Елена Логунова - Фотосессия в жанре ню Страница 8

– Эээ…

Ответить на такой безобразно бестактный вопрос Оля не могла как минимум по двум причинам. Вопервых, от возмущения она потеряла дар литературной речи. А вовторых, сказать правду («Что-что, да черт знает что!») было невозможно, а вранья Ольга Павловна избегала по принципиальным соображениям.

«Давно пора было выбросить этот халат!» – буркнул внутренний голос, и Оля зарделась так, что маринованная красная рыба повторно умерла бы от зависти.

– Олюнчик, я хочу тебя раздеть! – не дождавшись ответа и нисколько этим не смутившись, с беспримерным нахальством сообщил «очень приятный мужской голос». – Хочу скользить своими мозолистыми руками по твоему гладкому нежному телу…

– Вы кто?! – высоким голосом тургеневской барышни на грани нервного срыва выкрикнула Ольга Павловна.

Северное сияние в стекле опять померкло, стертое, как ластиком, темной тучей плотной женской фигуры. Оля резко повернулась к двери спиной и отодвинулась подальше в коридор, до предела натянув телефонный шнур.

– Я – твоя радость!

– Что за шуточки?! Немедленно прекратите! И больше не смейте мне звонить!

Оля шваркнула трубку на рычаг и гневно засопела, раздувая ноздри и притопывая носком тапки.

– Олюшенька, кто звонил? – приоткрыв дверь, сладеньким голосом поинтересовалась заботливая мама.

– Крокодил! – огрызнулась неблагодарная дочь. – И со слезами просил: «Мой милый, хороший! Пришли мне галоши!»

Мама в ответ на цитату из Чуковского обиженно фыркнула и со стуком закрыла дверь.

Оля прошла к себе, легла на диван и уставилась в потолок, прокручивая в голове только что состоявшийся телефонный разговор.

Кому вообще могло прийти в голову говорить с ней, приличной девушкой, будто с какой-то сладострастной Клеопатрой?

«Хулиганам из восьмого «Б»? – предположил внутренний голос.

Оля кивнула, но без уверенности. Наиглавнейшим злодеем в ее учительской жизни был Витька Овчинников из пятого класса, но у него до ТАКИХ выходов еще, так сказать, нос не дорос! А хулиганы из восьмого «Б» подкладывали Ольге Павловне кнопки на стул, засовывали спички в замочную скважину двери кабинета литературы и прятали в портфель с тетрадками голодного хомяка. При всей своей возмутительности, выходки эти были детскими, можно даже сказать, вполне традиционными. А монолог телефонного хулигана был готовым сценарием для эротического фильма из категории «Восемнадцать плюс»!

– Ладно, я разберусь, – зловеще пообещала Ольга Павловна паутинке под потолком.

И тут же затрезвонил мобильник.

Оля неохотно взяла его и приложила к уху, не спеша откликаться из опасения вновь услышать гнусное предложение.

– Алло, Олечка! – зарокотала трубка напористым голосом Елкиной бабушки. – Оля, надо с этим разобраться!

– Я тоже так думаю!

– Зайди ко мне, поговорим!

Через пять минут, сменив будуарный халат на более приличные джинсы и свитер, Оля постучалась к соседке.

– Открыто! – бодро отозвалась баба Женя из кухни. – Проходи сюда, будем строить коварные планы и пить глинтвейн!

– Ух ты, – опасливо пробормотала праведница и трезвенница Ольга Павловна.

Планы она умела строить только поурочные, а глинтвейн считала буржуйской роскошью.

Евгения Евгеньевна колдовала у плиты, с невнятным бормотанием подсыпая в кастрюльку с ароматным варевом порошки из пакетиков без надписей. Выглядела она при этом как самая настоящая ведьма, и Оля заволновалась.

Свой безудержный авантюризм и твердый характер подруга Елка явно унаследовала по прямой линии от бабушки, так что коварные планы Евгении Евгеньевны вполне могли оказаться слишком смелыми для робкой училки.

– Пей!

Баба Женя поставила перед гостей толстостенную фаянсовую кружку.

– Только осторожно, горячее.

– Я буду осторожна, – пообещала Оля, имея в виду не только употребление глинт-вейна.

Напиток был не просто горячим – обжигающим. Оля отставила кружку и тут же услышала:

– Ты же понимаешь, что это нельзя так оставить?!

– Я только немного подожду, пока остынет!

– Будем ждать – след остынет! – убежденно кивнула баба Женя. – Тогда уж точно – концы в воду!

– Концы?

Оля опасливо заглянула в кружку.

Огнедышащее варево в ней пыхтело и пенилось самым пугающим образом. Запросто можно было поверить, что в рецептуру вошли не только загадочные концы, но также щепотка-другая адской серы, палец мертвеца и дохлая жаба.

В кружке булькнуло.

– А может, и живая! – прошептала Оля, имея в виду воображаемую жабу.

– Так ведь чудом живая! – всплеснула руками баба Женя. – Если бы этот хмырь деревенский ее не подобрал, замерзла бы моя принцесса, как сосулька!

Оля сразу же догадалась, что речь идет не о царевне-лягушке: принцессой Евгения Евгеньевна называла любимую внучку. Стало ясно, что построение коварных планов имеет прямое отношение к Елке.

– Мы должны узнать, какой злобный гад бросил бедную Дашеньку замерзать на снегу! – кровожадно оскалилась баба Женя.

– А полиция не узнает? – вякнула Оля, уже понимая, что спрашивает это зря.

– Деточка! Да кому и когда в этой стране помогала полиция?!

Евгения Евгеньевна потянулась через стол, стукнула своей кружкой по Олиной емкости и бодро сказала:

– Ну, за дело!

В этот момент Ольга Павловна впервые пожалела о том, что суровая миссия утром второго января конвоировать на новогоднюю елку и обратно группу пятиклассников по результатам жеребьевки в учительской выпала не ей, а биологичке Леночке.

– Встречаемся у лифта, завтра, в восемь! – непререкаемым тоном сказала Евгения Евгеньевна.

– Вечера? – с робкой надеждой спросила Оля.

– Ты что? Утра, конечно! – не обрадовала ее баба Женя. – Кто рано встает, тому Бог подает!

Она не уточнила, каких именно даров можно ожидать от Всевышнего за утреннюю гиперактивность в данном конкретном случае, и Оля ушла к себе в квартиру в невыразимой тоске.

Участвовать в самостийном расследовании на пару с энергичной пенсионеркой ей не хотелось, но отказаться было невозможно.

«Долг дружбы платежом красен!» – слегка переврав пословицу, обреченно сказал внутренний голос.

Все внешние звуки, включая шизоидное бормотание телевизора, разговоры родителей и даже писк нежданной эсэмэски, Оля пропустила мимо сознания. Помня о предстоящей ей побудке на заре, она пораньше залезла в постель, спряталась под одеяло с головой и тем самым уберегла себя от очередного стресса.

Текст поступившего на ее мобильник анонимного эсэмэс-сообщения был настолько смелым, что лишил бы покоя и сна даже сладострастную Клеопатру.

Точность – вежливость королей и педагогов.

Без пяти восемь Ольга Павловна стояла на лестничной площадке у лифта, одной рукой прикрывая рот, раскрывшийся в затяжном зевке, а другой протирая слипавшиеся глаза.

Из-за закрытой двери квартиры Елиных доносились энергичные шорохи, стуки и звоны, наводившие на мысли о скатке шинелей, паковке вещмешков и заточке клинков. Оля с легкостью вообразила себе героическую бабу Женю с зазубренной саблей и в красноармейской буденовке, но действительность оказалась еще колоритнее.

Евгения Евгеньевна выступила на лестнич-ную площадку в самовязанной шерстяной юбке, китайской пуховой куртке с капюшоном и в больших очках. Юбка была зеленая, куртка желтая, очки сиреневые, как линзы мощной лупы. Из-под капюшона выглядывал красный мотоциклетный шлем, яркий, гладкий и глянцевый, точно пасхальное яичко.

– Боже милостивый, – в тему прошептала Оля и окончательно проснулась. – Здрасте…

– Здра-жла! – бодро ответила баба Женя. – В колонну по два, стройссссь!

Она протолкнула соратницу в кабину лифта, снайперски тюкнула пальцем в нужную кнопку и позвенела ключами на кольце, туго надетом на палец в перчатке:

– Во, видала? Я решила, что мы с тобой должны быть мобильным подразделением! Заодно и на общественном транспорте немножко сэкономим.

– Мобильным подразделением? – повторила Оля, еще не вникнув.

– Так ведь проезд-то с первого января, слыхала, опять подорожал! – тарахтела баба Женя, пробивая по снежной целине двора тропинку к старому гаражу.

Легендарный мотоцикл «Ява», на котором Елкина бабка с Елкиным же дедом по молодости лет объехали чуть ли не всю страну, все еще был цел и даже, что удивительно, на ходу.

Ох, елки-палки!

– Ой, баб Жень, я вспомнила об одном важном деле!

Смекнув, что к чему, Оля задергалась.

– Давайте я вас чуть позже догоню, на такси подъеду…

– Не выдумывай! – оборвала ее баба Женя.

Не развеявшееся, чтоб его, воспоминание юности – мотоцикл с коляской – приветственно блеснул малиновым лаком.

Обреченно напяливая на макушку скорлупку шлема, Оля предательски подумала, что хорошо было бы встретить где-то поблизости, лучше всего – сразу за ближайшим углом, дорожный патруль. Авось добрый дяденька инспектор ссадил бы их с бабой Женей с мотоцикла, уберег бы от опасности и позора…