. Но ненастная погода и в подмётки не годилась нашему ледяному молчанию. Мы уже отъехали от кафе, когда Бен вспомнил про злосчастную грелку. Он развернул машину, резко затормозил у заведения и сбегал за обогревательным устройством.

Вторая половина пути оказалась ещё более отвратительной. В кромешной тьме автомобильные фары не могли больше чем на десять футов пробить вихрящуюся над шоссе поземку. Ледяные порывы ветра стряхивали с деревьев снег, обрушивая на нас целые сугробы. Возможно, именно по этой причине мы с Беном не разговаривали. Тётушка Сибил ждала нас к семи. Сейчас было приблизительно половина десятого. Мы миновали городишко Уоллд-Минстербери и продолжали мчаться на восток.

– Сможешь показать дорогу к дому твоего дяди от деревни Читтертон-Феллс? – после долгого молчания голос Бена прозвучал столь неожиданно, что я, впавшая было в состояние, близкое к трупному окоченению, дёрнулась и, разумеется, задела руль. Автомобиль вильнул.

Бен выпалил слово из своей книги (я не виню его, каждый на его месте занервничал бы), не слишком вежливо отпихнул меня локтем и после некоторых усилий выровнял машину.

– Прежде чем угробить нас обоих, ответь, ты знаешь дорогу?

Вот самый удобный случай искупить свою вину. Но я отношусь к тем несчастным, которые и в нормальных условиях не способны без карты найти дорогу от собственной двери до ближайшей булочной, а данные обстоятельства никак нельзя было назвать нормальными. Я даже Бена не видела, что уж тут говорить об указателе.

– Тебе это, наверное, не понравится, – осторожно заговорила я, – но я не была здесь с двенадцатилетнего возраста… И нечего рычать на меня! – я вгляделась в темноту. – В такую погоду протяни руку – потеряешь её навсегда.

– Большое спасибо, – насмешливо отозвался человек-невидимка.

Автомобиль подпрыгнул, пронзил гигантский сугроб и неторопливо заскользил к дереву, или телеграфному столбу, или какому-то иному препятствию, которое не имело никакого права торчать в самом центре тумана и снежного вихря.

Иногда, хотя и крайне редко, солидный вес оказывается на пользу. Я честно взяла на себя тяготы по выпихиванию машины из кювета. Приняв во внимания мои усилия, Бен неохотно похвалил меня – если быть до конца точной, он обозвал меня «приятелем». Час спустя, когда мои ноги вновь стали напоминать мороженую рыбу, нам удалось вернуть автомобиль на дорогу. В полном изнеможении я забралась в машину.

Я была готова к тому, что грелка не вынесет пережитого; но настоящим потрясением стало открытие, что аккумулятор вот-вот последует её примеру. Двигатель оглушительно чихнул, пару раз плюнул и издал последний хриплый вздох. Мой гороскоп никогда не предсказывал, что я завершу свои дни подобным образом. Но вот я здесь, на пустынной сельской дороге, в рваных и грязных шёлковых юбках, обвивших мои ноги под пальто, которое и не думает согревать свою владелицу. Да ещё цепляюсь за руку человека, с которым познакомилась несколько часов назад.

– Пойдём пешком, – процедил сквозь зубы сэр Галахад (Один из рыцарей Круглого стола в сказаниях о короле Артуре, воплощение рыцарских добродетелей), – мы непременно доберёмся до деревни ещё до конца столетия.

В темноте проступило дерево, его тонка ветка потянулась ко мне и царапнула щёку. Это уж слишком! Я конченая, сломленная женщина, и жизнь моя не удалась.

– Вижу свет! – внезапно взревел Бен.

От его воинственного вопля я едва не испустила дух и лишь чудом не рухнула на землю, не сейчас был не самый подходящий момент для пререканий. Справа от нас тёмным призраком маячил дом, подмигивая хитрым жёлтым глазом. Я невольно обернулась, и Бен обхватил меня, ну точь-в-точь как товарищу по несчастью.

– Пойдём, Элли! – он сжал мою руку, и мы потащились на огонёк.

Через несколько минут мы стояли у старых покосившихся ворот.

– Цивилизация! – выдохнул мой кавалер.

– Не то слово! – торжественно объявила я. – Даже у почтовых голубей не могло получиться лучше. Это же Мерлин-корт!

Глава четвёртая

– Мне кажется, – проворчал Бен, – старый замок мог бы позволить себе такую роскошь, как дверной звонок.

– Терпение! Дед дядюшки Мерлина, создатель этого средневекового чудища, испытывал неприязнь к банальностям, – хлюпая башмаками, я проковыляла следом за Беном по узкому мостику, перекинутому над крошечным рвом. Меня переполняли ощущения ловца жемчуга, вынырнувшего из морской пучины. – Где-то слева имеется страшненькая горгулья. Не пугайся, это всего лишь молоточек.

– Вот это?! А я-то думал, что за поганка на стене пристроилась. И что мне с ней делать? Как следует стегануть ремнём?

– Болван! Дёрни за язычок, глазки и повернутся.

Бен с брезгливой гримасой дёрнул за огрызок, исполнявший роль горгульего языка. Мы замерли, прислушиваясь к поднявшемуся внутри дома страшному грохоту. Судя по звуку, в честь нашего приезда хозяева решили расколотить всю посуду.

– Кто там? – наконец вопросил из-за двери недоверчивый голос.

– Тётя Сибил? Это я, Элли!

– Иди первой, – сказал Бен, учтиво отшатнувшись в сторону. – Если кто-нибудь свалится тебе на голову, я сумею вызвать подмогу.

Заскрипел засов, и клин света нерешительно увеличился.

– Милая! Мы уже перестали тебя ждать. Мерлин отправился спать час назад, – тётушка Сибил близоруко вгляделась в темноту. – А это, должно быть, твой кавалер. Заходите, заходите, дорогие мои, пока ветер не сорвал дверь. Господи! Ну и видок…

– Прошу вас, – Бен театрально вскинул руку, – не надо слов! Мы с Элли сознаём, что выглядим как забредшие на огонёк вампиры.

Мы очутились в холле – мрачноватом помещении, освещённом парой тусклых газовых светильников, которые придавали зловещий вид двум изъеденным молью лисьим головам, с плотоядными улыбками взиравшим со стен.

– Дорогая моя, – тётушка Сибил запечатлела на моей щеке вялый поцелуй. – Вам бы сейчас неплохо принять горячую ванну, но у нас возникли трудности с котлом. Старик Джонас, наш садовник, в обязанности которого входит следить за такими вещами, окончательно ослаб. Неприятно, конечно, но нет худа без добра. Иначе Джонаса, с его грязными ботинками и немытой шеей, нам неизбежно пришлось бы терпеть в гостиной, будто он член семьи. Старик совсем распустился, а Мерлин всегда был слишком снисходительным к нему. А теперь решайте, вы подниметесь наверх, – она сделала паузу, подбирая слова, – или предпочитаете направиться сразу в гостиную, поближе к огню?

Даже спустя столько лет я не забыла жуткого холода, царившего на втором этаже, а потому решительно высказалась за тепло.

– Отличная мысль! – поддержал меня Бен. Он снял пальто и кинул его поверх моего на приличную груду верхних одеяний, высившуюся на тонконогом столике. – А то мне кажется, ещё немного, и я покроюсь плесенью.

– Мерлин будет расстроен, что пропустил твой приезд, – тётя Сибил шла впереди меня. Её тёмное шёлковое платье собралось на пояснице очаровательной гармошкой, и сзади она походила на маленького раздражённого носорога. Тётушка не считала стихийные бедствия уважительной причиной для опоздания.

В детстве гостиная напоминала мне покойницкую. С годами она краше не стала. Как и в прихожей, здесь тускло мерцала газовая лампа, по углам сиротливо жались зажжённые свечки, освещая жутковатые старинные буфеты, смахивавшие на надгробные памятники. На редкость отвратительным дополнением меблировки служила висевшая над камином картина, изображавшая юную деву на смертном одре: губы застыли в безмятежной улыбке, восковая рука сжимает розу, а на заднем плане толпятся какие-то мрачные личности.

Мои родственники расположились полукругом перед камином – прямо актёры из викторианской мелодрамы. Но вот тут я дала маху. Актёрами были мы с Беном, а мои родственнички – благодарными зрителями.

– Боже мой, Элли! – фыркнула тётушка Астрид, всё такая же несгибаемая, как и прежде, в знакомой чёрной блузке на китовом усу. – Что ты с собой сделала?

– Похожа на гигантскую мокрую крысу, – с лучезарной улыбкой вставил Фредди.

Кто бы говорил! Моего драгоценного кузена, небрежно прислонившегося к каминной полке, вполне можно было принять за швабру, если бы не спутанные рыжеватые патлы и серьга в форме черепа в левом ухе.