Дарья Донцова - Три мешка хитростей Страница 9

– При чем тут милиция? – переспросила Тома.

– Ну вдруг ребенка ищут родители!

– Никто ее не ищет. Кушай, кушай, солнышко, – щебетала Томуся.

– Все равно следует сообщить в соответствующие органы, не можем же мы оставить у себя девочку!

– Почему нет? – удивилась Тамара.

– Ты с ума сошла! Немедленно иди звонить, хоть и жаль подкидыша.

– Какого подкидыша?

– Этого, – ткнула я пальцем в довольного младенца, – кстати, может, она китаянка – и получится международный скандал!

Томуся уставилась на меня своими огромными голубыми глазами, потом поинтересовалась:

– При чем тут китайцы?

– Ну смотри, какого он, то есть она, желтого цвета и глазки-щелочки…

Томочка рассмеялась:

– Вилка, это желтуха, а глазки просто припухли, вот увидишь, через неделю они откроются.

– Гепатит! – пришла я в полный ужас. – Ребенка следует срочно положить в стационар, он может скончаться от заразы, немедленно иду вызывать «Скорую».

– Стой, стой, – заулыбалась Катюша, – к гепатиту эта желтуха никакого отношения не имеет, такое приключается иногда с новорожденными.

– Откуда знаешь? – недоверчиво спросила я, глядя на живой «апельсин».

– Вот, – показала Тома книгу, – доктор Спок, «Ребенок и уход за ним».

– И что нам теперь с этой девочкой делать?

– Растить, – преспокойно ответила Тамара, – а там Машка из больницы выйдет и заберет.

– Так это родионовская дочка, – облегченно вздохнула я. – Почему же она у нас?

– У Маши жуткий мастит, – сказала Тома, убирая пустую бутылочку. – Температура сорок, грудь разнесло, как подушку, ее в больницу отправили, а девочку оставить не с кем. Так, теперь после еды следует постоять сусликом.

После этой фразы она подняла крохотную девочку вверх, та моментально икнула, и по ее подбородку потекли белые слюни. Я только вздохнула. В свои тридцать пять лет Машка Родионова ухитрилась четыре раза выйти замуж. С удивительным постоянством она наступала на одни и те же грабли. Первый супруг оказался моряком и алкоголиком, второй – артиллеристом и алкоголиком, третий – десантником и алкоголиком, четвертый – сапером и алкоголиком. Почему ее постоянно тянуло к людям в погонах, непонятно, но все Машкины браки заканчивались разводом и горькими слезами, пролитыми на нашей кухне.

Потом Родионова решила, что брачных экспериментов хватит, и задумала родить ребенка. Мы отговаривали ее, как могли, но Машка отмахивалась.

– Хочу сына, работаю дома, денег хватит.

Любвеобильная Машка – отличный компьютерщик и на самом деле прекрасно зарабатывает. В результате появилась девочка, имени отца которой никто не знает. Родионова только вчера прибыла из роддома, а сегодня уже угодила в клинику.

– Куда в подобном случае девают младенцев одинокие матери? – поинтересовалась я.

– Их кладут вместе с родительницами в больницу, – пробормотала Тома, довольно ловко заворачивая спокойно спящего ребятенка, – только там очень плохие условия, можно инфекцию подхватить. Мне совсем нетрудно приглядеть за Никой.

– Ее Вероника зовут?

Томочка слегка покраснела.

– Маша имя ей еще не дала. Это я так. Нужно же к ней как-нибудь обращаться. Вероника, по-моему, очень здорово, можно звать по-разному: Верочка, Ника, Никуша, Никочка… Ну какие хлопоты с таким чудом?!

Я тихо пошла на кухню. От всех пережитых событий разыгрался зверский аппетит. Уже сварив сосиски, я вздохнула. Очевидно, я генетический урод, но младенцы не вызывают у меня никакого умиления. С детьми могу иметь дело после того, как им исполнится семь лет. По крайней мере, с этого возраста с ними можно разговаривать.

Ровно в одиннадцать утра, судорожно сжимая в руке кассету, я стояла у входа в «Седьмой континент». Мимо равнодушно текла толпа, никто из женщин даже не глядел в мою сторону. Минутная стрелка перепрыгнула сначала на цифру «пять», потом на десять…

– Эй, тетка, – раздалось сзади, – как пройти к Киевскому вокзалу?

Я резко повернулась. Чуть прищурившись от неожиданно вышедшего солнца, передо мной стояла худенькая девушка, почти девочка, в невероятно красной куртке. Черные волосы, роскошные, блестящие, вьющиеся картинными прядями, она отбросила за спину. Огромные карие глаза, тонкий нос, смуглая кожа, но на цыганку не похожа, скорей молдаванка.

– Ну, – весьма сердито поторопила девица, – так что?

Я протянула ей кассету. Девчонка схватила пакетик, на секунду коснувшись ледяными пальцами моей руки, и испарилась. Пару раз ее кроваво-пунцовая одежда мелькнула в толпе…

Следующий час я провела, толкаясь между прилавками. Сейчас привезут Настю, возьму такси и доставлю несчастную к нам… Не успели часы пробить полдень, как я вновь встала часовым у входа в магазин. Время тянулось томительно: полпервого, час, четверть второго, два… Около четырех я, страшно расстроенная, спустилась в метро и поехала в дом на Волковом переулке. Либо нашла не ту кассету, либо бандиты обманули… Внезапно в горле запершило, и я принялась судорожно кашлять. Вот так всегда. Стоит чуть понервничать, начинается кашель, а потом садится голос, через десять минут начну хрипеть. Не понимая, что делать, я поднялась в квартиру, повесила в шкаф яркую куртку Полины и призадумалась. Может, пойти в милицию, хотя скорей всего уже поздно, Настю, наверное, убили…

«Дзинь, дзинь», – зазвенел телефон.

– Да, – пробормотала я, – говорите…

В трубке раздавался треск.

– Слушаю.

– Поля? – робко прозвучал тоненький голосок. – Это ты?

– Настенька, – заорала я, – говори скорей. Кассету отдала… Почему тебя не отпустили?

– Не знаю, что у тебя с голосом, Поля? Это ты? – зашептал ребенок. – Я сейчас тут одна, они все ушли.

– Простыла и охрипла, не волнуйся. Адрес, адрес скажи…

– Не знаю, – шелестела Настя.

– Что видишь из окна?

– Тут подвал, грязный и сырой.

– Как зовут похитителей?

– Не знаю.

– Почему тебя не вернули? – бестолково повторила я.

– Вроде хотят выкуп потребовать, – бормотала Настя, – они меня пока не обижают, умоляю соглашаться на все.

– Как думаешь, кто это придумал?

– У тебя на работе, в агентстве есть клиент, это его рук дело. Я слышала вчера, они думали, что сплю…

– Имя, имя назови!

Послышались частые гудки. Не успела я перевести дух, как телефон снова затрезвонил. Совершенно забыв, где нахожусь, я схватила трубку и заорала:

– Да, говори быстро.

– Торопишься куда? – спросил гнусный голос.

– Ты обманул меня! Где Настя!!!

– Скажи, пожалуйста, какая злая, – издевался мужик, – за кассету мое тебе спасибо, теперь денежки давай, сто тысяч долларов.

– Откуда у меня столько!

– Ну-ну, не надо прикидываться. Квартирку продай, мебель, как раз и наберется.

– А жить где?

– Некогда мне с тобой болтать, завтра позвоню и договоримся. Только имей в виду – отправишься в милицию, хана твоей сестре, усекла!

Не успел негодяй отсоединиться, как я моментально начала набирать номер Юры. Срочно, просто крайне срочно следует сообщить ему о происшествии – дело принимает нешуточный оборот. Но в кабинете явно никого не было. Стараясь сохранить трезвую голову, я набрала его домашний номер.

– Алло, – пропела Лелька.

– Юрка дома?

– Ты, Вилка, как будто не знаешь, что он тут редкий гость, – довольно сердито буркнула подруга. – Словно ясное солнышко утром заглянул – и все. Твой где?

– В командировке.

– Чего моего тогда дома ищешь? – огрызнулась Лелька.

– Когда придет?

– Хрен его знает, – ласково сообщила милицейская жена и отсоединилась.

Я уставилась на телефон. Как поступить? Бежать в управление по борьбе с организованной преступностью?

Аппарат зазвякал.

– А ты дура, – прогундосил противный голос, – не послушалась, в милицию звонила…

– Как вы узнали? – начала я и прикусила язык.

Похититель закашлялся:

– Нехорошо, ой, нехорошо, ну-ка, выйди за дверь да возьми коробочку.

– Какую?

– Иди, иди…

Он опять бросил трубку. Я осторожно выглянула на лестницу и увидела пачку из-под сигарет «Ява». Не понимая, зачем ее здесь положили, я открыла крышечку. Внутри лежала какая-то странная желтоватая полоска. Я прошла на кухню и вытряхнула ее на стол. В ту же секунду из моей груди вырвался вопль ужаса. На хорошенькой клееночке в бело-розовую клетку, на этой милой, очень приятной клееночке, лежал человеческий палец, скорей всего мизинец, крохотный и жалкий.

Телефон вновь заорал.

– Нашла? – деловито осведомился голос.

– Да, – промямлила я.

– Видишь, что бывает за непослушание, – спокойно объяснил негодяй, – еще хорошо, что не успела договориться с ментами, или ошибаюсь?

– Нет, – пролепетала я. – Там никто трубку не снял.

– Имей в виду, – абсолютно равнодушно вещал мой собеседник, – если опять в ментовку обратишься, конец девке придет! Да сразу убивать не стану, начну по частям присылать: сначала пальцы, потом уши, затем ноги, руки, голову. Недели за две целиком соберешь для похорон! Дошло?