Маргарита Малинина - Лилии распускаются в полночь Страница 8

Я отвернулась от зеркала, в котором отражалась Любимова, чтобы разглядеть ее без посредников. Каштановые волосы взлохмачены, голубые глаза взирают тревожно и чуть безумно, халатик запахнут наспех, в итоге одна пола выглядывала из-под второй.

– Ты можешь толком сказать? И подоступнее, я по утрам плохо соображаю.

– Я вчера подслушала разговор наших соседей слева.

– Сестер?

– Да нет же, они напротив, через проход. У них трехместный номер. А по нашей стороне два двухместных. Там были два парня.

– О Боже… Макс?

– Что? Я не знаю.

Я вспомнила вчерашний разговор. После официальной части я решила поблагодарить его за сиреневый шарик, за то, что он не побоялся перед всеми выклянчить его у ведущего. Максим удивился, дескать, что такого. Спросил, где мы остановились. Я назвала номер каюты, Макс сказал, что они четверо тоже расположились на нижней палубе. Занимают три каюты. Я только хотела уточнить, он в одиночной живет или с кем-то, да не успела: тамаде вздумалось начать дурацкие, детские, позорящие взрослых интеллигентных людей игры, и мы с подружкой слиняли с палубы.

– Компания Максима, ну… того парня… короче, они четверо занимают здесь три каюты, – решила я пояснить.

– Четвертую мы, пятую сестры, – подытожила подруга.

– Верно, – дешевых кают стандартной планировки было всего пять, как уже говорилось. Две двухместные, одна трех-, две одиночные. Так что выходило, что вся нижняя палуба уже успела познакомиться. То есть не между собой, а с нами. Хотя… Может, и между собой тоже, но у нас на глазах сестры и парни не общались ни разу.

– Значит, это либо твой Макс говорил, либо его дружки. Лучше с ним больше не общайся, оптимизма мне услышанное не внушило.

Я горестно вздохнула, опершись на раковину. Та в ответ на сие издала какой-то безысходный треск, но, несмотря на возникшие опасения, продолжала держать оборону.

– Знаешь, Катя, мне и родителей с их наставлениями хватает. Я бы послала тебя, если бы… – и тут я с унылым видом замолчала.

– Если бы тебе так не везло с мужчинами, – закивала понимающая Катька.

– Именно!

– Вот. Так что слушай меня. Я в людях хорошо разбираюсь. Ничего хорошего это общение не принесет.

– Как и тебе общение с говорящим Владленом, – я думала, что Любимова разозлится, но она прыснула. – Что?

– Извини, но то, как ты произнесла слово «говорящий»… Ну забудь уже эту историю!

– Этих историй уже две! – заспорила я. – И они незабываемы! Меня дважды оскорбили незнакомые люди! Я, видите ли, у них неговорящая!

Вторженец замахал руками:

– Мы не об этом говорить начали! У меня нечто действительно серьезное и странное, – Катька покосилась на стену за моей спиной: она была общей с подозрительной на ее взгляд каютой. Тогда я пустила воду и примостилась к ней на крышку унитаза. Любимова громким шепотом передала мне ночной разговор. – Как? Горгон? – переспросила я.

– Да, я понимаю, что звучит дико, но так оно и было. Добуквенно.

– Умеешь же ты запоминать! Не то что дословно – добуквенно.

Катька уточнила:

– Не я, это все женщины умеют. Так уж мы устроены.

– Но я-то нет.

– А ты и не женщина. Ты какая-то смесь.

– Ну спасибо! – взбунтовалось все мое нутро. – Я что, гермафродит?

– Да нет, мужского в тебе еще меньше. Я имею в виду смесь ребенка и девушки. Но с возрастом все придет.

– Обижаться и спорить сейчас некогда. А то я забуду, что хотела сказать. Видишь ли, я неспроста переспросила про Горгона. Я это уже где-то встречала.

– Да? – Катькины глаза загорелись каким-то то ли адским, то ли солнечным пламенем. Она стиснула мою руку. – Ну! Вспоминай! Это важно!

– Для начала давай чая выпьем. Я ж говорю: я по утрам тугодум.

– Не только по утрам, – обиженно фыркнула Любимова и наконец оставила меня одну.

Нет, она еще и возмущается! А сама сыплет оскорблениями! И врывается без спроса в уборную! Как я ее терплю столько лет?

Негодуя, я вытерлась полотенцем, вышла из помещения и кинулась на поиски пачки чая. Я помню, что мама положила мне его на всякий случай. «Вдруг вы завтрак проспите?» – ну как в воду глядела.

– Что ищешь? – излучая миролюбие, встряла Катька в мои сумбурные действия. Я уже пятый раз переворачивала чемодан, трясла дамскую сумку и заглядывала под кровать. Однако быстро же она отходит!

– Чай.

– Чай? Можем в бар пойти. Не только же спиртное там подают, в самом деле.

– И чего тебя все тянет в этот бар?

Не успела я закончить фразу, как в номер постучали.

– Рум-сервис? – предположила Катя. – Вроде рано. Мы еще на экскурсию не отправились. Могли бы подождать, с уборкой.

– Открой – узнаешь, – пожала я плечами.

– Но я плохо выгляжу! – запоздало спохватилась подруга и предательски скрылась в ванной.

Открывать пришлось мне. Хотя я тоже комплексовала по поводу пижамы, потому распахивать дверь не стала, ограничилась щелочкой.

За порогом стояла молодая девушка в униформе, рядом – железный двухполочный столик на колесиках.

– Вы пропустили завтрак. Я вам его доставила, – лучезарно улыбаясь, словно на свидании с возлюбленным, сообщила она. На столике были две тарелки с омлетом и сосисками и чай. – Через двадцать минут я приду и увезу посуду, – сказала она, вкатывая столик в каюту. – Приятного аппетита.

Я была так шокирована, что промолвила «спасибо», когда ее фигура уже скрылась за дверью. Однако права была подруга, выбирая самый дорогой лайнер. На другом вряд ли бы так заботились о пассажирах.

– Ну, кто там? – выползла причесанная и умытая Любимова из санузла.

– Там наш завтрак. Прошу к столу.

– Ого!

Подруга обрадовалась и накинулась на омлет. Я по утрам есть не люблю и осилила только четверть. Засим мы нарядно оделись, накрасились (Катька – все лицо, я – только губы) и вышли в свет. Вчера нам как-то не удалось обследовать наш четырехпалубный лайнер, но, по рассказам капитана, чего тут только не было: помимо ресторана – еще два бара, музыкальный салон, библиотека, кинотеатр, сауна, парикмахерская, SPA-салон, что-то еще, о чем я забыла… Ну и концертный зал и солярий, где мы уже были.

– Куда отправимся на променад? – спросила я, поднимаясь по лестнице.

Любимова поправила пушистый подол короткого платья и, пожимая плечами, изрекла:

– Может, по палубам прогуляемся?

Миновав лестницу, мы очутились в фойе с ресепшен. Оно было просторным, стойка находилась ближе к выходу, а от лестницы начиналось место для отдыха или ожидания: удобные мягкие белые кресла, стильный журнальный столик из стекла, на котором много экземпляров разных газет и прочей периодики, почти под потолком большой ЖК-телевизор. Я вчера по прибытии не успела толком разглядеть фойе, а теперь пришлось: в мягких креслах восседала компания Макса. Увидев нас, четверо ребят тут же встали, подавшись навстречу. Они что, нас ждали здесь? Но зачем?

Максима я уже описывала, поэтому опишу теперь остальных троих. Здесь мы все были представлены друг другу, поэтому начинаю сразу с имен. Никита был щуплый, невысокий парень с нежным, каким-то даже девичьим лицом. Волосы средней длины были мелированы, так что он казался блондином. Голос его был тоже по-женски высок. В целом, Никита был очень симпатичным, единственное, что его портило, – это на мой взгляд недостаток мужественности. Вот в Максиме, невзирая на красоту лица, брутальности хватало. Так, я опять на него переключилась… Что ж это такое со мной? Другого нам представили как Руслана. У него были черные, аккуратно подстриженные волосы, смуглое лицо, карие глаза. На этом сходство с южанами заканчивалось, черты лица были славянскими. Вот и гадай: то ли русский, то ли нет. Скорее, смесь. Но, как это зачастую бывает, такие смешанные типы внешности являются очень притягательными. Ребенок, находясь в утробе, из абсолютно непохожих наборов хромосом родителей разных национальностей выбирают себе самое лучшее. Вот и Руслан вышел очень даже… красивым. В итоге, только один из четверых новых знакомых из массы ничем не мог выделиться. Долговязый, очкастый, лохматый, тонкогубый. Назван был Костей. Он держался скромно, правда, пару раз произнес несколько таких фраз, по которым сразу можно было навесить на парня ярлык ботаника. Короче, к внешности добавляю, что Константин не только стеснителен, но и умен и эрудирован. Блин, опять соврала! Я сказала, что он не выделяется, но это не так. Ввиду того, что парень неразлучен со своей компанией, он бросается в глаза именно из-за роста, когда все четверо стоят. А вот сидя он как раз абсолютно теряется. Итак, вследствие наличия семидесяти пяти процентов красавчиков в группе молодых людей, она пользуется у дам повышенным интересом. Это было видно по глазам и по общему оживлению всех лиц противоположного пола, которые попадались на пути. Отчего же таким парням нас ждать? С другой стороны, как уже было отмечено, девушек в этом круизе отчего-то меньше, и все так себе, ну разве что Вероника еще более-менее… Но с такими угрюмыми сестрами ей явно не приходится рассчитывать на мужское внимание. А с персоналом ребята по каким-то причинам, наверно, заигрывать не хотели. Остаемся мы с Катькой.