Иоанна Хмелевская - Что сказал покойник Страница 9

– Зачем же наверху, если внизу значительно удобнее? – саркастически заметил толстяк, и на ближайшем лифте мы спустились вниз. По дороге я увидела не замеченную раньше эстакаду, ведущую к просторной площадке среди скал, за которыми виднелись как минимум еще два вертолета. Это была та терраса, которую я разглядела, когда мы шли на посадку. Опять, значит, недоступный мне воздушный путь сообщения…

Был, оказывается, и другой путь. Мы спустились на небольшой, окруженный скалами дворик, от которого начинались три дороги. Одна из них заканчивалась неподалеку чем-то вроде небольшого балкона с видом на море. Вторая, каменистая тропинка, вела вниз, к морю. Третья, узкое асфальтированное шоссе, тоже спускалась вниз, но в другом направлении.

– Вот эта тропинка ведет к берегу, – доброжелательно объяснил мне словоохотливый толстяк. – А это – дорога в город и дальше, в глубь страны. Мы как-нибудь выберемся в город, только поедем не по шоссе, а морем. Желаете осмотреть порт?

Я желала. Он наверняка рассчитывал ошеломить меня, вот почему я изо всех сил старалась не подать виду, что потрясена, даже глазом не моргнула, когда в одной из скал при нашем приближении сами по себе открылись двери очередного лифта. Ну, совсем как в сказке: «Сезам, откройся!»

Теперь мы спустились уже к самому берегу, и я увидела маленький порт. Построен он был на берегу океана, а не залива. От океана его хорошо защищал очень высокий волнорез. Две большие моторные лодки стояли в аккуратных индивидуальных бассейнах. Все это было освещено тем же мягким рассеянным светом.

– Здесь недалеко город, – информировал меня толстяк, старательно избегая произносить название города. – Его отсюда не видно за скалами, только с верхнего балкона можно увидеть кусочек. Зато корабли, направляющиеся в этот город, видны хорошо.

Откровенно говоря, мне уже не хотелось больше ничего видеть. Резиденция меня ошеломила и вызвала целую кучу проблем. Мне надо было спокойно поразмыслить и затем еще раз внимательно осмотреть – при дневном свете и без сопровождения. Теперь я уже не удивлялась, почему они заперли меня на ключ в помещении с решетками на окнах.

Спать я отправилась с робкой надеждой, что проснусь в Копенгагене, опоздаю на работу и буду с удовольствием вспоминать свой увлекательный сон…

Не стану утверждать, что у меня было спокойно на душе, когда, осмотрев еще раз владения моих похитителей, поднявшись на вторую террасу с вертолетами и налюбовавшись видом с балкона, я расположилась на отдых в тени буйной растительности у бассейна. Возможность побега представлялась весьма проблематичной, зато очень четкой и недвусмысленной – позиция моих хозяев. Отказавшись от всех дипломатических выкрутасов, патлатый заявил мне прямо:

– Chere mademoiselle, вы являетесь единственной обладательницей чрезвычайно важных для нас сведений. Вы женщина неглупая и понимаете, что эти сведения мы должны получить. Не буду скрывать, сведения касаются денег. Очень больших денег. Вы сами убедились, что мы отнюдь не бедняки, но все, что вы видите, – ничто в сравнении с тем, что мы можем иметь после того, как вы нам сообщите только вам известный шифр. Мы люди не злые, нам бы не хотелось прибегать к насилию, тем более что это и в самом деле может отрицательно сказаться на вашей памяти. Напротив, мы склонны принять вас в дело… Этот вопрос мы еще обсудим… Но, к сожалению, не мы здесь распоряжаемся. У нас есть шеф. Он скоро прибудет. Если вы до прибытия шефа сообщите нам все, что сказал наш светлой памяти умерший друг, мы вас щедро вознаградим и отправим в Европу. Если вы увидитесь с шефом, вы никогда больше не выйдете отсюда. Выбирайте…

Все это было очень логично и, возможно, заставило бы меня передумать, если бы я не помнила того, что говорилось в самолете. Я твердо знала, что пока не назову им шифр, буду жива. Сказать всегда успею. А зачем я им нужна после того, как они все узнают?

– Понятно, – сказала я и сделала вид, что задумалась. – Но я в самом деле не помню всего, и мне кажется, что кое-что я перепутала. Сначала я совсем ничего не помнила, потом начала немного вспоминать, но до сих пор у меня все путается. И я совсем не шучу, когда говорю, что мне было бы очень полезно вновь оказаться в подобной обстановке.

– Это мы организуем, – пообещал патлатый. – Да хотя бы сегодня и попробуем…

Я не была уверена, что они поверили мне. Скорее делали вид, что поверили. Я тоже делала вид, что верю им, и мне очень хотелось надеяться, что они не догадываются, что я делаю вид.

Очень жарко было ходить здесь в парике. Перед тем как отправиться к бассейну, я вымыла голову – с большим риском для жизни, так как выбрала наугад один из шампуней в ванной, не зная, для чего он предназначен, и не будучи уверена, что от него не вылезут все волосы. Мне не на что было накрутить вымытые волосы, и я сидела у бассейна как прилизанная Гоплана, хотя Гоплана отличалась более буйными кудрями.

Всюду – внизу на пристани, вверху у вертолетов, да и вообще на каждом шагу – я встречала мрачных черных бандитов в широкополых шляпах. Они не чинили мне никаких препятствий в моей прогулке, но ни на минуту не спускали с меня глаз. Излишняя предосторожность: ни моторки, ни вертолета я не могла бы украсть, не говоря уже о том, что я понятия не имела, как ими управлять. Бежать же пешком в такую жару… Вот если бы была какая-нибудь машина, но я нигде не видела никакого наземного средства передвижения, только воздушные или морские. Хоть бы велосипед какой-нибудь завалящий… Судя по карте, дорога должна была вести вниз, так что на велосипеде я запросто съехала бы.

Было ужасно жарко, и я решила искупаться. Надела на высохшие волосы купальную шапочку и двинулась к бассейну. Мне и в голову не пришло, что этот шаг к воде станет моим шагом к свободе!..

Всю жизнь я жутко мучилась со своими волосами. Что бы я ни делала с ними, все равно выглядела как чучело или оплешивевшая белка, поэтому забота о голове, особенно при соприкосновении с водой, стала моей второй натурой. После мытья, да еще хорошим шампунем, мои отвратительные космы – дня два, не больше, – выглядели терпимо, и иногда мне даже удавалось сделать из них нечто напоминающее прическу, но как только я имела неосторожность намочить их в реке, озере, пруду, не говоря уже о море, все мои усилия шли насмарку. И почему-то никогда не помогала купальная шапочка, вода проникала даже под самую плотную. Поплавать на спине я могла себе позволить лишь в том случае, если сразу же после плавания собиралась мыть голову. Хотя вряд ли мой способ передвижения по воде заслуживает названия «плавание». Правда, я могла преодолеть расстояние в двадцать метров и не утонуть при этом, но какое это было жалкое зрелище!

На сей раз я очень неплохо вымыла голову, а купальная шапочка была несколько великовата, поэтому с головой следовало обращаться особенно бережно. Вода в бассейне была кристально прозрачна, и отчетливо виднелось дно, выложенное мозаикой. Мне почему-то казалось, что в том месте, где я собиралась войти в бассейн, должно быть очень мелко – видимо, потому, что вышка находилась по другую сторону бассейна, а, как известно, вышки устанавливают над глубоким местом. Вот почему, небрежно придерживаясь за край бассейна, я смело шагнула в воду.

Не почувствовав под ногами дна, я от неожиданности отдернула руку и с криком ушла под воду. Заорала я, разумеется, из-за головы, а не от страха утонуть – это не грозило мне даже с моим умением плавать. Закричав, я хлебнула воды и постаралась поскорее вынырнуть, злясь на себя, бассейн и купальную шапочку. Хлопая руками по воде, как тонущий эпилептик, кашляя и отплевываясь, я пыталась ухватиться за край бассейна. В этот момент я услышала плеск, что-то с шумом упало в воду, я оглянулась – и обомлела: великолепным кролем ко мне стремительно плыл какой-то тип в элегантном белом костюме. Схватившись за край бассейна рядом со мной и отбросив назад длинные черные волосы, он взглянул на меня, и в его взгляде явственно выразилось облегчение.

– Зачем вы это сделали? – с упреком обратился он ко мне по-английски, произнеся предварительно несколько, кажется, португальских слов. – Вы же могли утонуть! Каше счастье, что все обошлось!

– Прошу прощения, я не умею плавать, – ответила я виновато. – Я думала, что здесь мелко. Вы что, прыгнули, чтобы спасти меня?

– Конечно! Это мой долг.

– О, громаднейшее вам спасибо. И очень прошу меня извинить, из-за меня вы намочили свой костюм. Надо было раздеться!

– У меня не было времени. Пустяки, костюм моментально высохнет.

Во время этого обмена любезностями между нами плавал в воде импозантный пурпурно-зеленый галстук.

– А галстук ваш не полиняет? – встревожилась я. Тип ответил неуверенно:

– А кто его знает. Надо снять на всякий случай.

– Откуда же вы прыгнули? – поинтересовалась я, так как перед этим не видела вокруг ни души.