Дарья Донцова - Сон дядюшки Фрейда Страница 9

– Рискуя показаться неоригинальной и обвиненной в плагиате, – вздохнула я, – сообщу примерно то же, что и Нинель Павловна. Со мной в одном вагоне ехала Дарья Ивановна Васильева, кроме того, что мы являлись полными тезками, еще оказались и очень похожи внешне. Не могу считать себя безгрешным человеком, но особых пакостей не совершала. Шофер Федор меня с той Дарьей Ивановной перепутал. Нинель Павловна рассказала, как она в роскошном авто водички попила, в нежнейший плед завернулась и заснула. Меня везли на скромной иномарке, дали застиранное одеяло…

– Наверное, вы завидуете Нинели? – прищурился Борис.

Я пожала плечами:

– Редко испытываю это чувство, и мне безразлично, на чем ездить. Я же не собиралась навсегда в колымаге поселиться, пару часов потерпеть можно. Речь сейчас не о машине и качестве пледа, которым предлагалось укрываться от холода. Нинель Павловна попила воды и заснула, со мной случилось то же самое. В бутылках было снотворное, да? Ваши будущие подопечные полагают, что едут отдыхать, садятся в разные экипажи, им предлагают воды… и готово! Вези потом похрапывающего субъекта куда пожелаешь.

Борис Валентинович погрозил мне пальцем.

– Экая, однако, сообразительная у нас Дарья Ивановна. Вот с фантазией у нее плохо. Всякий раз, когда появляются новые люди, я слышу стон про то, что их шофер перепутал.

– Но меня на самом деле не за ту приняли, – в один голос заявили мы с Нинелью Павловной.

– И Васильевой, и Рогачевой минус десять очков за ослиное упрямство, – объявил хозяин. – Ну ничего, придет время, и вы покаетесь в грехах.

– А если их нет? – прищурилась я.

Борис Валентинович вынул из кармана трубку и позвонил:

– Лика, прикажи Надежде подняться на смотровую площадку. Да. Правильно.

Хозяин вернул телефон на место и пояснил:

– Аппарат местный, он работает только в пределах имения. Не стоит пытаться его украсть и позвонить домой, сразу заработаете минус сто очков. Я уже объяснил: как только пойму, что человек исправился, моментально отпущу его. Правда, некоторые, например, Гарри, остаются, но это их собственный выбор.

– Паша тоже решил вас не покидать, – робко уточнил старичок.

– Это мужчина, который бегал по мансардному этажу и орал: «Подъем!»? – уточнила я.

– В обязанности Павлуши входит следить за соблюдением режима, – прошептал Гарри, – у нас с этим строго. Сегодня у вас первый ознакомительный день, а уж завтра…

Дедушка захлопнул рот. У меня по спине неожиданно забегали мурашки.

– Но встречаются экземпляры, которые тверды, аки гранит, – продолжал Борис. – Надежда здесь давно. Группа, с которой она приехала, очистилась от грехов и покинула Волчью пасть. А Ферапонтова твердит заевшей пластинкой: «Ничего дурного я не сделала, меня перепутали с другой».

– Звали? – спросила худенькая женщина, одетая в синее платье с белым воротником и такими же манжетами.

– Да, – подтвердил профессор, – прибыли новые подопечные.

– Добро пожаловать, – без тени улыбки произнесла Надежда и выставила вперед ногу, обутую в черную лодочку с серебряной пряжкой.

– Надежда – горничная, – представил ее хозяин, – убирает дом, работает плохо, тяп-ляп, без усердия. Ленится. По ночам шарит в кладовке, ворует еду. Столько сил я в нее вложил, но как горох о стену! Ноль ответной реакции.

– Сто раз твердила и снова повторяю, не понимаю, почему сюда попала, – спокойно заговорила прислуга, – ошибка это.

– Все сначала так говорят, – улыбнулся психолог. – Но потом люди спасают свою душу, а ты упорствуешь.

– Можете меня на кусочки порезать, ничего не изменится, – тихо, но твердо заявила горничная. – Зря тут мучаюсь. Другие убийцами были, им поделом. А я без вины виноватая.

– Охо-хо, – протянул Борис Валентинович, – я надеялся, что ты возьмешься за ум. Но раз не сложилось, делать нечего. Встань вон там у балюстрады спиной к ограждению.

– Зачем? – занервничала прислуга.

– Чтобы, глядя людям в глаза, на ряд вопросов ответить, – объяснил профессор.

Надежда молча повиновалась, Борис спросил:

– Сколько лет ты здесь?

– Недавно шесть сровнялось.

– Все, кто с тобой тут оказался, куда подевались?

– Домой уехали.

– Почему их отпустили?

– Они через год-полтора после прибытия покаялись, потом исправились.

– А ты нет?

– Я ни в чем не виновата!!!

– Твой отец рассказал мне правду, – вздохнул Борис. – И я, прежде чем включить человека в группу, всегда тщательно проверяю, что он натворил. Меня обмануть нельзя, я не возьму сюда безгрешного человека.

– Значит, я исключение, – не дрогнула очередная актриса.

Профессор прошелся по террасе.

– Ну что ж! Никогда не сообщаю членам группы, по какой причине их товарищей в Волчью пасть отправили. Человек должен сам о своем преступлении рассказать, с этого момента начинается исцеление его души, но Ферапонтова без-на-деж-на. Поэтому я сейчас раскрою, почему ты провела здесь шесть лет. Надежда убила своего племянника-младенца.

– Вранье! – вспыхнула горничная.

– Даю тебе последний шанс. Признай свою вину. Прямо сейчас. Если подчинишься, я помогу тебе хорошим человеком стать, – пообещал Эпохов.

– Ненавижу тебя, – завизжала Надя. – Монстр! Чего ко мне привязался?

– Прости, Надя, – сказал Борис Валентинович, – я очень много сил потратил, беседовал с тобой, да, видно, кормил овсом деревянную лошадь.

Борис отошел в сторону.

– Эй, чего вы так странно говорите? – занервничала Надежда. – Я…

Глава 7

Договорить горничная не успела. Часть балюстрады, на которую строптивая особа опиралась спиной, внезапно опрокинулась вниз, раздался тихий звук: «Хр-хр». Надежда взмахнула руками и с воплем свалилась со смотровой площадки, и снова раздался тот же звук: «Хр-хр».

У всех присутствующих, кроме Гарри и Бориса Валентиновича, вырвался крик. Через секунду Нинель, схватившись за грудь, наклонилась и стала издавать булькающие звуки, старуху выворачивало наизнанку. Старичок стоял молча, Рита, обхватив себя руками, села на пол и принялась истерически рыдать, по ее лицу текли слезы и сопли, она размазывала их руками, икала, стонала… Мужчины тоже выглядели не лучше. У Владимира кривился рот, Леонид замер с выпученными глазами, его правая бровь дергалась. Лица Вадима я не видела, он стоял ко мне спиной, но у него на брюках сзади расплывалось мокрое пятно, оно медленно спускалось по штанинам…

Меня охватил ужас, это не ролевая игра, все по-настоящему. Ни один актер не сумеет так сыграть потрясение. И не может группа состоять из одного клиента, то бишь меня, и оравы нанятых актеров. Господи, куда я попала?!

Ограждение медленно вернулось на место. Эпохов спокойно заговорил:

– Я упорно работал с Надеждой, но она не собиралась заниматься самовоспитанием. Шесть лет бубнила: ошибка вышла. Но я никогда не поселю в Волчьей пасти человека без того, чтобы не проверить его историю. Ферапонтова, прожив здесь шесть лет, ни на йоту не стала лучше. Она постоянно ела, нет, жрала все подряд, воровала на кухне продукты. От этой привычки ее оказалось невозможно избавить. Каждый вечер кто-нибудь из ее группы, а то и несколько человек, приходили в мой кабинет и говорили: «Надя утащила из чулана припасы». Через месяц я усомнился, что информаторы говорят правду, заподозрил их в сговоре с целью получить плюсовые очки. Если сообщаешь о непорядке или плохом поведении товарища, это поощряется. Меня смутил еще и тот факт, что Надя оставалась худой. Если постоянно тешить желудок, превратишься в свинью. Я стал сам присматривать за Ферапонтовой и понял: она крадет жратву, потом ее тошнит в туалете, у нее булимия. Кроме того Надежда отличалась редкостной ленью, если ее не разбудить, проспит до ужина. Она ничего не хотела делать, вечно ныла, жаловалась на тяжелую жизнь.

Эпохов махнул рукой.

– Сюда она попала, потому что грех уныния или лени сделал из нее убийцу. Когда Надежде исполнилось двадцать девять лет, ее отец, обескураженный присутствием в доме аморфного, занятого лишь обжорством существа, отправил младшую дочь к старшей, та как раз родила ребенка.

– Будешь ухаживать за племянником, – распорядился отец, который таким образом хотел приучить никчемную лентяйку к труду.

Ферапонтову поселили в детской, в первую же ночь она пошла в кладовку, набрала полные руки шоколада-мармелада, легла в кровать, начала уминать сладости, и тут ребеночек заплакал. Няньке следовало успокоить крошку, покачать его, но Надя решила проблему иначе, она положила на лицо новорожденному подушку, подождала, пока детский крик захлебнется, спокойно улеглась под одеяло, доела шоколад и заснула.

– Но вы ее убили, – прошептала Нинель Павловна, – бедняжка упала… Там высоко?..