Елена Логунова - Руссо туристо, облико морале Страница 8

Тем не менее я преодолела неприязнь к неразговорчивому полицейскому тугодуму и первой начала предметный разговор:

– Знаете, господа, а ведь я сама хотела вам звонить!

Монах, оказавшийся переводчиком, застрекотал по-немецки. Тугодум снова сказал:

– Йа, йа! – а затем разродился довольно длинной фразой, перевод которой заставил меня прикусить язычок.

Я-то хотела сообщить стражам порядка об исчезновении моей подружки Индии Кузнецовой, а оказалось, они ее уже и сами ищут!

Никаких сомнений в этом не осталось, когда я вникла в суть вопросов, заданных мне списком: имею ли я предположения о личности нехорошего человека, который на меня напал? Удалось ли мне его увидеть? Возможно ли, чтобы этот нехороший человек оказался не мужчиной, а женщиной? Точнее даже, девушкой высокого роста, с хорошей фигурой и длинными светлыми волосами, в голубых джинсах и оранжевой куртке?

– Где она?! – вскричала я, без труда узнав в этом описании свою дорогую подружку.

Вместо ответа меня тут же спросили:

– Кто она?

– А почему вы спрашиваете об этом меня? – спохватилась я.

Оказалось, спрашивают меня потому, что какой-то полицейский подвергся нападению красивой молодой блондинки в цветах враждующих партийных кланов Украины на том же месте и едва ли не в тот же час, что и я сама! А тот факт, что упомянутая блондинка при ближайшем рассмотрении оказалась русскоязычной, позволил огорчительно смышленому полицейскому предположить наличие некой связи между одной русской девушкой и другой.

Чтобы не навредить Кузнецовой, я решила тщательно дозировать информацию. Я не призналась, что догадываюсь, о ком идет речь. Я очень-очень осторожно высказалась в том духе, что не исключена вероятность опознания мною этой яркой криминальной личности в случае нашей с ней скорой встречи. И чем раньше эта встреча состоится, тем больше шансов на то, что короткая девичья память меня не подведет.

Увы, моя надежда на то, что господа полицейские без промедления организуют мне очную ставку с русской разбойницей, не оправдалась. Прежде чем ее допросили, шустрая оранжево-голубая блондинка сумела сбежать из австрийского плена!

«Точно, это Кузнецова!» – подумала я, непроизвольно улыбнувшись.

Радовало главным образом то, что мои худшие опасения не подтвердились: Инка не сгинула бесследно в трущобах австрийской столицы. Значит, при должном упорстве и некотором везении мы с ней обязательно встретимся! Правда, найти пропавшую подружку мне предстояло без помощи местной полиции, и вкупе с незнанием немецкого это серьезно осложняло мою задачу.

Был еще шанс, что Инка сама придет в отель. Ее загранпаспорт и авиабилет остались в номере, и я тоже целый день до вечера просидела в экс-имперской конюшне, чтобы не разминуться с подружкой, если она появится.

Но она не вернулась.

2. Катя

Разбудил меня гулкий шум: наверху хлопнула тяжелая дверь, и вниз по ступенькам медленно зашаркали чьи-то неподъемные ноги. С перепугу я чуть не свалилась с полки, уронила подушку, запуталась в одеяле, больно ушибла руку о стену. Но волновалась в этот момент только об одном: боже, что обо мне люди подумают!

– Они подумают, что ты подозрительная бродяжка, и вызовут полицию, – озвучил наиболее правдоподобную версию внутренний голос.

Вновь встречаться с полицией мне не хотелось, от этой общественно полезной структуры я сейчас ничего, кроме неприятностей, не ждала. Поэтому и не стала дожидаться, пока законные обитатели дома заметят мое присутствие, быстро выпуталась из попонки, побросала тряпки в коляску, дернула дверь и выскочила аж на середину улицы, едва не сбив велосипедиста.

Гневная трель велосипедного звонка и мое испуганное «Ой, мамочка!» отразились от стен улицы-каньона голосистым эхом, способным поднять на ноги весь квартал. Мне мигом представилось, как мирные бюргеры, бюргерши и бюргерята в ночных чепцах и колпаках распахивают окна и в праведном гневе швыряют в нарушительницу спокойствия Катю Разотрипяту подручные предметы.

– Кажется, Плейшнер был вот так же убит цветочным горшком? – некстати вспомнил внутренний голос.

– Ничего подобного, Плейшнера грохнули отдельно от горшка! – возразила я энергично, но невразумительно, так как была занята поисками укрытия на случай вполне вероятного горшкометания.

В десятке метров от меня оптимистично желтела большая вывеска булочной. Символический крендель, опасно подвешенный над тротуаром на прелестных средневековых цепях, выглядел так аппетитно, что я сглотнула слюнки, одернула на себе курточку и со словами:

– Где наша не пропадала! – двинулась к кренделю.

– В булочной совершенно точно до сих пор пропадала не наша! – согласился внутренний голос, бестактно намекая на свойственную мне манеру истреблять кондитерские изделия безжалостно и в огромных количествах.

Фрау булочница уже заняла позицию за стеклянным бруствером витрины с плюшками-ватрушками. В ранний час заведение еще пустовало. Булочница вежливо сказала мне:

– Гутен морген!

Я быстро просканировала взглядом витрину и деловито ответила:

– Гутен, гутен! Битте, дайте мне айн капучино, цвай ложечки захер и драй пончикс! – На этом моим скудным знаниям немецкого пришел полный капут, но устыдиться своего невежества я не успела, потому что сосредоточилась на оплате заказа, чреватой более тяжким позором: наличных, чтобы расплатиться за завтрак, у меня не было, и я протянула булочнице «Визу», удачно найденную за подкладкой, приготовившись услышать что-нибудь вроде: «О, найн, найн!»

– Ничуть не удивлюсь, если в этой забегаловке не принимают пластиковые деньги, – пробурчал мой внутренний голос, от волнения сделавшись высокомерным.

– Ну так удивись! – нервно хмыкнула я, правильно оценив безразличную мину булочницы.

Она преспокойно пропустила «Визу» через машинку-терминал, притулившуюся в промежутке между тостером и кофеваркой, вернула мне карточку и принялась сноровисто комплектовать заказ. Вскоре я уже сидела за столиком в уголочке микроскопического зальчика, жадно поглощала свежайшие «берлинеры» и мысленно возносила благодарственные молитвы своему кормильцу и поильцу – «Бета-банку».

– А вот, кстати! – благодушно молвил внутренний голос. – Я знаю, кто должен быть в курсе всех интимных подробностей жизни Катерины Разотрипяты: этот самый «Бета-банк»! Там на каждого клиента сто процентов есть пухлое досье: всякие там анкеты, заявления, справки, кредитная история.

– Я поняла, – глубоко кивнула я, макнув подбородок в пену сливок. – Чтобы узнать, кто я и откуда, мне надо сходить в «Бета-банк». Только где его искать?

Я перевернула карточку, напрягла зрение и прочитала написанное мелкими-мелкими буковками: «Нашедшего эту карту просим вернуть ее в «Бета-банк». Россия, 107078, Москва, ул. Саши Зарубаевой, д. 55».

– У-у-у-у! – разочарованно протянул внутренний голос. – Россия! Далековато будет! Пешочком с узелком на палочке не дойдешь, пограничники остановят! Надо самолетом лететь, из Вены наверняка есть прямые рейсы.

– В аэропорту тоже пограничники, а у меня документов нет.

В булочной прибавилось народу, в помещении стало тесно, образовался устойчивый спрос на свободные посадочные места. Засиживаться дольше было неприлично, я с сожалением покинула уютное заведение, но на улице остановилась, чтобы покрепче запомнить его адрес – на случай, если до ужина не найду другую кормушку, где принимают не только наличные.

Через два дома от замечательной булочной обнаружился маленький отельчик. Сквозь стеклянную дверь я с улицы увидела стойку с буклетами. Наклейка на этой конструкции на трех языках, среди которых был и русский, сообщала, что данная печатная продукция распространяется бесплатно.

– Но это касается только постояльцев отеля, – предупредил внутренний голос.

– Что, мне трудно немного постоять? – высокомерно ответила я.

Я похлопала себя ладонями по щекам, чтобы естественным образом подрумянить и освежить помятую физиономию, поплевала на руку и пригладила мокрой пятерней волосы, чтобы придать лоск художественно небрежной прическе. Посмотрелась в пуговицу, решила, что такую красоту, как моя, испортить невозможно, и вошла в гостиницу.

Портье взглянул на меня вопросительно. Я как ни в чем не бывало поздоровалась с ним по-русски и без задержки прошествовала к лифту, направление к которому мне указала ковровая дорожка. Съездила в кабинке на третий этаж и обратно, проследовала по коврику в обратном направлении, опять же по-русски попрощалась с портье и при выходе из отеля с чистой совестью взяла со стойки бесплатный путеводитель по Вене.

Впереди по курсу показалась небольшая круглая площадь с фонтаном, на бортике которого там и сям восседали романтично настроенные граждане. Они кормили крошками голубей и фотографировались в окружении завтракающих пернатых. Я тоже присела на каменный парапет, развернула план-карту австрийской столицы, и просторный лист запарусил на весеннем ветерке.