Джанет Иванович - Делай, как я! Страница 8

Я остановилась перед домом Анжелы и сказала Бобу, что вернусь через минуту. Мы с Лулой прошли всего лишь полпути до дома, как Боб принялся лаять в машине. Он не любил, когда его оставляли одного. И он знал, что насчет минуты я наврала.

– Надо же, как громко он гавкает, – заметила Лула. – У меня уже голова трещит.

Анжела высунула голову из дверей.

– Кто тут так шумит?

– Это Боб, – объяснила Лула. – Ему не нравится, когда его оставляют в машине.

Анжела просияла.

– Собака! Какая прелесть. Я обожаю собак.

Лула открыла дверь машины, и Боб вырвался на волю. Он стремглав кинулся к Анжеле, поставил лапы ей на грудь, сбил с ног.

– Вы ничего не сломали? – спросила Лула, поднимая сидящую на земле Анжелу.

– Не думаю, – ответила она. – У меня в груди стабилизатор ритма, а также стальные и тефлоновые тазобедренные и коленные суставы. Единственное, чего мне следует бояться, так это молнии и чтоб меня не сунули в микроволновку.

Размышления об Анжеле и микроволновой печи напомнили мне о Гензеле и Гретель, которым грозил такой же кошмар. Еще я задумалась о ненадежности хлебных крошек для обозначения пути назад. В результате я додумалась до того, что мое положение еще хуже, чем у Гензеля и Гретель, поскольку Эдди не оставил мне даже хлебных крошек.

– Полагаю, вы не видели Эдди? – спросила я у Анжелы. – Он ведь не возвращался домой? И не звонил, не просил полить его цветы?

– Нет. Ни звука от Эдди. Наверное, он единственный в Бурге, кто мне сегодня не звонил. Мой телефон раскалился от звонков. Все хотят узнать что-нибудь о бедной Лоретте.

– У Эдди часто бывают гости?

– Иногда заходят мужчины. Зигги Гарви и Бенни Колуччи. И пара других.

– А у кого из них белый «Кадиллак»?

– Эдди ездит на белом «Кадиллаке». Его машина сломалась, вот он и взял «Кадиллак» у кого-то взаймы. Не знаю, у кого. Он оставляет его в переулке за гаражом.

– Лоретта Риччи часто заходила?

– Насколько мне известно, это было в первый раз. Лоретта добровольно участвовала в программе «Доставка продуктов пожилым людям». Я думаю, ей кто-нибудь сказал, что Эдди в депрессии и неправильно питается. Или сам Эдди подключился к программе. Хотя на Эдди это не похоже.

– Вы видели, как Лоретта уезжала?

– Как уезжала, не видела, но заметила, что машины больше нет. Она пробыла в доме примерно час.

– А как насчет выстрелов? – спросила Лула. – Вы не слышали, как в нее стреляли? Может, она кричала?

– Я никаких криков не слышала, – ответила Анжела. – Видите ли, моя мать глуха, как фонарный столб. Когда она включает телевизор, здесь вообще ничего не слышно. А телевизор включен с шести до одиннадцати. Вы не хотите кусочек кофейного торта? Я купила в кондитерской очень хороший, с миндалем.

Я поблагодарила Анжелу за любезное предложение, но объяснила, что мы с Бобом на работе.

Мы вышли от Анжелы и прошли на другую половину дома. Естественно, ходить туда не разрешалось, территория все еще была опоясана желтой лентой, говорящей о незаконченном расследовании. Но полицейских, охраняющих дом или сарай, не замечалось, поэтому я предположила, что они как следует поработали вчера, собрав все улики.

– Раз там до сих пор лента, – заметила Лула, – то, наверное, туда нечего соваться.

– Полиции это не понравится, – согласилась я.

– Ну, вообще-то мы были здесь вчера. Там кругом полно наших отпечатков.

– Ты считаешь, ничего страшного, если мы туда войдем сегодня?

– Ничего страшного, если никто не узнает, – сказала Лула.

– К тому же у меня есть ключ, так что мы и не вламываемся вовсе. – Беда в том, что ключ этот я вроде как стащила.

В качестве охотницы за сбежавшими преступниками я имела право войти в дом подследственного, если у меня имелись основания считать, что он там находится. Если дело повернется скверно, я не сомневалась, что смогу привести достаточно веские доводы. Может, у меня и не хватает опыта и навыков, но наврать я могу с три короба.

– Наверное, стоит посмотреть, действительно ли это ключ от дома Эдди, – предложила Лула. – Просто проверить.

Я только сунула ключ в замочную скважину, как дверь открылась.

– Черт, – изумилась Лула. – Смотри, что вышло. Дверь-то открыта.

Мы ввалились в темную переднюю, и я закрыла и изнутри заперла дверь на ключ.

– Ты стой на стреме, – велела я Луле. – Я не хочу, чтобы нас здесь застала полиция или Эдди.

– Можешь на меня положиться, – заверила меня Лула. – Тут я большой специалист.

Я начала с кухни, заглянула во все ящики и полки, просмотрела бумаги на буфете. Я шла по стопам Гензеля и Гретель, искала хлебные крошки, чтобы знать, в какую сторону двигаться. Я надеялась наткнуться на номер телефона, накорябанный на салфетке, или карту с яркой оранжевой стрелой, указывающей на местный мотель. Нашла же я только самые обычные кухонные предметы. У Эдди имелись ножи и вилки, глубокие и мелкие тарелки, купленные еще миссис Дечуч. Грязной посуды нигде не видно. Все убрано в буфет. Кое-какая еда в холодильнике. Гораздо больше, чем у меня. Маленький пакет молока, грудка индейки, яйца, пачка масла и всякие приправы.

Я заглянула в туалет на первом этаже, в гостиную и столовую. Заглянула в платяной шкаф и пошарила по карманам, а Лула тем временем наблюдала за улицей в щель между шторами.

Я забралась на второй этаж и обшарила спальни, все еще надеясь найти хлебные крошки. Все постели были аккуратно застелены. В главной спальне на столике лежал журнал с кроссвордами. Никаких хлебных крошек. Я прошла в ванную комнату. Чистая раковина. Чистая ванна. Шкафчик, доверху набитый лекарствами: упаковки с аспирином, снотворными таблетками; таблетки, снижающие кислотность; ополаскиватель для рта, мазь от геморроя.

Окно над ванной было открыто. Я встала на край ванны и выглянула. Чучи вполне мог удрать этим путем. Я слезла с ванны и вышла в холл. Стояла и думала о Лоретте Риччи. Никаких ее следов в доме. Ни пятен крови. Ни признаков борьбы. Дом был на редкость чист и прибран. Я и вчера это заметила, когда пробегала по нему в поисках Эдди.

Никаких записей в блокноте у телефона. Никаких коробков спичек из ресторанов в кухне. Нет разбросанных по полу носков. Даже грязного белья в корзине нет. Господи, откуда мне знать? Возможно, старики в депрессии становятся необычайно аккуратными. Или Дечуч провел всю ночь, отскабливая кровь с полов, и все перестирал. В результате – никаких хлебных крошек.

Я вернулась в гостиную и с трудом сдержалась, чтобы не поморщиться. Осталось еще одно место, куда стоило заглянуть. Подвал. Фу! Подвалы в таких домах обычно темные и страшные, там полно старья и паутины.

– Что же, – сказала я Луле, – похоже, теперь мне придется заглянуть в подвал.

– Ладно, – согласилась она. – На горизонте пока чисто.

Я открыла дверь в подвал и щелкнула выключателем. Выщербленные деревянные ступени, серый цементный пол, полки в паутине и таинственные пугающие звуки. Все как положено.

– Что-нибудь не так? – крикнула Лула. – Страшно?

– Угу. Я не хочу туда спускаться.

– Так это всего лишь подвал, – резонно заметила Лула.

– Тогда, может, ты спустишься?

– Нет уж! Ненавижу подвалы. Страшно.

– У тебя есть пистолет?

– Наивный вопрос!

Я взяла у Лулы пистолет и осторожно спустилась по ступенькам. Что я буду делать с пистолетом, я себе не представляла. Может, пристрелю паука.

В подвале стояли стиральная машина и сушка. На доске с крючками висели инструменты – отвертки, молотки, разводные ключи. Рабочий стол с тисками. Похоже, ко всему этому никто давно не прикасался. В углу сложены картонные коробки. Закрыты, но не запечатаны. Лента, которой они были заклеены, валялась на полу. Я заглянула в пару коробок. Елочные украшения, книги, коробка с формами для выпечки и посудина для запеканки. Никаких хлебных крошек.

Я поднялась по ступенькам и закрыла за собой дверь подвала. Лула все еще смотрела в окно.

– Ой-ой, – сказала она.

– В чем дело? – Как же я ненавидела это ее «ой-ой».

– Полицейская машина подъехала.

О, черт!

Я схватила Боба за поводок, и мы втроем кинулись к двери черного хода. Выбежали из дома и обогнули полянку, которая служила двориком для Анжелы. Лула открыла дверь дома, и мы ввалились внутрь.

Анжела и ее мать сидели за кухонным столом и пили кофе с тортом.

– Помогите! Полиция! – завопила мать Анжелы, когда мы появились на кухне.

– Это Стефани, – крикнула Анжела на ухо матери. – Ты помнишь Стефани?

– Кого?

– Стефани!

– Что ей надо?

– Мы передумали насчет торта, – сказала я, выдвигая стул и садясь.

– Что? – завопила мать Анжелы. – Что она говорит?

– Торт, – закричала Анжела в ответ. – Они хотят торта.

– Ради бога, дай им торт, пока они нас не пристрелили.

Мы с Лулой одновременно взглянули на пистолет в моей руке.

– Может, лучше его убрать, – заметила Лула. – Не хотелось бы, чтобы старая леди испачкала свои брюки.