Юлия Чернова - Павильон Зеленого Солнца Страница 8

— И что же стало потом с госпожой Ота?

— Надела монашеские одежды и отправилась странствовать, желая еще раз увидеть землю, где была так счастлива. А потом удалилась на одинокий остров, где и умерла.

— Да, история в твоем вкусе. Достаточно драматична.

— Итак, прежде всего мы должны отыскать ручей, — повторила Патриция.

Они вернулись к воротам и принялись неторопливо обследовать усадьбу, переходя от домика к домику.

— Все это мне напоминает приступ кладоискательства, каким одно время были одержимы мы с Эдмоном, — заявила Элен, пробираясь между кустами. — Тогда мы жили у родственников. Тетя была человеком строгим и улыбалась, только когда узнавала, что принадлежащие ей акции идут вверх. В дяде же мы души не чаяли. Он был охоч до всякого рода розыгрышей. Помню, один раз он за ночь пришил триста шестьдесят пять бантиков к форме гостившего на вилле офицера. Тому предстояло вставать затемно. Он поднялся, пощелкал выключателем, но свет не зажегся. Офицер высунулся на лестницу и спросил, что случилось. Снизу ответили, что во всем доме нет электричества. Тогда он спросил, сколько времени. Ему ответили, что шесть, а он должен был выйти в пять. Придя в ужас от возможности опоздать на службу, он впопыхах ощупью оделся, выбежал из дому и сел в машину. Больше всего дядя опасался, что офицер увидит себя в автомобильном зеркальце. Но он всю дорогу посматривал на часы (разумеется, заблаговременно переведенные). Говорят, когда он как ошпаренный выскочил из машины на плацу, то имел небывалый успех. Триста шестьдесят пять бантиков впечатляют сами по себе, но наиболее восхитительный, трехцветный бант (в тон родного флага) красовался на его фуражке.

— Элен, ты сочиняешь! — воскликнула Патриция, слабея от смеха и прислоняясь к сосновому стволу. — Признайся же, сочиняешь!

Элен блеснула глазами.

— Вот еще! Могу рассказать, как этот офицер отомстил дяде.

— Расскажи. — Патриция оттолкнулась от ствола и побрела вдоль галереи, намереваясь обойти центральное здание. Элен последовала за ней.

— Не прошло и месяца, как офицер принес дяде большой саквояж и страшным шепотом попросил спрятать в укромном месте. Дядя, привыкший друзьям ни в чем не отказывать, отнес саквояж в грот в парке и забыл о нем. Но ровно через неделю к нему постучались люди в форме и заявили, что дядин друг арестован — как глава тайной террористической организации, а сам дядя подозревается в пособничестве террористам и хранении оружия. Дядя рванулся было звонить адвокатам, но, увидев, что незваные гости принялись обшаривать парк, бросил телефонную трубку и кинулся к ним. Убежденный, что в саквояже по меньшей мере взрывчатка, он целый час водил гостей по парку, стараясь отвлечь их внимание от грота. Хватался за сердце, когда они приближались к фонтану — и гости добросовестнейшим образом осматривали фонтан. Без сил опускался на скамью, заметив, что люди в форме заинтересовались каменной вазой с цветами, — и они попусту кружили возле вазы. Как рассказывали потом сами добровольцы, игравшие роль ретивых ищеек, труднее всего им было удержаться от смеха, видя дядины хитрости. Тем не менее они не только удержались от смеха, но и продолжали дяде подыгрывать. Наконец настал роковой момент, саквояж вынесли из грота и дядю грозно спросили, ему ли принадлежит «это». Дядя мужественно ответил: «Да».

Тогда из саквояжа извлекли полдюжины бутылок превосходного вина, какие и были распиты при появлении столь вовремя подоспевших адвокатов (им позвонила тетя) и предводителя-террориста.

Патриция, смеясь, обернулась. Знаком показала, что надо возвращаться — они достигли уже каменной стены — и обследовать другую часть усадьбы. Элен пропустила ее вперед и продолжала повествование:

— Вернусь к происшествию с кладом. Дело в том, что у дяди на вилле был одноногий садовник. Несмотря на свое увечье, он слыл весельчаком и с утра до ночи распевал песни. Человек на протезе, горланящий песни… Кем он мог быть? Разумеется, пиратом. Мы с Эдмоном поделились своим открытием с тетушкой. Она кисло ответила, что детям нашего возраста пора было бы обзавестись некоторыми добродетелями, как-то: умом, скромностью… Ну, и дальше сорок два пункта. А дядя от нашего открытия пришел в восторг. Он сказал, что сам подозревал нечто такое. И добавил, что где-то поблизости непременно зарыт клад. Пираты всегда прячут награбленное.

Тут Элен остановилась.

— Нет, эта животрепещущая история требует подробного изложения. Была темная душная ночь. Луна бледным диском сияла в небе. Ее призрачный свет…

— Прекрати, — сказала Патриция.

— Не узнаешь стиля твоих любимых детективных романов? Жаль, я не успела добавить: «И под старыми тополями на кладбище было все так же тихо и спокойно. Но вот послышались крадущиеся шаги, и тень, закутанная в рваный саван…»

— Уймись!

— Ладно, так уж и быть. Кладбища там не было и семейного склепа тоже. Но зато были два больших подвала, выложенных огромными каменными плитами. Как раз под такими плитами — по нашему разумению — и должны были покоиться сокровища. Вдобавок особенное подозрение нам внушал грот да еще парочка дубов-патриархов. В одном было соблазнительное дупло (мы засовывали руки по локоть, но дна не доставали), а у корней второго земля осыпалась, образовав небольшую пещеру. Разумеется, мы и предположить не могли, что земля осыпалась сама собой. Недаром садовник все время ходил с лопатой. Мы разгадали его тонкий замысел. Он и садовником прикинулся только ради того, чтобы получше запрятать свои богатства. Стоило ему вскопать клумбу или посадить куст, как мы немедленно перекапывали это место заново. В конце концов тетя заявила, что парк стал напоминать золотой прииск, и она от этого не в восторге. Тогда дядя поспешил направить наши мысли по иному пути. Он сказал, что садовник — очень хитрый пират и лопату носит, конечно, только для отвода глаз.

Патриция так заслушалась, что на время забыла о поисках ручья и присела на ступени пагоды, внимая рассказчице. Элен стояла рядом, машинально вертя в руках кленовый лист и стараясь припомнить все как можно точнее.

— Мы с Эдмоном ходили по пятам за садовником целый месяц. Он со вкусом петлял по всему парку, каждый раз наводя нас на новое место. Мы уже начали подозревать, что он просто забыл, где спрятал сокровища. Но вот три вечера подряд садовник заканчивал свои скитания возле беседки. На третий раз мы многозначительно переглянулись и кивнули, что означало: «Сегодня ночью».

Честно выждав, когда наступит полночь, мы поднялись, оделись и крадучись спустились по лестнице. Кстати, должна заметить: луна на небе все-таки присутствовала и свет ее только и делал, что заливал террасу. Мы старались идти как можно тише, потому что в доме было полно гостей. И в самых дверях столкнулись с дядюшкой. Ожидали, что он немедленно велит нам ложиться спать. Вместо этого дядя поочередно прижал нас к груди и облобызал.

«Я все понял, — прошептал он. — Желаю удачи. Помните, я тоже в доле».

Это заявление нас несколько обескуражило, но мы быстро решили, что не поделиться с дядей было бы просто свинством, и утешились.

Едва мы спустились в парк, как от статуи отделилась черная тень, и дядин приятель-офицер потребовал, чтобы мы пожертвовали часть клада «на благо отчизны».

Мы растерянно обещали, и он исчез так же беззвучно, как появился. Не успели мы сделать и пяти шагов, как из сиреневых кустов донесся замогильный голос, призывавший нас пожалеть бедных.

Чуть не бегом мы промчались по дорожке и у самого грота столкнулись с ученым, который доверительным тоном сообщил, что опыт его близится к завершению, нужна лишь небольшая сумма…

Вырвавшись от ученого, мы угодили в объятия хозяйки приюта для брошенных животных. Тут уж сами предложили отдать часть найденного.

Тогда я впервые поняла, какое опасное занятие кладоискательство — вас могут просто раздавить в толчее.

Короче, нам оставалось утешаться тем, что, быть может, клад окажется очень большим. Два часа мы ковыряли землю вокруг беседки, пока не наткнулись на коробку. Открыв ее, поняли, что в розыгрыше приняла участие и тетя. В коробке лежала книга «Правила этикета». Она была заложена на главе, начинавшейся словами: «Находясь в чужом доме, не следует по ночам…»

Убитые горем, мы поплелись обратно. Мало этого, каждый из дежуривших в парке счел своим долгом подойти, поздравить нас, а также заявить, что отказывается от своей доли клада в нашу пользу. От обиды мы три дня не разговаривали с дядей. Но для него эта история тоже закончилась неожиданно.

Тетя заявила, что и она наделена чувством юмора и желает принять участие в розыске сокровищ. Удалилась в город. А вернулась в таком колье, что у дяди пропал не только смех, но и аппетит.

— Вот как надо обходиться с мужчинами, — сделала вывод Патриция, поднимаясь со ступеней и направляясь к очередному домику.